Должно знать, что нельзя достигнуть в меру какой-либо добродетели, если кто всею силою не будет стараться во всю свою жизнь о стяжании её, с усиленным подвигом и постоянным трудом.

Ибо и каждый отчасти проходит ту или другую из добродетелей: временем, например, иной подает милостыню, и за то, что он изредка подает ее, мы еще не называем его собственно милостивым, и особенно если то, чтò делается, делается не как должно и не богоугодно.

Ибо и самое добро не есть добро, если совершается не как должно. Но тогда оно поистине добро, когда не лишается мзды по той или другой причине, например, по человекоугодию, ради похвалы человеческой и для уловления славы, или по любостяжанию и нарушению правды. Потому что Бог ищет от нас не самого дела, по-видимому доброго, но намерения, ради которого оно совершается.

Богоносные Отцы говорят, что когда ум забывает цель благочестия, тогда видимое дело добродетели бывает бесполезно; ибо то, чтò делается без рассуждения и без цели, не только не приносит никакой пользы, хотя оно и добро, но и вредит.

Так, напротив, бывает и с тем, чтò по-видимому зло, а совершается с благочестивым намерением, ради Бога; как некто из отцев вошел в блудилище и спас блудницу от погибели.

Отсюда явно, что не тот милостив, кто изредка являет милосердие, и не тот воздержный, кто изредка являет воздержание, но тот, кто постоянно, во всю свою жизнь, всецело держится этой добродетели с рассуждением непогрешительным. Ибо больше всех добродетелей рассуждение, оно – добродетелей царица и добродетель добродетелей.

Так бывает и наоборот: мы не называем блудником, или пьяницею, или лжецом того, кто однажды подвергся тому или другому из этих пороков, но кто постоянно в это впадает и остается без исправления.

Кроме сказанного, должно знать особенно и следующее, необходимейшее для всех, кто желает стяжать добродетель и старается уклониться от зла. Насколько душа без сравнения лучше тела и во многом и великом всячески превосходнее и честнее, настолько душевные добродетели, и особенно Богоподражательные (т.е. любовь, милосердие и подобные) и Богоименные превосходнее телесных.

И напротив, должно разуметь, что настолько же душевные страсти лютее телесных, по действиям их, и тягчайшего заслуживают наказания и мучения, хотя это, не знаю почему, от большей части людей укрывается.

Ибо пьянства, блуда, прелюбодейства, воровства, и что близко к сему подходит, люди стыдятся, и боятся, и избегают, и наказывают за эти пороки, так как они для всех явно отвратительны; а между тем относятся равнодушно гораздо к худшим сих и тягчайшим душевным страстям, которые приводят людей в бесовское устроение и ввергают в определенную бесам вечную муку тех, кто без исправления держится их. Я говорю о зависти, памятозлобии, лукавстве, жестокосердии и сребролюбии, которое, по словам Апостола, есть корень всех зол, и о других страстях подобных сим +++

Прп. Иоанн Дамаскин