Православные истории

ИМЯ ТЕБЕ СВЕТ
Николай Петрович вышел из больницы и, сев на скамейку, заплакал. Перед глазами была высохшая дочь с синими, исколотыми руками и ногами. На изможденном лице еле теплились два тусклых фонарика – Настины глаза.
- Настя, Настенька, Анастасия, красавица моя, умница, надежда моя единственная. Как же так получилось? Почему? Господи, за что мне эта мука? Что мне делать? - Николай Петрович не замечал, что кричит на весь парк, захлебываясь слезами.

Лечащий врач Насти Андрей Борисович смотрел в окно на бьющегося в истерике мужчину, думая о том, что хотя использует самые последние психодизлептики и нейролингвистическое програмированние, вылечить своих пациентов от наркотической зависимости навсегда не может. Они до конца жизни остаются в группе риска. Как правило, схема жизни наркомана предельно проста – наркотики, тюрьма, смерть. Мало кому удается ее изменить. У Насти срок наркотической зависимости был относительно небольшой – год, но сойти с иглы сама она не могла. А девочку очень жалко, и отец ее вон, как убивается.

- Николай Петрович, успокойтесь, выпейте валерьяночки, - пожилая уборщица баба Клава присела на скамейку и протянула несчастному отцу мензурку с каплями.
– Выпили, вот и хорошо. Сейчас вам станет легче. Ваш плач даже за стеклопакетами слышно. Вы, голубчик, потерпите, не отчаивайтесь. Господь все управит. Он всегда к лучшему управляет.
- Вы что, с ума сошли?! – вскочил Николай Петрович, - что вы несете? Как это к лучшему? Дочь моя погибает от наркотиков - к лучшему? Жена моя состарилась на глазах - к лучшему? Я о самоубийстве думаю - к лучшему!

- Эх, как вас враги в оборот-то взяли, - вздохнула баба Клава. – А вы бы, голубчик мой, в церковь сходили, да попросили Господа о помощи.
- Да я сроду никого ни о чем не просил, - вспылил Николай Петрович, - а в Бога я не верю, хотя и крещен был в младенчестве неразумной бабкой. Она была очень верующая.
- Вы мне сразу две хорошие новости сообщили, - мягко улыбнулась баба Клава. - Какие еще хорошие новости?!

- Первая, что крещены, а вторая – что у вас на небесах молитвенница имеется. - А может и вправду имеется? – неожиданно обрадовался мужчина.
– Вы мне подскажите, куда идти. Я ведь и у самого дорогого экстрасенса побывал. Чуть целое состояние ему не подарил. Все бестолку.
- Откуда же толку взяться, если вас бес повел не в ту сторону. В темноте можно долго плутать в поисках дороги, а на свету правильный путь сразу видно. Теперь вам с женой прямой дорогой надо в церковь идти.

Сначала покаяться, а затем начинать за дочь молиться. Да это уже как Господь управит.
- А в какую церковь нам идти, Клавдия Ивановна?
- А вон в ту, голубчик мой, и иди, - она махнула рукой в сторону Иоанновского монастыря, купол которого виднелся среди молодой весенней листвы.
В частной наркологической клинике, в которой Настя проходила курс лечения, несмотря на высокие цены, свободных мест никогда не было.

Юные пациенты двигались, словно по замкнутому кругу - подлечатся и вскоре возвращаются обратно, но уже в более тяжелом состоянии. После курса дорогостоящих капельниц и уколов у подростков на некоторое время наступало облегчение, словно кто-то ослаблял сдавливающий их жизнь героиновый поводок. Если у родителей были деньги, они уже при выписке занимали очередь на следующее лечение. Наркодиллеры, словно пауки, сторожили своих оживших букашек и вновь плели вокруг них липкие сети.

Иногда дети не выдерживали и, написав записку, загоняли в вену смертельную дозу.
Некоторые измученные родители были втайне этому рады.
Вечером Андрей Борисович зашел к Насте в палату, оборудованную по последним европейским стандартам. Стены и жалюзи на окнах были нежных тонов, светлая мебель, дорогой музыкальный центр. Комната напоминала номер в хорошем отеле.

Девушка, свернувшись калачиком, лежала лицом к стене.
- Настенька, как ты себя чувствуешь? – врач дотронулся до ее плеча.
Настя резко развернулась, словно освобожденная от крепления пружина и закричала:
- Плохо! Плохо я себя чувствую! У меня все тело болит!
- Слушай, Настя, тебе надо найти силы и перебороть себя. Хотя бы ради родителей.

- Ради родителей! – девушка захохотала во все горло, - да плевать я на них хотела! Я их видеть не могу. Отец приходит, плачет, как тряпка, а помочь ничем не может.
-Мне так перед родителями стыдно, - теперь Настя затряслась в рыданиях, – они на меня такие надежды возлагали. Вдруг она перешла на шепот:
«Андрей Борисович, я его ненавижу, а сил бороться с ним у меня нет».
- С кем? – удивился врач.

- С тем, кто заставляет меня колоться. Я даже слышу, как он мне в ухо шепчет – уколись и тебе станет хорошо! Ужас какой-то! Вы же понимаете, что я не хочу, и не хотела быть наркоманкой. Я с детства знала, что наркотики – это зло, а устоять не смогла. – Девушка села на кровать и, раскачиваясь из стороны в сторону, начала в очередной раз рассказывать свою, похожую на тысячи других, историю.

Настя росла в полноценной семье. Настя была талантлива во всем и разрывалась между музыкой и рисованием, конным спортом и плаванием. В школе учителя пели дифирамбы ее уму и эрудиции.
Бизнес отца занимал все его время и силы, но он любил эту работу, которая давала ему деньги и власть – две составляющих, без которых он уже своей жизни не представлял.

Семья переехала в престижные апартаменты на Крестовском острове. Жена большую часть времени проводила в косметических салонах, борясь за разрекламированную молодость. Ей казалось, что Настя выросла и не нуждается, как прежде, в ее внимании. Николай Петрович с женой мечтали увидеть дочь в Оксфордской мантии.

Всего лишь два шага оставались до престижного университета – два последних класса, но черной тучей пришла беда. Больше всего на свете Настя боялась не оправдать надежды родителей. А они не догадывались, что ей не интересно петь, рисовать, скакать верхом, что ее тяготит роль «идеальной дочери на зависть всем знакомым». Одно время девочка начала искать смысл жизни и увлеклась философией.

Насте казалось, еще чуть-чуть и она поймет, для чего живет человек, но героин увел ее в противоположную сторону. В начале учебного года на одну из вечеринок Пашка, Настин одноклассник, принес героин. Пятнадцатилетняя Настя, чтобы не оказаться «белой вороной» в глазах друзей тоже укололась. Она была уверена, что с одного раза привыкания к наркотику у нее не будет, и ошиблась. Среди всех ребят зависимой оказалась именно она.

Пашка удивительно точно рассчитал ее дозу, и Настя испытала небывалое прежде состояние счастья, радости и любви ко всему миру. На следующий день ей страстно захотелось повторить необыкновенные ощущения. Она попросила Пашку продать дозу, а он только этого и ждал. Деньги у Насти были всегда, отец ей ни в чем не отказывал. Девочка стала приходить домой очень поздно. Родители верили ее рассказам о дополнительных занятиях, которыми она объясняла и свой изможденный вид.

У Насти ухудшилась память, стало рассеиваться внимание, успеваемость резко упала. Учителям она говорила, что серьезно больна. Они верили своей любимице и жалели ее. Пашка доставал медицинские справки, и к концу учебного года девочка в школе почти не появлялась. Сначала Настя кололась дома, потом стала все время проводить в притоне. Родители, занятые своей жизнью, ничего не замечали.

Весной Пашка умер от передозировки. На его похороны собралась вся школа. Пришел и Николай Петрович с женой. Слушая вполуха слова батюшки, отпевавшего мальчика, Николай Петрович тихо сказал жене:
- Надо было родителям и школе лучше за мальчишкой смотреть. Глядишь, и хоронить бы его не пришлось.
- Слава Богу, с нашей Настенькой ничего подобного случиться не может, - откликнулась она.

- Кстати, а где дочка? – Николай Петрович обвел глазами черную толпу, но дочь не увидел.
В это время, ослабив резиновый жгут, Настя прикрыла глаза в ожидании кайфа. Этот укол был внеплановый - девочка хотела забыться, испытав шок от смерти друга. Она знала, что вконец замученный безденежьем Пашка, вынес из дома все, что можно было продать. Он постоянно увеличивал свою дозу, и денег от продажи героина ему уже не хватало.

Пашка не мог смотреть в глаза почерневшей от горя матери, которая все понимала. Мальчик попытался сойти с иглы, но не смог. Он жил в таком аду около года, а потом, украв у матери последние деньги, купил на них свою смерть. Настя чувствовала, что ее участь может быть такой же, но выхода не видела. Николай Петрович случайно обнаружил тайник дочери, в котором лежал шприц с капелькой засохшей крови и пакет с порошком. Он долго смотрел на них, не понимая, что это. И вдруг страшная догадка ударила его в сердце – Настя колется!

- Этого не может быть! Это какая-то ошибка! - закричал Николай Петрович, уже понимая, что это правда.
Словно пелена упала с его глаз. Он вдруг осознал, что давно не видит дочь, которая приходит домой очень поздно. «Кажется, жена что-то говорила ему о подготовке к ЕГ». Еще Николай Петрович вспомнил, что в последнее время Настины расходы сильно увеличились.

Обычно дочь писала ему список нужных вещей, а он, не вчитываясь, оставлял нужную сумму. Теперь понятно, куда она тратила деньги! Сплошная ложь! Его сердце горячей волной обдала жалость и страх за жизнь дочери. «Настенька, солнышко мое, я буду бороться за тебя! Я все сделаю! Найду лучшего врача, лучшую клинику», - стучало в голове. Внезапно пришло страшное понимание, что в случившейся беде виноваты они с женой. Они забросили дочь, погнавшись каждый за своим «зайцем».

Николай Петрович в одно мгновенье ощутил всю бессмысленность и пустоту своих проектов и планов. Какой там Оксфорд - гори он огнем! Какая недвижимость в Испании - пропади она пропадом! Надо спасать ребенка! Менять всю жизнь! Впервые за сорок лет у Николая Петровича прихватило сердце. Когда отпустило, он схватился за телефон. Обзвонив множество знакомых, Николай Петрович был потрясен – у каждого пятого ребенок употреблял наркотики. Кто-то принимал таблетки, кто-то кололся, молодежь постарше нюхала кокаин.

Оказалось, что состоятельные приятели держали свои беды в тайне, чтобы не уронить престиж. К концу дня записная книжка Николая Петровича распухла от телефонов врачей, экстрасенсов и частных наркологических клиник. Осталось рассказать обо всем жене. Узнав правду, она поседела прямо на глазах. Вечером они предъявили дочери страшную находку. Настя ничего не отрицала, не пыталась лгать и выкручиваться. Родителям даже показалось, что она была рада разоблачению. Так и было.

Для начала Николай Петрович отвез Настю к именитому экстрасенсу. Тот сразу же пообещал полное исцеление в течение месяца, и озвучил сумму за лечение, на которую можно было купить новую иномарку. Почему-то именно эта сумма дала несчастному отцу веру в силы целителя. Действительно, дочери явно стало легче, и Николай Петрович вручил светилу экстрасенсорики пухлый конверт с гонораром. А вскоре после этого, открыв дверь Настиной комнаты, увидел на полу обмякшую дочь с текущей слюной и остекленевшим зрачком, упертым в невидимую точку.

Деньги у экстрасенса Николай Петрович с трудом, но забрал. Теперь он положил Настю в дорогую клинику, где лечили последними методами. Первый этап лечения дал хорошие результаты. Девочка всей душой стремилась освободиться от зависимости. Но на какие только ухищрения не шли наркодиллеры, чтобы вернуть в свои сети юных клиентов из богатых семей. Выйдя из клиники, Настя через несколько дней нашла на пороге квартиры конверт с дозой.

Пришлось переехать в другой район и начинать лечение сначала. Дав Насте выговориться, Андрей Борисович, поднялся:
- Настенька, мне пора идти. Тебе перед сном укольчик сделают, чтобы лучше спалось.
- Ненавижу уколы! Ненавижу шприцы! – девушка свернулась клубком и затряслась от рыданий.
- Как там Настенька, Андрей Борисович? – спросила баба Клава, наводя чистоту в коридоре.

- Скоро выписываем, а надолго ли, не знаю, - вздохнул врач, - кстати, Клавдия Ивановна, а что ты сказала Николаю Петровичу? Куда это он сорвался?
- В монастырь я его отправила, к любимому Батюшке нашему Иоанну Кронштадтскому. Где же это видано, дочь погибает, а ни мать, ни отец за нее не молятся. Вот ты, Андрей Борисович, крещеный?
- Конечно, - улыбнулся врач, - я и крестик ношу.

- Крестик-то ты носишь, а креста на тебе нет, - сурово сказала Клавдия Ивановна.
- Объясни, Ивановна, что-то я тебя не понял.
- Каждому человеку Господь дает крест и силы его нести. Твой крест – лечить больных людей. Да лечить-то надо не только их тела, но и души. Душу вылечить только Господу по силам.

А для того, чтобы Господь ко врачеванию приступил, надо Его об этом попросить, помолиться Ему надо. Тогда помощь будет и тебе, и твоим больным. Ты за своих больных не молишься, а значит, крест свой не несешь. Скинул ты его куда-то. А в трудную минуту только на него и обопрешься, - баба Клава подхватила ведро, - а святой батюшка Иоанн Кронштадтский всех твоих наркоманов враз исцелит, потому что знает, от кого их спасать, - закончила она и скрылась за дверью.

«Не баба Клава, а философ со шваброй! - думал Андрей Борисович по дороге к дому, - а ведь она права во многом. Сколько я не бьюсь, а полностью избавить своих пациентов от зависимости не могу. И об Иоанне Кронштадтском я где-то читал. Действительно, надо зайти в монастырь. До Карповки отсюда рукой подать». Полюбовавшись некоторое время на архитектурный ансамбль монастыря, Андрей Борисович, наконец, зашел внутрь.

Внимательно разглядев иконы, он подивился тонкой живописи и неторопливо поднялся по широкой лестнице на третий этаж. «Пусто, как я и ожидал», - подумал он и, повернув за угол, замер от удивления – храм был полон молящимися людьми. Андрею Борисовичу показалось, что он видит Настиного отца. Неожиданно откуда-то сверху раздалось дивное пение, все упали на колени, и только Андрей Борисович остался стоять.

- Сынок, ты что, заснул, - старческая рука дернула его за полу пальто, и он послушно опустился на колени.
«Для того, чтобы Господь ко врачеванию приступил, Его попросить об этом надо...А святой батюшка Иоанн Кронштадтский всех твоих наркоманов враз исцелит, потому что знает, от кого их спасать», - вспомнил Андрей Борисович слова бабы Клавы.

- Святой батюшка Иоанн Кронштадтский, спаси моих пациентов, - шепотом попросил он, - и начал перечислять всех больных. Из монастырского храма Андрей Борисович вышел с книгой Иоанна Кронштадтского «Моя жизнь во Христе». Вернувшись из клиники, Настя две недели сидела дома – боялась встречи с диллером. Наконец, набравшись смелости, она начала ненадолго выходить на улицу, манящую теплой весенней погодой.

К счастью, ее никто не преследовал. Уйдя в собственные переживания, девушка не замечала, что в доме произошли перемены – сначала исчезла со стен коллекция абстрактной живописи, затем в каждой комнате появились красивые резные полки, уставленные иконами – Николай Петрович все делал с размахом. Однажды, бродя по квартире, Настя зашла в спальню к родителям и с удивлением увидела молитвослов.

Открыв заложенную страницу, девушка начала читать: «О, великий угодниче Божий, пресвятый отче наш Иоанне…» - дочитав молитву до конца, Настя положила молитвослов в карман и вышла из комнаты. Теперь Настины родители постоянно встречали Андрея Борисовича в Иоанновском монастыре на службах. Иногда они вместе читали акафист у гробницы Батюшки.
- Как она? - всегда спрашивал врач.
- Слава Богу! Держимся Батюшкиными молитвами! – отвечал Николай Петрович и крепко сжимал руку жены.

Однажды в монастыре врач встретил всю семью. Настя пришла вместе с родителями. Она долго плакала и молилась, стоя на коленях у Батюшкиной гробницы. Настя была первой пациенткой Андрея Борисовича, которая навсегда исцелилась от страшной героиновой зависимости. Первой, но не последней.

Через несколько лет сорокалетний врач-нарколог был рукоположен в дьяконы, потом в иереи. Вскоре он уехал служить в российскую глубинку в храм во имя святого Иоанна Кронштадтского, где и основал православную общину. Вскоре к нему переехала трудиться баба Клава, а за ней и Настя, закончившая факультет психологии ЛГУ с красным дипломом.