Шёл 1918 год. Революционные события, которые захватили центральную часть России, докатились и до дальних уголков Сибири. Слухи доходили, что власть перешла к народу, поэтому там и здесь в сибирских сёлах стали возникать крестьянские общины, чтобы как - то бороться с нищетой, и сообща выживать. На сходке большого села Крутояр, ранней весной, на высохшей большой поляне собрались все жители, чтобы выбрать председателя совета бедноты.

Из местных крестьян, выделялся своим умом и деловыми качествами только сорокалетний Игнат. Многие мужики подались, кто в армию красных, кто белых, в деревне остались бабы, старики и дети; а у Игната была большая семья, дети, один другого меньше, и жена больная, надо было всех кормить. Да и не хотел в руках держать оружия, так как покалеченным приехал с Мировой войны, тем более, воевать против своих. Ему это не позволяло христианское воспитание: отец был священник, но рано умер, поэтому, как мог, соблюдал веру своего отца.

Из-за голода пришлась уехать из города в деревню, и как-то сводить концы с концами, главное, не голодать, как бы то не было, земля и лес кормили. Никто толком не знал, под какой властью живут; сначала приехал из города молодой большевик, присланный Ревкомом, почти юнец, он то и сообщил всем о Советской власти, предложив создать комитет бедноты. Потом неожиданно появились белые; сразу стали устанавливать свои порядки и разыскивать коммуниста, который успел спрятаться в погребе у председателя. Среди же селян оказался доносчик.

Через некоторое время встревоженный не в шутку Игнат был приведён в сельсовет, где расположился штаб белых. Перед ним стоял рослый полковник царской армии, по виду не старше Игната, подтянутый с холеным лицом, что подчёркивало в нём знатное происхождение; и, не дав крестьянину опомниться, грозно спросил: –Я, знаю, ты скрываешь красного иуду! Говори, как на духу, где он, и не испытывай моего терпения!
-Он убежал в тайгу, как только вы показались! - ответил селянин.
- Ещё раз повторяю! - уже прокричал офицер. - Где он? Если найдём у тебя, ты будешь по законам военного времени расстрелян, считаю до трёх! Раз!
Игнат молчал, у него в голове не укладывалось, что такое могло произойти.
- Два! Ну! Последний шанс!

От Игната не звука.
- Три! Поручик! - сказал, стоящему рядом офицеру. - Обыщите его дом!
Через какое-то время ведут того, кого искали; вталкивают в избу, где находился допрашиваемый.
- К обрыву обоих! Не хотел по -хорошему! Получи по заслугам! - в гневе, брызжа слюной, полковник приказал.
Игнат взмолился: - Не погубите, господин хороший! Дети малые, жена больная! Помрут ведь с голодухи!
Офицер, немного подумав, сказал: - Ты христианин?
- Так точно, ваше благородие!
- Дети не отвечают за отца, вместо тебя умрёт твоя жена! Всё что могу для тебя сделать! - цинично изрёк белогвардеец.

Для Игната всё остальное было как в тумане. Его провели через двор к высокому обрыву, где на самом краю уже стоял, приговорённый к казни, молодой рабочий. Появилась, пригнанная испуганная его жена. Он бросился в ноги к карателю в мольбе:- Пощадите, она- то при чём, ваше благородие! Ради Христа прошу! Вместо неё расстреляйте меня! Иначе не будет мне жизни!
Вбегает на обрыв к двоим, поворачивается спиной к быстрым водам таёжной речки, в безумстве смотрит на направленные в них солдатские винтовки, и кричит в не себя:- Её пощадите!
В ответ слышит: - Нет! Отойди, иначе тоже умрёшь!
-Стреляйте и в меня, я готов! Господи, не вмени им греха сего! - успевает вымолвить и перекреститься.
Потом залп и три тела срываются с кручи в омут реки.

Прошло несколько лет. Закончилась гражданская война, но по лесам ещё скрывались осколки белой армии; нет, нет, и забредут в село, оборванные люди в поисках пищи. Как-то зимним вечером в окно Игнату постучали; накинув на себя полушубок, пошёл открывать. На крыльце он увидал немолодого мужчину в солдатской шинели и, нахлобученной на голову папахе; и рядом с ним, еле держащегося на ногах, как видно, от усталости, укутанного подростка. - 0, если есть в вас капля жалости! - сказал с мольбой неизвестный. - Не дайте замёрзнуть!

- Входите в избу! -ответил Игнат. Когда они вошли в горницу и присели за стол, он при свете керосиновой лампы сразу же узнал полковника и, не удержавшись от удивления, многозначительно вымолвил: - Ваше благородие!
Тот тоже его узнал; последовала длинная пауза. Игнат, молча, поставил на стол миску с варёной картошкой, все в тишине поели, и, когда уложили мальчика спать, первым тихо заговорил непрошеный гость: - Я думал ты погиб…; это не лучший был поступок в моей жизни, - немного помолчал и, глубоко вздохнув, добавил. -Незадолго до этого чекисты расстреляли моего отца, просто за то, что он был из старинного княжеского рода, и в политику никогда не лез, а спокойно работал служащим на железной дороге. Кто- то не поленился донести на него, вот уж, действительно, люди-звери!

После этого меня, как демон обуял, в казнях комиссаров и красноармейцев видел удовлетворение какое-то; что скрывать мои руки по локоть в крови. Раньше верил в Бога, сейчас нет, до конца в Нём разочаровался, и смысл жизни для меня утерян. Я, не боюсь смерти, жалко сына и стыдно, что он за меня страдает; ведь у него кроме меня никого нет: Лиза, жена, умерла, когда он был ещё младенцем. Я знаю, за мной по пятам гонятся чекисты, и всё равно погибну или от пули, или от клыков волков, хотя лучше быть съеденным, умереть такой лютой смертью, чем доставить коммунякам удовольствие. Смотрю, у тебя в углу на стене висит образ, веришь в Бога?

- Так точно, ваше благородие, можно ли сейчас без Бога, когда человеческая жизнь гроша медного не стоит, все совсем осатанели. Слава Богу, вроде бы пришло затишье, может быть, люди встанут на христианский путь, иначе, как не поймут, сожрут друг друга! И у меня вера пошатнулась после той казни на обрыве: разве рабочий паренёк был виноват, чтобы его расстреливать, какой он лютый враг? Он только хотел, чтобы хорошо жилось всем. Моя жена, тут при чём, если кто и виноват, так я один, но видно такой Промысл.

Меня пуля не взяла, и я смог выплыть из омута; как же, после всего такого сохранить непоколебимую веру в Иисуса?! Только, время лечит, и все невыносимые события уже кажутся, как страшный сон. Жена ушла к Господу, значит так лучше, придёт время и моё. Один Бог вечен! И если, и бывает непонятен, то вскоре на Небесах всё станет ясно. Нет, без веры в любящего Бога никак нельзя, а Он не мститель!
Да и вообще, происходящее с нами и вне нас не случайно, поэтому события, которые затрагивают мою душу, принимаю как должное, в смирении, ибо знаю, всё во благо мне!

Я человек не кровожадный, мальчика твоего приютить готов, а сам смотри, как быть, сейчас твоё спасение за китайской границей; сможешь, дойти, или не сможешь, всё решает Бог! И это чудо избавления твоего во власти Вседержителя, иди с миром, молитва моя будет с тобой!
- Спасибо тебе! - сказал полковник, и что-то у него ёкнуло внутри. - Все документы у мальчика, и Бог благословит тебя за милость!

Перед рассветом офицер вышел на заснеженное крыльцо дома. Закинул через плечо котомку с небольшой краюхой хлеба да несколькими картофелями; всё, что мог дать Игнат, и медленно пошёл по освещённой луной заснеженной дороге навстречу опасностям, которые его могли подстерегать, как в лесу от хищников, так и в селениях от злых людей. Но что -то в это время в него сильное и доброе вкралось: слова Игната, простого мужика, проникли в его сердце так, что совесть осудила его за бессмысленную жестокость. Глаза, от раскаяния в содеянном стали мокрыми, после чего он почувствовал каким-то внутренним духовным взором освобождение, что Божья благодать покрыла этот его позор. В Игнате он увидел свет милостивого Бога, который предоставил ему ещё один шанс.

Вдруг появилась уверенность, вернулась вера в Господа; и уже он верил, что у каждого человека свой путь. Порой тернистый, выстраданный, орошённый слезами, но надо, не смотря, ни на что, держась за Христа, пройти его. С каждой минутой всё больше убеждаясь, что просто обязан спастись, чтобы другим рассказать о любящем Творце и, конечно, сыну. Он теперь, как никогда, знал, что Бог есть любовь, и что всё у него будет хорошо.

Минуло четверть века. Капитан Красной Армии Денис Петров, военный переводчик, заканчивал войну в далёкой Австрии. В отличии от своих сослуживцев, которые от Венской жизни брали всё, что можно; он предпочитал в одиночестве бродить по улочкам старинного города. Прислушиваться к австрийским диалектам и оборотам речи, понимая, что такой языковой практики, ему больше нигде не получить; а уж со словоохотливой квартирной хозяйкой в свободное от службы время мог часами говорить. Она ему по возрасту в матери годилась, поэтому к ней испытывал нежные сыновья чувства; особенно, когда увидел, что это порядочный и честный человек, вдобавок ко всему, очень набожная христианка.

Один раз в одно вечернее чаепитие, не забывая при этом молиться, он рассказал её историю своей жизни, которую скрывал ото всех. Он сердцем чувствовал, что отец где - то здесь в Вене: от детства сохранились в памяти рассказы отца об этом городе, но как найти его не понимал. Справочные службы войной были нарушены, и искать кого-то было на подобии поиска иголки в стоге сена; но через работников полиции оставалась надежда на удачу. Поэтому он, как только узнал, что зять хозяйки имеет прямое отношение к австрийскому временному правительству, сразу же ухватился за это предприятие.

Хотя он видел, общаясь иногда с ним, что это хороший человек, всё же попросил хозяйку не говорить правду, а что он выполнял просьбу друга, погибшего в боях за Вену. Через три месяца с адресом русского эмигранта, живущего на его счастье в советском секторе города, и до конца не веря, что их встреча после скольких лет разлуки может состояться, стоял около двери на пятом этаже большого серого дома. Заметно волнуясь нажал на дверной звонок, открыла дверь средних лет особа, вежливо спросив: - Чем могу служить?
- Извините, госпожа, я разыскиваю русского эмигранта Коха Иван Денисовича, этот господин здесь живёт? Я его родственник.

- Вот и кстати!- радушно ответила она, впуская его в длинный коридор. - Старик слёг, и некому ухаживать за ним, - и проводив его до нужной двери, добавила, - надо ему подыскивать пансионат для одиноких стариков, ему там будет лучше.
Денис постучал, в ответ не звука; стоящая рядом, владелица квартиры заметила: - Проходите без приглашения: он, наверное, спит. Гер Иван никогда не запирается.
Он робко вошёл, женщина пошла по своим делам.

В небольшой комнате с небольшим окошком средь скудной мебели на кровати, укрывшись одеялом, лежал человек; что сразу бросилось в глаза, на столе лежала большая Библия. Денис кашлянул, чтобы тот проснулся, после чего показалась седая борода. - Вы из России?
Офицер, услыхав русскую речь, опешил, так как на нём был гражданский костюм, который подарила ему квартирная хозяйка.
- Да, - от волнения, забыв про всякую осторожность, так же по- русски ответил, - но как вы догадались?!

- Молитва, брат, может чудеса творить! - тихим голосом старик сказал с трудом, как видно из-за болезни, но всё, же продолжил. - Сколько лет я дожидаюсь доброй весточки с Родины с тех пор, как в 20 году вышел из сибирских лесов и пересёк китайскую границу.
- Отец? - несмело спросил гость. От неожиданного слова привстал старик, словно разжатая пружина, и воскликнул: -Денис!
Не сдерживая эмоций, от бурно нахлынувших чувств, мужчина с воплем произнёс: - Это я, папа!
Через мгновение, бросившись в объятия к отцу.

Потом было море слёз. Наперебой каждый делился своими яркими событиями в жизни; но после, как схлынула эмоциональная лавина с них, и распили бутылку водки, которую предусмотрительно принёс Денис с разными продуктами, сын рассказал отцу от тех событий в Крутояре, всё, что помнил: - Когда ты ушёл, я остался жить у дяди Игната, к сожалению, перед войной он умер, кстати фамилия моя его. Так он посоветовал, чтобы в дальнейшем не было проблем: детей врагов Советской власти там не любят.

Он обучил меня сапожному делу, которое одно время пригодилось в студенческую пору; но главное привил любовь к Священному Писанию, читая каждый вечер вместе со мной Святое Слово. Ты, наверно, помнишь, что я всё с лёту запоминал, так стал выучивать сначала Псалтирь, потом книги Евангелия, и это вошло в привычку. Затем осилил весь Новый Завет, если бы не война можно было бы часть книг Ветхого Завета выучить на память, но надеюсь после войны...

- И что же сейчас сможешь наизусть рассказать, скажем, 5 главу письма Павла к Галатам?
- Проверь...
Иван Денисович взял со стола очки, надел их, подвинул Библию, открыл на Галатах и стал сына слушать; тот к огромному удивлению отца слово в слово без ошибок рассказал главу этой книги.
- Ну, что ж похвально! - старик сказал довольно. - Но есть ли вера?
- Есть, отец, только не рекомендуется в России вслух о ней делиться. Помнишь из пророков: "Поэтому разумный безмолвствует в это время, ибо злое это время"!
- А где карьеру сделал?
- Московский университет закончил, по образованию лингвист, занялся научной деятельностью, кандидат наук, начал писать докторскую...; но война все планы смазала, в данный момент военный переводчик.

Проговорив целый день, они расстались, но он обещал навещать отца каждый день. Денис так и делал, каждый вечер хотя бы на часик, но забежит. Иван Денисович ожил, стал двигаться, на улицу выходить; облюбовав недалеко от дома зелёный скверик, там продолжали незабываемые радостные встречи.

Но подошла незаметно осень. Ветер по мостовой закружил желтеющую листву. В один из таких дней Иван Денисович, сидя на лавочке, дожидался своего Дениса. Утром он был у врача и тот сообщил ему неутешительный диагноз, да и он сам понимал, что жизнь на исходе, жизненный круг замыкается, и только радость от встреч с сыном, перехлёстывала весь негатив от дум.
Показался Денис, как всегда элегантный и подтянутый, но в этот раз какой-то не тот, которого привык видеть отец.
-Денис, что случилось? На тебе лица нет! - Иван Денисович сказал подошедшему сыну. Присев рядом на скамейку, тот тяжело вздохнул.

- Получен приказ отбыть на Родину, а, как известно, приказы не обсуждают. Эта разлука навсегда, и я не знаю, что предпринять?! Или, быть может, вернёшься домой?! - мучительно произнёс военный.
- Нет, сын, это невозможно! Я так давно решил! - ответил твёрдо старик.
-Так что же делать?! - в отчаянии застонал Денис, обхватив голову руками. Чувствует объятия отца и слышит от него ласковый, любящий голос:
- Как что! Радоваться победе, жизни радоваться! Что скоро возвратишься домой, займёшься любимым делом, наукой, суженую свою встретишь, наконец!

Не усложняй жизнь, в ней всё гораздо проще...; если же ты обо мне горюешь, то мне осталось жить совсем немного на земле. Но мы же христиане, и не имеем право убиваться, когда нас ожидает вечность! Мы просто должны встретиться на небесах, чтобы никогда больше не расставаться, как же об этом не радоваться! Но для этого будь верен Господу, тогда Он позаботиться о нашей встрече!

В вагоне поезда, который шёл на восток, царила атмосфера неудержимой радости. Не умолкал своими звуками аккордеон, звон бокалов чередовался с криками "ура", но Денис, как забился на верхнюю полку, так и не вставал с неё. Окружающие его не трогали, мало ли что у него могло произойти, война, есть война...
Как раскалённое сверло проникла в мозги мысль: - Как сохранить и преумножить веру своего отца, чтобы в Небесном Граде вновь после разлуки с ним встретиться?

Он отлично знал, что его ожидает впереди: это вопиющее лицемерие, угодничество, ложь; и что в этой нравственной клоаке, не запачкаться очень трудно.
Почему - то в голову пришёл стих из Писаний: "Берегись, не склоняйся к нечестию, которое ты предпочёл страданию".
Перед глазами он увидал весы, на одной чаше признание, благополучие, земное счастье, на другой - жертвенность, страдание и скорбь. С этим образом весов он засыпал и просыпался, так на протяжении всего пути. В Москву поезд пришёл без него, но в одном из монастырей появился новый послушник, вскоре монах с именем Игнатий.
О.Т.