Книжная полка

Толкования на Мф. 5:8
Свт. Василий Великий
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Вопрос. Кто есть «чистый сердцем»?

Ответ. Кто не знает за собой презрения к заповеди Божьей, или недостаточного или небрежного исполнения оной.

Правила, кратко изложенные в вопросах и ответах.

Свт. Иоанн Златоуст
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Вот опять духовная награда! Чистыми здесь Он называет тех, которые приобрели всецелую добродетель, и не сознают за собой никакого лукавства, или тех, которые проводят жизнь в целомудрии, потому что для того, чтобы видеть Бога, мы ни в чем столько не имеем нужды, как в этой добродетели. Потому и Павел сказал: «старайтесь иметь мир со всеми и святость, без которой никто не увидит Господа» (Евр. 12:14). Видение же здесь разумеет такое, какое только возможно для человека. Так как многие бывают милостивы, не похищают чужого, не сребролюбивы, а, между тем, любодействуют и предаются похоти, то Христос, показывая, что недостаточно первого, присоединяет и эту заповедь. То же самое и Павел, в послании к Коринфянам, подтвердил примером македонян, которые богаты были не только милосердием, но и другими добродетелями: указывая там на щедрость их в раздаянии имуществ, он говорит, что они «предали себя Господу и нам» (2 Кор. 8:5).

Беседы на Евангелие от Матфея. Беседа 15-я.

Свт. Афанасий Великий
Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят

потому что очистивший сердце свое от всякого страстного расположения в собственной лепоте своей видит образ Божия естества. А душевная чистота достаточна к тому, чтобы, как в зеркале, изображать в себе Бога.

А если сказано: никтоже чист от скверны, аще и един день житие его (Иов. 14:4-5); то еретики не знают, что разумеется это о скверне естественной, какую младенец приносит с собою, исходя из матерней утробы. Потому и законописатель Моисей сказал, что жена раждающая нечиста; и родив мужеский пол, нечиста сорок дней, а родив женский пол, по причине большей удобоподвижности естества, нечиста восемьдесят дней (Лев. 12:2-5). А если бы не было того, чтó содержится в законе Моисея, то естественный порядок дал бы доказательство с другой стороны. Какой грех может совершить младенец, имеющий лишь один день жизни? Прелюбодеяние? Конечно, нет; ибо он не силен еще в чувственной похоти. Блуд? также нет, ибо он чужд такого желания. Убийство? но он не в состоянии поднять смертельного орудия. Клятвопреступление? но он пока еще не способен к членораздельным звукам. Лихоимство? но он не имеет понятия ни о чужом имуществе, ни о собственном. Напротив, младенцы исполнены непамятозлобия; ибо, пока не возмужают, они умоляют, когда терпят побои, и не защищаются, когда подвергаются преследованиям. Почему и Господь сказал верующим в Него: аще не обратитеся и будете яко дети, не внидите в царство небесное (Мф. 18:3). И так как младенцы не подвержены таким грехам, то какой же грех имеет дитя в первый день по рождении, кроме телесной, как сказали мы, скверны? Потому и не сказано: никтоже чист «от греха» (ἀπὸ ἁμαρτίας), но сказано — от скверны (ἀπὸ ῥύπου).

Из Бесед на Евангелие от Матфея.

Свт. Григорий Богослов
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

«Нам дано обещание, что познаем некогда как сами познаны (1 Кор. 13:12). Если невозможно иметь мне совершенного познания сущих, здесь; то что еще остается? Чего могу надеятся? Без сомнения скажешь Небесного Царства. Но думаю, что оно есть ни что иное как постижение чистейшего и совершенейшего. А совершеннейшее из всего сущего — есть ведение Бога».

Творения.

Свт. Григорий Нисский
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Что естественно чувствовать смотрящим с возвышенной какой вершины на какое либо обширное море; тоже самое потерпело мое разумение, как бы с вершины какой горы, от сего высокого изречения Господня простирая взор в неизъяснимую глубину мысли. Во многих приморских местах можно видеть полуусеченную гору с прибрежной стороны, от вершины до подошвы обрезанную по прямой черте, между тем как верхний ее край, склонившись с высоты, навис над бездной. Что естественно бывает с тем, кто, став на подобную стражбу, с большой высоты смотрит на море в глубине; так и у меня кружится теперь душа, приводимая в недоумение великим этим изречением Господа.

Блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят. Бог предлагается зрению очистивших сердце. Но, как говорит великий Иоанн, Бога никто же виде нигде же (Ин. 1:18). Подтверждает же это и высокий разумением Павел, сказав: Его же никто же видел есть от человек ниже видите место (1 Тим. 6:16). Это гладкий и несекомый камень, не показывающий на себе никакого следа восхождения мыслей; о Нем и Моисей также утвердил, что намеревающемуся преподать учение о Боге Он недоступен; потому что разумение наше никак не может приблизиться к Нему, по причине решительного отрицания всякой возможности постигнуть Его. Ибо Моисей говорит: невозможно, чтобы узрел кто лице Господа, и жив был (Исх. 33:20). Но видеть Бога есть вечная жизнь, а сии столпы веры: Иоанн, Павел и Моисей признают сие невозможным! Видишь ли кружение, которым увлекается душа в глубину усматриваемого в слове? Если Бог — жизнь; кто не видит Его, тот не зрит и жизни. А что невозможно видеть Бога, свидетельствуют богоносные Пророки и Апостолы. На чем опереться человеческой надежде? Но Господь подкрепляет падающую надежду как поступил Он с Петром, подвергавшимся опасности утонуть, снова поставив его на твердую и не уступающую давлению ноги воду. Посему, если и к нам прострется рука Слова, и не твердо стоящих в глубине умозрений поставит на твердой мысли; то будем вне страха, крепко держась руководствующего нас Слова. Ибо сказано: блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят.

Посему обетование сие таково, что превосходить всякий предел блаженства. Ибо после такого блага пожелает ли кто чего другого, в том, что узрел, имея все? Потому что видеть, по обычному в Писании словоупотреблению, значит тоже, что иметь: например, словами: узриши благая Иерусалима (Пс. 127:6), Писание означает: найдешь. И в сказанном: да возмется нечестивый, да не видите славы Божией (Пс. 26:10), словом: не видит, Пророк выражает, что не причастится оной. Посему, кто зрит Бога, тот в сем зрении имеет уже все, что состоит в списке благ, некончаемую жизнь, вечное нетление, бессмертное блаженство, некончаемое царство, непрекращающееся веселье, истинный свет, духовную и сладостную пищу, неприступную славу, непрестанное радование и всякое благо. Посему так важно и обильно то, что обетованием сего блаженства предлагается упованию.

Но поелику, чтобы узреть Господа, наперед показан способ, именно же иметь для этого сердечную чистоту; то при сем снова изнемогает мое разумение; и эта сердечная чистота не есть ли для нас нечто невозможное, и не превышает ли нашего естества? Ибо если сим способом зрим бывает Бог, а Моисей и Павел не видели Бога, и утверждают, что и сами они, и другой кто, видеть не могут; то предлагаемое теперь словом о блаженстве, по-видимому, есть нечто невозможное. Посему, что нам пользы от познания, как узреть Бога, если при разумении нет вместе возможности? Сие подобно тому, как если бы кто назвал блаженным быть на небе; потому что там человек увидит не усматриваемое в этой жизни. Если бы указано было наперед в слове какое либо орудие для восхождения на небо; то полезно было бы слушателям дознать и то, что блаженно быть на небе. А как восхождение невозможно, какую пользу принесет знание о небесном блаженстве, огорчающее только дознавших, чего лишаемся, по невозможности восхождения?

Посему, ужели Господь повелевает то, что вне нашей природы, и превышает меру человеческих сил величием заповеди? Нет. Ибо не повелевает стать птицами тем, кого не оперил, и жить под водою тем, кому дал жизнь на суше. Посему если для всех иных закон сообразен с силами приемлющих и ничто не приневоливается к сверхъестественному; то, конечно, в следствие сего и это поймем так, что не безнадежно предуказуемое в блаженстве. Да и Иоанн, и Павел, и Моисей, и кто иной, если подобен им, не лишены сего высокого блаженства, — состоящего в зрении Бога, не лишены и тот, кто изрек: соблюдается мне венец правды, его же воздаст ми праведный Судия (2 Тим. 4:8), и тот, кто припадал к персям Иисусовым, и тот, кто слышал Божественный глас: вем тя, паче всех (Исх. 33:17). Посему, если о тех, которыми провозвещено, что постижение Бога выше сил, нет сомнения, что они блаженны, а блаженство состоять в том, чтобы зреть Бога, зрение же дается чистому сердцем; то значит, что не невозможна и чистота сердца, при которой можно соделаться блаженным.

Посему, как же можно сказать, что говорят истину согласно с Павлом утверждающие, будто бы постижение Бога выше наших сил, и им не противоречит Господне слово, обещающее, что при чистоте сердца зрим будет Бог? Мне кажется, чтобы обозрение предложенного происходило у нас в порядке, хорошо будет сначала предложить о сем краткое рассуждение. Естество Божие, само в себе, по своей сущности, выше всякого постигающего мышления, как недоступное примышлениям гадательным и не сближаемое с ними; и в людях не открыто еще никакой силы к постижению непостижимого, и не придумано никакого средства уразуметь неизъяснимое. Посему великий Апостол пути Божии именует неисследованными (Рим. 11:33), означая сим словом, что на оный путь, который ведет к познанию Божией сущности, не могут и восходить человеческие помыслы, так что на нем почти никем из прешедших жизнь сию прежде нас не оставлено никакого следа постигающим примышлением, который бы означался ведением того, что выше ведения. Но таковым будучи по естеству Тот, Кто выше всякого естества, Сей невидимый и неописуемый, в другом отношении бывает видим и постигается. Способов же такого уразумения много. Ибо, и по видимой во вселенной премудрости можно гадательно видеть Сотворшего все в премудрости. Как и в человеческих произведениях некоторым образом усматривается разумением творец выставляемого творения в дело свое вложивший искусство, усматривается же не естество художника, а только художническое знание, какое художник вложил в произведение; так и мы, взирая на красоту в творении, напечатлеваем в себе понятие не сущности, но премудрости премудро все Сотворившего. Если рассуждаем о причине нашей жизни, именно же, что не по необходимости, но по благому произволению, приступил Бог к сотворению человека, опять говорим, что и сим способом, узрели мы Бога, постигнув благость, а не сущность. Так и все прочее, что приводит нас к понятию лучшего и более возвышенного, подобно сему называем уразумением Бога, потому что каждая возвышенная мысль зрению нашему представляет Бога. Ибо и могущество, и чистота, и неизменяемость, и несоединяемость с противоположным!«, и все сему подобное напечатлевает в душах представление некоего божественного и возвышенного понятия. Итак из сказанного открывается, что Господь истинен в Своем обетовании. говоря, что имеющие чистое сердце узрят Бога; и не лжет Павел, собственными своими словами утверждая, что никто не видел, и не может видеть Бога; ибо Невидимый по естеству делается видимым в действиях, усматриваемый в чем либо из того, что окрест Его.

Но смысл сказанного о блаженстве не ограничивается только тем, что по какому либо действию можно делать подобные заключения о действующем. Ибо и мудрым века сего доступно, может быть по устройству мира, постижение превысшей премудрости и силы. Но величие блаженства, кажется мне, иное преподает в совет способному сие принять, чтобы увидеть желаемое. Представившаяся же мне мысль объяснится примерами. В человеческой телесной жизни здоровье есть некое благо, но блаженно не то, чтобы знать только, что такое здоровье, но чтобы жить в здравии. Ибо если кто, слагая похвалу здоровью, примет в себя доставляющую худые соки и вредную для здоровья пищу, то, угнетаемый недугами, какую пользу получит он от похвал здоровью? Посему так будем разуметь и предложенное слово, а именно, что Господь, не знать что либо о Боге, но иметь в себе Бога, называет блаженством, ибо блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят. Но не как зрелище какое, кажется мне. пред лице очистившему душевное око, предлагается Бог; напротив того высота сего изречения, может быть, представляет нам тоже, что открытее изложило Слово, другим сказав: царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17:12), чтобы научились мы из сего, что очистивший сердце свое от всякой твари и от страстного расположения, в собственной своей лепоте усматриваете образ Божия естества. И мне кажется, что в немногом, что изрекло, такой совет заключает Слово: все вы, о человеки, в ком только есть какое либо вожделение воззреть на истинно благое, когда слышите, что Божие велелепие превыше небес и слава Божия неизъяснима, и лепота неизглаголанна, и естество невместимо, не впадайте в безнадежность, будто бы невозможно увидеть желаемое. Ибо в тебе вместимая для тебя мера постижения Бога, Который так тебя создал, немедленно осуществив в естестве таковое благо; потому что в составе твоем отпечатлел подобия благ собственного Своего естества, как будто на каком воску напечатлел резные изображения. Но порок, смыв боговидные черты, бесполезным соделал благо, закрытое гнусными покровами. Посему, если рачительною жизнью опять смоешь нечистоту, налегшую на твоем сердце, то воссияет в тебе боговидная лепота. Как это бывает с железом, когда точильным камнем сведена с него ржавчина; недавно быв черным, при солнце мещет оно от себя какие-то лучи, и издает блеск: так и внутренний человек, которого Господь именует сердцем, когда очищена будет ржавчина нечистоты, появившаяся на его образе от дурной любви, снова восприимет на себя подобие первообраза, и будет добрым; потому что подобное добру, без сомнения, добро. Посему, кто видит себя, тот в себе видит и вожделеваемое; и таким образом чистый сердцем делается блажен, потому что, смотря на собственную чистоту, в этом образе усматривает первообраз. Ибо как те, которые видят солнце в зеркале, хотя не устремляют взора на самое небо, однако же усматривают солнцев сиянии зеркала не меньше тех, которые смотрят и на самый круг солнца; так и вы, говорит Господь, хотя не имеете сил усмотреть света, но, если возвратитесь к той благодати образа, какая сообщена была вам в начале, то в себе имеете искомое. Ибо чистота, бесстрастие, отчуждение от всякого зла есть Божество. Посему, ежели есть в тебе это, то, без сомнения, в тебе Бог, когда помысел твой чист от всякого порока, свободен от страстей и далек от всякого осквернения, ты блажен по своей острозрительности; потому что, очистившись, усмотрел незримое для не очистившихся, и отъяв вещественную мглу от душевных очей, в чистом небе сердца ясно видишь блаженное зрелище. Что же именно? Чистоту, святость, простоту и все подобные светоносные отблески Божия естества, в которых видим Бог.

А что сие действительно так, в том не сомневаемся на основании сказанного. Но чем слово наше затруднялось еще в начале, то остается при том же неудобстве. Если и все согласны, что тот, кто на небе, причастен небесных чудес, то, поелику и способ восхождения туда невозможен, согласие в этом никакой не приносит нам пользы: так несомненно и то, что, по очищении сердца, человек делается блаженным; но как ему очистить оное от оскверняющего, это почти совершенно равно восхождению на небо. Посему найдется ли какая либо Иаковлева лествица, какая либо огненная колесница, подобная вознесшей Пророка Илию на небо. на которой бы сердце наше, возвысившись до горних чудес, сложило с себя это земное бремя? Если кто представит в уме необходимые душевные страдания; то трудным и невозможным признает удаление от сопряженных с ним зол. Самое рождение наше начинается тотчас страданием, со страданием происходит возрастание, оканчивается жизнь страданием, и зло некоторым образом срастворяется с естеством чрез тех, которые первоначально допустили в себя страдание, преслушанием вселили в себя болезнь. Но как преемством принадлежащего каждому роду продолжается естество живых существ, так что по закону природы рожденное есть тоже с родившим: так и от человека раждается человек, от страстного страстный, от грешника грешник. Посему в раждающихся некоторым образом составляется грех, вместе и раждаемый, и возрастающий, и оканчивающейся пределом жизни Напротив того, что добродетель для нас неудобоприобретаема, что при тмочисленных потах и трудах со тщанием и изнурением едва преуспеваем в ней, сему научаемся из многих мест божественного Писания, слыша, что путь, идущий в царствие, тесен и узок; а вводящий порочною жизнью в пагубу широк, покат и утоптан. Однако же, что не вовсе невозможна и возвышенная жизнь, Писание подтвердило сие, в священных книгах представив нам чудесные деяния стольких мужей. Но поелику в обетовании видеть Бога заключается двоякий смысл, один познать естество всё превышающее, и другой — посредством чистоты сердца войти с Ним в единение: то первый род разумения, по слову святых, признается невозможным, другой же естеству человеческому в настоящем учении обещает Господь, сказав: блажени чистии сердцем: яко тии Бога узрят.

А как сделаться чистым, способы к этому можно тебе дознать из всякого почти евангельского учения. Ибо, переходя к последующим заповедям, найдешь ясное учение об очищении сердца. Господь, разделив порок на два вида, на видимый в делах и на составляющейся в мыслях, первый вид, то есть неправду, обнаруживаемую в делах, наказывал по ветхому закону, ныне же обратил внимание закона на другой вид греха, не дело худое наказывая, но промышляя, чтобы не полагалось ему и начала. Ибо изъять порок из самого произвола гораздо важнее, нежели сделать жизнь чуждою лукавых дел. Поелику порок многочастен и многообразен; то Господь в заповедях Своих каждому из запрещенных дел противопоставил особое врачевство. И как недуг гнева в продолжение всей жизни всего чаще и явнее постигает человека; то и начинает врачеванием преобладающего, узаконяя прежде всего негневливость. Научен ты, говорит, ветхим законом: не убий; а теперь научись удалять от души и гнев на соплеменника (Мф. 5:21-22); ибо Господь не запретил вовсе гнева, потому что иногда такое стремление души можно употреблять и на добро, но гневным когда либо быть на брата без всякой доброй цели — такое воспламенение угасил заповедью, сказав: всяк гневайся на брата своего всуе (22). Ибо присовокупление слова: всуе показывает, что и обнаружение раздражения часто бывает благовременно, когда страсть сия воскипает при наказании греха. Такого рода гнев был в Финеесе, как засвидетельствовало слово Писания, когда поражением беззаконнующих умилостивил негодование Бога, подвигнутое на весь народ. Потом Господь переходит к врачеванию грехов сластолюбия, и Своею заповедью исторгает из сердца неуместную похоть прелюбодейства. Так найдешь, что в последующем Господь исправляет все по порядку, постановляя законы против каждого вида пороков. Неправедным рукам запрещает распоряжаться самим, не дозволяя им мстить. Изгоняет страсть любостяжания, приказывая лишаемому одежды к тому, что отнимают, присовокупить и остальное. Врачует боязнь, повелев пренебрегать и смертью. И вообще найдешь, что в каждой заповеди, на подобие плуга режущее, слово из глубины сердца вырывает дурные корни, и тем очищает от произращения терний. Итак тем и другим оказывается благодеяние естеству, и тем, что заповедуется доброе, и тем, что предлагается нам учение о настоящем предмете. Если же, по твоему мнению, рачение о добром трудно, то сравни с противоположною жизнью; и найдешь, сколько труднее порок, если примешь во внимание не настоящее, но что будет после. Ибо кто услышал о геенне, тот уже не с трудом каким и усилием будет удаляться от греховных удовольствий; а напротив того и одного страха, овладевшего помыслами, достаточно ему, чтобы изгнать из себя страсти. Лучше же сказать, постигшим и то, что подразумевается в умолчанном, в пользу служит и то, что получают от сего сильнейшее пожелание. Ибо если блаженны чистые сердцем, то конечно жалки оскверненные умом, потому что видит лице сопротивника. И если в жизни добродетельной напечатлеваются черты самого Божества, то явно, что жизнь порочная делается образом и лицом противника. Но если Бог, по различным примышлениям, именуется всем, что представляем себе добром, светом, жизнью, нетлением, и что только есть подобного сему рода; то конечно, и на оборот всем этому противоположным именоваться будет изобретатель порока, и тьмою, и смертью, и тлением, и всем, что с сим однородно и сродственно.

Итак, дознав, из чего образуются в нас и порок и жизнь добродетельная, поелику, по свободе произволения. Дана нам власть на то и другое из этого, избежим диавольского образа, отринем это дурное олицетворение, восприимем же на себя образ Божий, соделаемся чистыми сердцем, чтобы стать блаженными, как скоро чистою жизнью вообразится в нас Божий образ, о Христе Иисусе, Господе нашем. Ему слава и держава во веки веков! Аминь.

О Блаженствах. Слово 6.

Свт. Хроматий Аквилейский
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Он называет чистыми сердцем тех, кто, отвергнув скверну греха, очистил себя от всей нечистоты плоти и стал угоден Богу делами веры и праведности, как говорит Давид в псалме: Кто взойдет на гору Господню, или кто станет на святом месте Его? Тот, у кого руки неповинны и сердце чисто, кто не получил душу свою напрасно (Пс. 23:3-4). С полным основанием и Давид, зная, что Бога можно видеть только чистым сердцем, так молится в псалме, говоря: Сердце чистое сотвори во мне, Боже, и дух правый обнови внутри меня (Пс. 50:12). Итак, Бог показывает блаженными чистых сердцем, которые с чистым разумом и безупречной совестью живут в вере в Бога и в будущем Царстве Небесном удостоятся увидеть Бога славы уже не сквозь тусклое стекло, гадательно, но лицем к лицу (1 Кор. 13:12), как сказал апостол.

Трактат на Евангелие от Матфея.

Свт. Дмитрий Ростовский
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Чистые сердцем – это те, которые являются прямыми и простосердечными христианами и которые тщательно хранят в себе любовь к Богу и ближнему. Сюда относится телесное и духовное девство, соблюдаемое по силе, от Бога данной, для лучшего угождения Богу. Здесь не имеет места то девство, которое хотя и не имеет телесного смешения, но внутри блудит соизволением.

Зерцало православного исповедания. О надежде.

Свт. Феофан Затворник
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Чистое сердце — то, которое, отрешившись от всякого самоугодия, все направляет к славе Божией, даже аще яст и пиет; оттого все у него чисто. А то сердце, которое преисполнено самоугодия, нечисто, и сим самоугодием всякое свое действие и движение делает нечистым, потому что у него все делается по самоугодию, даже и то, что по виду кажется самоотверженным и направленным к Богу.

Толкование на послание к Титу.

Дух благодати, пришедши и воспринят быв сердцем, отрешает его от пристрастия ко всему чувственному и вкус к тому отбивает. Если же это водворяется в сердце, то какое место найдет при нем плотское вожделение? Духа приявшие и бывают чисты сердцем.

Толкование на послание к Тимофею.

Свт. Лука Крымский
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

Самого Бога узрят те, у кого в сердце нет грязи, мерзкой гнусной лжи, блуда, клеветы, ненависти, чьи сердца всегда спокойны, кротки, чисты.

Беседы в дни Великого поста и Страстной седмицы. О блаженствах.

Свт. Филарет (Дроздов)
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят

КАКАЯ ШЕСТАЯ ЗАПОВЕДЬ ГОСПОДА ДЛЯ ДОСТИЖЕНИЯ БЛАЖЕНСТВА?

Желающие блаженства должны быть чисты сердцем.

ЧТО ТАКОЕ ЧИСТОТА СЕРДЦА?

Чистота сердца не есть чистосердечие. Чистосердечие (искренность) — когда человек не демонстрирует свои добрые расположения, которых в действительности нет в его сердце, а имеющиеся добрые расположения со скромностью воплощает в делах — есть только начальная степень чистоты сердца. Подлинная чистота сердца достигается постоянным и неослабным подвигом бдения над самим собой, изгнанием из сердца всякого незаконного желания и помышления, пристрастия к земным предметам, с верой и любовью непрестанно храня в нём память о Господе Боге Иисусе Христе.

ЧТО ОБЕЩАЕТ ГОСПОДЬ ЧИСТЫМ СЕРДЦЕМ?

Господь обещает чистым сердцем, что они Бога узрят.

КАК СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ОБЕЩАНИЕ УЗРЕТЬ БОГА?

Слово Божие иносказательно наделяет сердце человеческое зрением и зовёт христиан сделать видящими «очи сердца» (Еф. 1:18). Как здоровый глаз способен видеть свет, так чистое сердце способно созерцать Бога. Поскольку же лицезрение Бога есть источник вечного блаженства, то обещание видеть Его есть обещание высокой степени вечного блаженства.

bible.optina.ru/new:mf:05:08