"дядя Коля против..." Записные книжки епископа Варнавы (Беляева) 1950-1960

1951

Кто за что сидит?

Камера. Расспрашивают и рассказывают.

Один сказал, что он шел в Киеве, видит у фуникулера большое здание (Дом правительства). Захотел посмотреть, что там за учреждение, какое оно. Туда случайно, наверное, пропустили, ходил по коридорам, захотел выйти. Спросили пропуск. «Зачем пришел?» — «Посмотреть». — «Посмотреть? Ага… Кто же он? Инженер… Так…» И проч., и проч. И приехал сюда.

Другой, рабочий, поведал следующее. У них было большущее собрание. Подавали потом докладчику записки, некоторые просто спрашивали. Он, между прочим, тоже задал вопрос (а доклад был о распространении стачечного движения за границей).

— А у нас могут быть забастовки?

Докладчик слегка смутился, зал притих. Но через минуту все выправилось. Ему разъяснили, что у нас этого не может быть, потому что… и т.д. А с собрания он уже не вышел. На допросе ему сказали (он партийным не был, кандидат в члены партии): «Ты что же это делаешь? Мутить и агитировать захотел?». «Что вы, я же искренне не понимаю и просил разъяснения». — «Ну, ни мы, ни ты не ребята, нам нечего очки втирать...» И дали 10 лет.

Третий рассказал, что дело было «по пьяной лавочке». Шел он ночью по Красной площади. (Так при советской власти наименовали бывшую Контрактовую площадь в Киеве. — Прим. сост). Поравнялся с магазином. И коммунистическое воодушевление напомнило ему, как он воевал всю Гражданскую войну, как они стояли за Ильича, напомнило, что он принадлежит к «миру голодных и рабов», восставших и победивших. И он запел — гаркнул на всю площадь: «Вставай, проклятьем заклейменный…» Но уже не допел. Схватили… Не поверили, как в предыдущем случае, в искренность.