proza.ru/pics/2022/05/06/1391.jpg?4705

/Отрывок из автобиографической повести «ЭТО БЫЛО НЕДАВНО...»/

       Мои родители – фронтовики. Познакомились в 1943 году. Отец летал штурманом на ночном бомбардировщике. А моя будущая мама служила фельдшером в медсанчасти, обслуживающей авиаполк, в котором летал отец. В конце войны ему даже довелось выполнить полёт на бомбометание в районе одного из Берлинских вокзалов. Только один полёт в самом начале Берлинской операции. Затем таких заданий не давали из-за плохой видимости над городскими кварталами. Весь город был окутан очень густым дымом от пожарищ… После окончания войны отца оставили служить в ГСОВГ – группе советских оккупационных войск в Германии. Его авиаполк располагался на юго-западной окраине гор. Ораниенбурга в 11 км от городских кварталов Берлина. А на северо-восточной окраине Ораниенбурга находился учебный, образцово-показательный фашистский концлагерь Заксенхаузен, где молодые неопытные эсэсовцы проходили курс молодого бойца перед несением службы в различных концлагерях германского рейха...
 
       Конец войны отец встретил лейтенантом, награждённым орденом Боевого Красного Знамени, орденом Красной Звезды и несколькими медалями. Кроме этих наград на него было написано представление к званию Героя Советского Союза, но в связи с завершением боевых действий вместо звания Героя он получил престижную награду – орден Суворова 3-й степени. Из-за неё отец был просто находкой для всех встречных патрулей – лейтенант и… полководческий орден! Мама закончила войну в звании сержанта медицинской службы. И у неё были награды – в основном медали – наши и одна или две польских...

       Мама встретила окончание войны в Польше, в составе Войска Польского. Она прослужила в нём примерно два с половиной года. С начала 1945 до середины 1947 года. В Польше всё было очень сложно. На всей её территории лютовали националисты. И польские, и украинские. И хотя они дрались и между собой, но ненависть к русским, к москалям и у тех, и других была звериная… Чтобы как-то контролировать ситуацию и поддерживать порядок в послевоенной Польше, Сталин назначил её временным руководителем маршала Рокоссовского, поляка по национальности. В помощь ему на территории Польши были оставлены советские воинские части. Но так как на советских была открыта настоящая охота, было принято решение перевести наши части под польскую юрисдикцию и переодеть военнослужащих в польскую военную форму. Мои будущие родители списались, решили пожениться и обратились в соответствующие инстанции о переводе моей будущей мамы для продолжения службы в ГСОВГ. Разрешение было получено. Мама прибыла в Ораниенбург, и родители поженились. А примерно через год на свет появился и я. В общей сложности в Германии и рядом с ней все мы прожили до середины 1960 года.

Однажды, когда я учился во втором или третьем классе, отец рассказал об одном интересном «моменте истории», характеризующим наши непростые взаимоотношения с бывшими союзниками, чуть было не переросшими в прямой вооруженный конфликт. В какое-то время политические разногласия между нами обострились до предела. Военных «мускулов» по обе стороны от демаркационной линии было более чем достаточно, так как вся Германия была напичкана войсками, оружием, техникой и амбициями победителей. Положение было настолько серьёзным, что поступила команда вывести на границу между восточной и западной зонами танковые соединения. Так они и встали, друг против друга – с одной стороны наши танки, с другой – танки бывших союзников. Люки задраены, чехлы с пушек сняты, боекомплект полный… И все стали ждать команды – «Ура»!

День и ночь простояли. А в это время дипломаты и самое высокое руководство решало проблему. На второй день, американцы осторожно приоткрыли люки, потом потихоньку вылезли размяться. Время шло… Уже и музыку свою включили, затем стали играть в футбол… Еще один день прошел, а наши танки стоят без движения, не подают никаких признаков жизни… На третий день союзники в футбол уже не играли, а собирались кучками, с тревогой смотрели на наши безмолвные танки и о чем-то между собой шептались… А потом пришла команда – «отбой». Тут открылись люки наших танков и оттуда вылезли чумазые, но веселые парни… Америка стояла с открытым ртом и не знала, то ли ей радоваться, то ли – плакать… В офицерских кулуарах рассказывали, что американцы и англичане настолько были поражены выносливостью и дисциплиной наших военнослужащих, что у них надолго пропала охота провоцировать нас на прямые столкновения…

       Страх перед загадочной русской душой, перед нашим православным менталитетом, многие столетия омрачает отношение Запада к России. И именно многовековая неприязнь к нам, к русским, не склонившимся в свое время, как поляки, под западного папу, заставляет Запад делать все, чтобы больше никогда, никакая русская душа, никаких загадок им не загадывала… Тем, кто в этом сомневается, надо хотя бы иногда внимательней слушать новости и задуматься над тем, кто, что и как показывает нам по телевизору…