К зиме Зинаида Ивановна слегла. Полгода назад похоронила своего мужа, а через три месяца в автокатастрофе погиб единственный сын - и такого уже она перенести не смогла: из-за нервного потрясения разбил паралич. В свои сорок пять лет она превратилась в беспомощную "старуху". За ней осталась ухаживать молодая сноха, прожившая с её сыном совсем ничего. И вот сейчас все навязчивые мысли сводились к одному: «Как дальше жить?»

Последние годы она дышала радостями своего сыночка Ванечки, у которого всё складывалось очень хорошо: окончание института, престижная работа в банке, женитьба на однокласснице, милой скромной девушке. За эти годы она терпимо относилась к ней, и - хотя знала о своём характере, что он был далеко не ангельский - каких-либо сцен, какие обычно бывают между матерями и жёнами сыновей, среди них не возникало.

Зинаида Ивановна сразу же с первых дней проживания со снохой «под одной крышей» оценила в ней непритворную любвеобильность и смирение. Правда, этому особо не удивлялась, знала, что та регулярно посещающая церковь христианка. Слыхала, что глубоко верующих отличало от мира сего их милосердие, любовь, забота о ближних.

Сама-то она была далека от веры в Иисуса Христа. Всю жизнь проработала в советской торговле, за прилавком продмага, и сердце её нельзя было назвать мягким, кроме всего прочего, жизнь научила никому не доверять. Да и в людях видела больше врагов, чем друзей, поэтому теперь ей становилось неловко за все её упрёки в адрес этой молодой женщины: на её зло Руфь отвечала любовью.

Зинаида Ивановна обо всём судила "со своей колокольни": воспитанная в языческих традициях прошлого века, она не могла понять, как её сноха обходится одна без мужчины. В то же время ревность о том, что её сына может заменить какой-то чужой человек, часто не давала ей покоя. Ей было невдомёк, как можно хорошую должность в медицинском центре променять на работу в поликлинике только потому, что та была рядом с домом, чтобы больше времени уделять ей, с недавних пор прикованному к постели инвалиду. Непонятные мысли из вопросов будоражили ей голову: «Чего ради старается невестка? Из-за квартиры? Но у её родителей огромная жилплощадь и она единственная дочь».
Во всём она видела только корысть.

Сердцем чувствуя, что надо обратиться к Богу, вместе с тем она испытывала какое-то отвращение вообще к религии. Бывало, стоило только Руфи заговорить о Боге, она с гневом требовала прекратить её "охмурять". Всё же, когда уже сил не стало бороться с болезнью, попросила её за неё молиться около своей постели: она была готова ухватиться за что угодно, лишь бы облегчить свои страдания. Немного погодя разрешила ей рассказывать евангельские истории из Библии, и как-то попросила у невестки: «Руфа, ты не могла бы научить меня пользоваться ноутбуком Вани, который лежит без дела, чтобы через Интернет смотреть христианские программы?».

Та с радостью согласилась. Спустя какое-то время Зинаида Ивановна заметила в себе перемены, почувствовала непонятно с чего возникающую радость на душе, и по-настоящему прониклась уважением к Руфи. «Воистину, - говорила она себе о невестке, - в ней библейская Руфь живёт!»

К просмотру христианских сайтов прибавилось десятки книг духовной литературы: Священное Писание, молитвослов, справочники, комментарии Святых Отцов, и стоило только прийти вечеру, за чашкой чая они подолгу беседовали на вечные темы, которые завершали искренние пламенные молитвы.

Так пробежало несколько лет, и один раз свекровь сказала Руфи: «Знаешь, дочка, мне страшно неловко перед тобой: и я не хочу быть виновницей твоего одиночества, мне хочется видеть тебя счастливой! У тебя всё ещё впереди, так что умоляю, не держись меня, а ищи своё счастье!»

«Мамочка дорогая! - ответила Руфь. - Кто вам сказал, что я несчастлива?! Я постоянно вижу перед собой Господа Иисуса Христа, ощущаю на себе Его любовь, сердцем слышу рядом с собой Его дыхание: что же может быть выше такого счастья?! Я жизнь отдала в Его руки, и ни капли не сомневаюсь, что Он мне зла не желает, и даст то, что лучше для меня: любящий Бог всё усмотрел в моей жизни, надо только терпеливо ждать!».

Такой разговор больше не возобновлялся; жизнь шла своим чередом...

Прошло ещё время, и как-то вечером Зинаида Ивановна сказала: «Руфочка, милая, ты можешь выполнить мою просьбу? У моего брата через месяц юбилей, пятьдесят лет: помнишь, я рассказывала о нём, он работает крупным чиновником в Москве. Сегодня позвонил, нас приглашает. Я, понятно, куда поеду - слава Богу, до туалета бы только дойти, а ты съезди, тем более отпуск твой подходит; хватит киснуть, развейся! Своих родственников навестишь, бабушку свою, ещё живую! Да, ещё одна просьба, только не обижайся на меня: всё-таки весь «свет» Москвы будет на банкете, и я хочу подарить тебе настоящее вечернее платье. Закажи в ателье, время ещё есть, но сначала сходи к стилисту, чтобы привёл тебя в полный порядок и создал привлекательный образ; финансовая сторона пусть не волнует, я и так перед тобой в неоплатном долгу: на ноги меня поставила!»

«Зачем всё это?! – скромно возразила Руфь. - Заметной быть, кому это надо?!»

«Богу! – сказала твёрдо Зинаида Ивановна и, помолчав несколько секунд, смягчившись, продолжила, - Он хочет видеть тебя счастливой уже сейчас! Ладно, скажу как на духу, я допускаю твоё замужество на брате: пятьдесят лет - это не возраст; второй раз ему с женой не повезло: сейчас он свободен. Я достаточно хорошо знаю его характер: ему нужна жена покладистая, как ты; в принципе, он хороший человек, но всегда находиться в волчьей стае, сам поневоле станешь волком! Познакомься, может и понравится он тебе, а нет - так нет! Хотя мы с ним о тебе по телефону говорили…»

«Мама, вы любите брать быка за рога!» – от смущения Руфь сказала первую пришедшую на ум фразу.

«Девочка моя, у тебя небесный дар, дар милосердия, и может быть, это у одного на тысячу, поэтому я и прошу тебя, сделай счастливым брата: ему так не везёт в личной жизни! Ему необходим Бог; в тебе он увидит Господа и придёт к Нему! Почему я так уверена? Да только через тебя моё каменное сердце стало мягким, ясно это работа Бога, но меня к Нему подвела ты. Врачи на мне крест поставили, а твоими молитвами я с кровати поднялась: по мне, так это всё Промысл Божий! Естественно, после замужества у тебя появятся другие возможности творить добро, и ты просто обязана испытать этот путь, если не Господень замысел, твоё чуткое сердце при встрече с братом подскажет, и ты от всего будешь свободна! У меня в Доме мод одна приятельница работает, я ей позвоню, чтобы посоветовала, помогла найти твой стиль, начиная с причёски и заканчивая обувью.»

«Ой! – Руфь закрыла покрасневшее от волнения лицо руками. - Как неожиданно и неловко, дайте подумать!»

«Так и быть, пойду на уступку: ночи на раздумывание достаточно! У нас всего один месяц на подготовку!»

На следующий день Руфь ждали в Доме мод, и она пришла.

Незаметно промелькнул год. К роддому подъехал роскошный лимузин, из которого стремительно вылез седовласый спортивного вида мужчина и буквально вбежал в больничный дворик, где на скамейке с младенцем на руках дожидалась миловидная со вкусом одетая женщина.

- Руфочка, вот и я! Извини, дорогая, что заставил ждать из-за пробок на дороге! Всё, едем, дома нас дожидается Зина!

О.Тольский