Сегодня, когда из всех щелей СМИ льются потоки ненависти и мизантропии, когда на телеэкранах, как и в жизни, льются потоки крови, а ценность человеческой жизни стала предметом циничных насмешек, Христос снова и снова тихо напоминает нам, к чему призван человек, и каков его путь на Земле.

Эту неделю Православная Церковь посвятила притче о Добром Самарянине.

Начинается эта притча с того, что некий законник решил искушать Спасителя вопросами из закона Моисея: «Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?» На это Иисус Христос также вопрошает его: «А что по этому поводу говорит закон, как ты это понимаешь?» Фарисей указывает на требования Закона любить Бога и ближнего всеми силами души. «Ну вот, так и делай,– говорить Господь, – и будешь жить». И здесь уже у книжника возникла, как сказано в Евангелии, необходимость «оправдаться». Он спрашивает у Иисуса Христа: «А кто мой ближний?», надеясь получить конкретный ответ. Но Господь отвечает удивительным образом. Он не говорит, «КТО» ближний, а говорит, «ЧТО» нужно сделать для того, чтобы другой стал «ближним». Чтобы понять, насколько непривычным и революционным было это учение Иисуса Христа, нужно обратиться к антропологии того времени.

Мы с Вами уже привыкли к тому, что ценность и значимость любой человеческой личности давно никем не ставится под сомнение. Мы даже не представляем, что может быть как-то иначе. Но мало кто знает, что учение о ценности человеческой личности, как и само это понятие, принес в мир Господь Иисус Христос. До Него не было не только такого понятия, как личность и индивидуальность, но и сама жизнь человека не имела никакой ценности и значения сама по себе.

У языческих народов ценность человека была тождественна его принадлежности к племени, роду, полису или гражданству. В греко-эллинском мире человек – это тот, кто является гражданином полиса, и только у него могут быть какие-то права. Если же это был кто-то пришлый, чужой, то его за человека никто не считал. К нему могли отнестись так же, как к животному, которое забрело на огород, не на свою территорию. Его можно было убить, зарезать, взять в плен, продать. Поэтому никто не относился к рабам, как к людям. Это были орудия труда, которых можно было эксплуатировать с выгодой для себя. Никто даже и не додумался бы говорить о каких-то правах рабов. Какие могут быть права у животных? То же было и у других народов. Если ты член нашего племени, значит ты наш, мы с тобой можем считаться. Все другие – это или союзники, или враги, но они всегда будут чужими.

Такая же позиция по отношению к людям была и у богоизбранного еврейского народа. Для них свои – это соплеменники, те, кто принадлежит к семени Авраама. К ним относятся заповеди Моисея. К другим людям они не имеют никакого отношения. В позднем иудаизме все, кто не принадлежит к еврейской нации, стали называться «гои». Гои – это не люди, это полуфабрикаты, недолюдки. Понятие «человек», в прямом значении этого слова, стало приложимо ортодоксальными иудеями исключительно к евреям.

Наверное, книжник ждал именно такого ответа на вопрос о том, кто же его ближний. Но услышал совсем другое. Христос приводит в качестве положительного примера не еврея, а самарянина. Т.е. представителя этноса, который евреи ненавидели, с которым, с их точки зрения, нельзя было не только общаться, но даже и приближаться к нему. Вот этот презренный для евреев самарянин становится примером добродетели. Кто же в притче выступает в качестве отрицательных персонажей, тех, кто поступил не должным образом? Это элита иудейской нации – священник и левит. Как раз те люди, которым было вверено хранение и правильное понимание закона. Они прошли мимо избитого разбойниками соплеменника, а презираемый ими самарянин поступил так, как должно. Он помог пострадавшему, возлив масло и вино для заживления ран, отвез в гостиницу, оплатил пребывание там и лечение. Можно уверенно предположить, что масло и вино, которое вез самарянин, предназначалось для религиозного ритуала, для жертвы Богу. Этим примером Иисус отмечает, где на самом деле находится жертва, угодная Богу: «Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос. 6:6)

Главное, что осталось так и не понятым для иудеев, то, что ближний – это любой человек, который здесь и сейчас нуждается в нашей помощи и поддержке. Притча являет нам пример милосердного самарянина, у которого закон любви был написан в сердце, для которого ближним оказался не ближний по духу, не ближний по крови, но тот, кто случайно встретился на его жизненном пути, кто именно в ту минуту нуждался в его помощи и любви.

Наверное, каждый человек, который серьезно задумывался о своей духовной жизни, о спасении своей души, не раз размышлял о заповеди любви к Богу и ближнему. Каждому из нас известен опыт любви к отцу, матери, жене, мужу, детям. Мы понимаем, как это – любить. Но при этом мы видим, что инструментом, который нам помогает любить является все то, что есть в человеке. Наше зрение, слух, мышление. Мы видим тех, кого мы любим, мы имеем возможность с ними общаться, мы можем их обнять. Поэтому так тяжело терять близких, когда из нашей жизни уходит их образ, их голос, теплота их тела, сама возможность их видеть, слышать, осязать. Для нашей любви необходим конкретный образ того, кого мы любим. Но как научиться любить Бога, которого не видишь, которого не слышишь, которого нельзя обнять, которого ты можешь только каким-то образом представлять, при этом понимая, что все наши представления – это, в большей степени, человеческие фантазии в отношении бесконечности непостижимого Бога. Мы читаем его заповеди, пытаемся понять смысл, который за ними стоит, но для любви этого мало. Для того, чтобы любить, нужно говорить глаза в глаза, нужно личное индивидуальное общение. Любить невозможно теоретически, в принципе, в общем. Любить можно конкретно и по существу.

Господь знает это и предлагает конкретику воплощения любви к нему. Относиться к другому, тому кто рядом, независимо от того, как он относится к тебе, так, как будто это сам Христос. В притче о Страшном суде Он ставит знак тождества между любовью к Богу и любовью к ближнему. То, что ты сделал для ближнего, ты сделал для Меня. Ты Меня одел, обул, накормил, ты Меня напоил, посетил в темнице, в больнице, ты Меня согрел своей теплотой и любовью. Если ты сумел полюбить своего врага, то ты уже мой сын, потому что и я так же люблю, – говорит Господь. Я посылаю дождь и солнце на добрых и на злых. Если тебе тяжело и сложно любить Меня, Которого ты не видишь и Который для тебя непостижим и неуловим, то люби того, кто рядом, и это Я вменю тебе в праведность.

У Сергея Есенина есть такие замечательные строки:

Я вижу – в просиничном плате,
На легкокрылых облаках,
Идет возлюбленная Мати
С Пречистым Сыном на руках.
Она несет для мира снова
Распять воскресшего Христа:
«Ходи, мой Сын, живи без крова,
Зорюй и полднюй у куста».
И в каждом страннике убогом
Я вызнавать пойду с тоской,
Не Помазуемый ли Богом
Стучит берестяной клюкой.
И может быть, пройду я мимо
И не замечу в тайный час,
Что в елях – крылья херувима,
А под пеньком – голодный Спас.

Притча учит нас деятельной любви к ближнему. От того, насколько мы освоим эту науку любви, зависит, по мысли преп. Антония Великого, наша с вами вечная жизнь. «От ближнего зависит жизнь и смерть. Ибо если мы приобретаем брата, то приобретаем Бога, а если мы соблазняем брата, то грешим против Христа».