ЛИТУРГИЯ В ГИМАЛАЯХ
Православие в Индии
Юлия Гойко
Те, кто не любят читать раздел «Введение» в книжках, первые несколько абзацев этой статьи могут радостно пропустить! Потому что это только Введение. Главная история начинается немного ниже. Но если читателю интересно узнать, как и почему этот удивительный рассказ оказался на нашем сайте, придется собрать волю в кулак и читать по порядку... Итак, начнем.

Введение

В последних числах ноября, просматривая календарь православных праздников, я увидела, что 2 декабря отмечается память преподобного Иоасафа, царевича Индийского. Ужасно интересно было читать его житие в изложении Димитрия Ростовского — напоминает настоящую индийскую сказку. Существует мнение, что это некий православный перифраз легенды о Будде Шакьямуни, потому что уж очень похоже по содержанию… Легенда это или житие реального святого — вопрос веры. Однако же царевич Индийский Иоасаф причислен к лику святых и 2 декабря поминается на богослужении.

Считается, что Православие в Индии было проповедано в I веке апостолом Фомой. Но сегодня по официальным данным количество православных в этой стране сводится к 0, 0004%. Да и это в основном наши соотечественники, странствующие и путешествующие.

Однако же об Индии очень часто говорят, что это — страна Духа. Оказавшись там, невозможно не почувствовать, что религией проникнуто все насквозь. Святитель Николай Сербский в книге «Индийские письма» говорит о высоком уровне религиозности индусов, об открытости их сердец к принятию Бога. Автор искренне удивляется, почему же все-таки учение апостолов не распространилось в этой стране.

Размышляя обо всем этом, я вспомнила о своей хорошей знакомой Ксении Шелиховой, которая очень много лет провела в Индии и продолжает ездить туда каждый год. Вот она-то — культуролог по образованию — мне и расскажет о Православии в Индии! Так я подумала. Мы встретились, и вот ошеломляющий рассказ о ее последней поездке, о глобальном мероприятии, которое она предприняла, — я излагаю ниже*.

Самое высокое на земле

«В Индии есть православные храмы, но в моем восприятии они действуют довольно условно. Полноценной церковной жизни там нет. Например, в Дели есть церковь святого Фомы при русском посольстве, но она существует номинально, потому что должна быть. Лично я ни разу там не была. Дели вообще не располагает к тому, чтобы там долго оставаться, хочется поскорее уехать.

Два года назад я была в Гималаях, и там меня посетила такая мысль (есть ощущение, что мысль эта снизошла откуда-то сверху, а не зародилась в моей голове)… Что нужно совместить эти два паттерна: Гималаи — самые высокие горы на земле, и Литургию — самое высокое действо на земле… Как хорошо было бы послужить здесь Литургию!..

Я знала, что до этого никогда православная Литургия не служилась в Гималаях. И приехав домой, в Россию, стала искать священника, который согласился бы поехать со мной в Индию. Спрашивала одного, другого… Пока не узнала об одном отце, который, по моим представлениям, мог бы на это согласиться. И тогда я начала свою кампанию по вдохновлению батюшки на поездку в Гималаи. Я стала ходить к нему на службы. Потом познакомилась, начала потихоньку общаться с ним, так у нас завязались какие-то отношения.

Я много молилась, просила Бога, чтобы, если Ему угодно, осуществилась моя идея… Я понимала, что это событие мирового масштаба, но одновременно и авантюра… Поэтому разговор я подводила к сути очень аккуратно. Присылала батюшке фотографии гор, рассказывала, как там красиво. И как-то раз он написал, что хотел бы туда поехать.

Вообще, батюшка очень любит служить. Литургия для него — самое главное событие. Он служит очень долго, сам поет, сам исповедует, все время на ногах, хотя уже пожилой человек со слабым здоровьем. Но когда служит, у него как будто открывается второе дыхание. Все присутствующие могут уже засыпать от усталости, а он, больной человек, служит…

Сборы

После Успенского поста батюшка сообщил, что его благословили на поездку. До последнего момента я боялась — что-то может пойти не так. Однако все складывалось и устраивалось.

Чуть позже к нам решил присоединиться Саша — батюшкин духовный сын. Мы с ним купили три билета в Дели, сделали визы. Но пока не сели в самолет, я не могла поверить, что все это мероприятие осуществится. Ведь батюшка — больной человек. За 15 минут до вылета ему может стать плохо… А еще я везу его в Индию, где все совсем по-другому — климат, питание… Но 29 сентября 2014 года мы встретились в аэропорту в Москве.

Батюшка приехал с огромным красным чемоданом. Я подумала: "Что же он там набрал?" А оказалось, что там лежали все принадлежности для Литургии: антиминс, облачение, чаши, просфоры. Когда есть антиминс — можно служить на чем угодно, хоть на камне.

Дорога в Гималаи

И вот мы прилетели в Дели. Поначалу батюшка ходил в прострации, смотрел на все большими глазами. Я очень волновалась за него, за его здоровье. Думала: «Что же он будет есть, ведь у него больной желудок, а индийская еда очень острая…» И вот мы заходим в первое кафе, батюшка берет парота (такой индийский хлеб), накладывает туда ачара… Все это настолько острое, что не каждый индус съест. А он таким образом питался все время, что мы находились в Индии, — и никаких проблем не было! У Саши — страшное расстройство желудка, а батюшке ничего…

Как реагировали на него индусы? Они понимали, что это какой-то духовный человек, старец. Называли его гуру.

Пробыв всего пару часов в Дели, мы взяли такси и поехали в Гималаи. Приехали в поселок Васиштха — это где-то 2000 метров над уровнем моря. Погуляли, сходили на водопад. Батюшка сказал: "Сегодня ночью будем служить".

Литургия на крыше

Первую Литургию мы служили на крыше гест-хауса, в котором остановились на ночлег. Там было мало людей, а ночью к тому же все спали. Ни с кем не нужно было договариваться.

Мы вышли на крышу. Отслужили Литургию, причастились. Очень тяжело давалось служить. Потому что чувствовалось сопротивление материала… Ведь в Индии совершенно другая культурная матрица, и духовная матрица тоже. Индусы, конечно, очень религиозные. Но все равно в воздухе витает что-то совсем не православное...

Когда я потом вернулась в Россию, то явно почувствовала, что это страна, где служится Литургия. Если человек духовно чуткий — он это ощущает. А Индия — да, она религиозная, но это все-таки язычество. Сильное, но дремучее. Литургия — это нечто гораздо более высокое.

Православный индус

С нами на крыше был еще один парень, Серафим, православный индус. Он приехал из Калькутты специально, чтобы с батюшкой увидеться.

Когда ты спросила о Православии в Индии, я про себя подумала, что его как такового там нет. Лично я столкнулась только с этим мальчиком, о нем могу сказать, о его понимании Православия. Он родился в Калькутте, там есть православный приход. Как-то раз они с несколькими товарищами пришли туда и покрестились. Для них это был такой акт воли, заявление о своей свободе. Потому что все их окружение — это обычные, традиционные индусы.

Серафим живет с мамой и сестрами, он — единственный мужчина в семье, должен заботиться обо всех. И, конечно, Православие его очень поддерживает. Но в нем также все смешано, ведь его окружает индуизм, он в нем родился и вырос. Например, батюшка спросил, не курит ли он, на что ответ был такой: "Нет, в этой жизни я православный, поэтому не курю. Но может быть, в следующей жизни…" То есть в нем это представление о реинкарнации есть, оно не полностью вытеснено…

Сопротивление материала

На следующий день мы отдыхали. А потом отправились дальше.

Нас вез на машине Виджай, мой знакомый индус. Переехали через перевал. Решили подняться выше. 4000 метров. Мне стало нехорошо. Саша весь бледный и зеленый, ему плохо. Но батюшка решил где-то здесь найти место и послужить Литургию.

На дороге мы натолкнулись на затор. В то время был какой-то военный конфликт, и с индийско-китайской границы отходили войска. Как раз во время нашей поездки дорога была перекрыта. Мы долго ждали, очень изнурительно это все было… Опять чувствовалось какое-то сопротивление.

Наконец, добрались до места. Там было очень пустынно. Горы, яки пасутся, и в горах разбросаны удаленные буддийские монастыри... Батюшка хотел с буддистами пообщаться, но мы никого не нашли.

Заселились в гест-хаус. Отдохнули. Потом встретились на балконе, молились. Батюшка читал молитвы, акафисты пел — по книжкам и без. Молился часами, просто поминая своих знакомых, обращаясь к святым.

Потом Виджай нас повез к небольшому горному озеру с кристальной водой. Батюшка место осмотрел и говорит: "Все, здесь будем служить ночью Литургию". Времени было мало, долго отдыхать не было возможности, хотя я чувствовала себя очень плохо, у меня началась "горняшка". Но срок пребывания в Индии подходил к концу.

Мы вернулись в гостиницу, потому что перед службой нужно было немного поспать.

Литургия на высоте 4000 метров

В четыре часа ночи мы проснулись, разбудили Виджая, чтобы вез нас к озеру. Я взяла с собой два одеяла, потому что ночью в горах довольно холодно. У батюшки — огромный чемодан. Виджай смотрел на нас большими глазами, куда мы ночью с этим чемоданом собрались…

В пять утра мы приехали к озеру, служить начали где-то в шесть. Там лежал такой огромный плоский камень, на нем батюшка и служил. Было очень холодно. Саша петь не мог, из-за проблем с желудком постоянно убегал. Пришлось петь мне. Не могу сказать, что у меня получалось молиться. Очень плохо себя чувствовала. Петь на такой высоте было невероятно тяжело. Там дышать-то тяжело, а петь тем более. А батюшке — снова ничего… Такое чувство, что у него какой-то свой режим существования, даже физического.

Во время службы батюшка поранил руку, кровь текла. А если кровь, то нельзя причащаться… Очень много было искушений. Он стоит, и это белое облачение на нем, кровью закапанное. Чувствовалась инерция материала… Потому что Гималаи и Литургия — это вещи совершенно несовместимые. Православная Церковь там точно еще не служила ни разу. Может, так высоко сюда даже не приезжал православный священник…

Озеро, огромный камень, на нем Чаша… Вокруг снежные вершины. Рассвет. Холод, снег, лед. Ощущение было, как будто ты на Марсе или в духовной сфере какой-то находишься… Что-то непередаваемое. Как будто взлетаешь на ракете в космос…

Служить закончили в 12 дня. Еле до машины дошли. Вернулись в Васиштху, внизу стало намного легче. Следующий день отдыхали, и потом батюшка с Сашей улетели. А я осталась.

Человечество как целое

После службы мы общались с батюшкой, рассуждали, как это все могло устроиться. И поняли, что нашли друг в друге резонанс. Мы воспринимаем человечество как целое. Вообще, такие вещи, конечно, приходят не из ума. Когда ты видишь Бога во всем — тогда понимаешь, что мир целостен. А это получается, если сам человек целостен. Как только он теряет свою целостность — то и мир распадается на кусочки. Но если видишь, что мир целостен, ты начинаешь понимать, что каждый народ несет на себе определенную нагрузку, какую-то миссию в общем плане преобразования человеческой природы — метанойи. У каждого этноса своя роль. Мы этнически очень сильно отличаемся от индусов, у нас даже тела другие, не говоря уже о менталитете. И каждый должен стараться делать какое-то свое дело.

Роль индийской культуры и религии — проводить метанойю человека с архаичным сознанием. Можно привести такую метафору с человеческим мозгом. Есть некоторые отделы мозга, сформированные еще на заре эволюции такими видами, как рыбы, земноводные, птицы. Эти отделы отвечают за самое необходимое в жизнеобеспечении организма — дыхание, глотание, различение температуры. А вот развитые лобные доли есть только у homosapiens. И если эти доли удалить, человек разумный превращается даже не в животное, а в овощ. Вспомни фильм "Собачье сердце". Там опыт с мозжечком, кажется, был...

Так вот, индуизм — это и есть такой древний отдел мозга, где мозг — человечество как целое. Разные этносы являются носителями и вскармливателями различных конфессий. И чем моложе этнос, тем больше питания получает религия, конфессия в духовно-ментальном плане, в ноосфере, если говорить научным языком.

Вот русский субэтнос — довольно молодой и мощный, но со своими "приколами"... Кстати, характерно то, что русский человек, идущий по индивидуальному пути развития, часто начинает свой духовно-религиозный путь с индуизма или с русского неоязычества, которое сейчас так модно. Многие на этом и останавливаются. Но те, кто движется дальше, выходят на концепцию кинетического слияния со Христом, через любовь к Нему. Это очень высокий уровень, раньше единицы этого достигали в монастырях, сейчас в наших монастырях это сделать невозможно, монастыри сейчас не для этого.

В общем, вначале индусы, через ритуал и поклонение, двигали человека к Богу. Теперь этот институт — отрезок пути, по которому идет Ищущий Индивидуум. Многие мои друзья-индуисты начали потихоньку приходить к христианству. Они понимают или, скорее, чувствуют, что индуизм — религия прикладная, а христианство — трансформирующая. Человек стать Шивой и Вишну и Брахмой не может. Но обязан вырасти в Христа.

***

Что происходило потом, после поездки? Спустя несколько месяцев я вернулась в Россию. Приехала к себе на дачу под Москвой и слегла. Заболела чем-то — непонятно, чем… Было ощущение какого-то умирания в теле. Я просто не могла подняться. Потом пошла к врачу, сдала анализы — оказалось, что я абсолютно здорова… Не знаю, как это оценивать. Но, возможно, это симптомы какого-то моего изменения, которое происходит сейчас. Через неделю я снова улетаю в Индию.

С той поездки мы с батюшкой пока больше не виделась. Такое чувство, что я выполнила какую-то миссию. И я, и батюшка — мы были просто инструментами в этом деле. Потому что совершилось, конечно, событие вселенской важности… Эти два паттерна совместились: Гималаи — как самое высокое место на земле, и Литургия — как самое высокое действо».

* По просьбе рассказчицы имена некоторых действующих лиц не называются.