Долгая дорога к Богу

Беседа с игуменией калужского Казанского девичьего монастыря Анастасией (Мордмиллович)

Дорога хорошая, ровная, машина быстро набирает скорость, мелькают за окном калужские деревни, рощи и поля – мы едем в Казанский девичий монастырь в Калуге.

Монахиня Ангелина уверенно ведет автомобиль и успевает отвечать на звонки:

– У меня вечером – тюрьма. Так что вечер занят.

На следующий звонок она отвечает так:

– Это больные сахарным диабетом, у них часто берут кровь на сахар: несколько раз в течение суток. Поэтому они не смогут отлучиться из отделения, и нужно будет готовить их к Причастию в палатах.

Мать Ангелина – старшая сестра монастыря, и забот у неё хватает, а служению ближним сестры Казанской обители отдают много сил и времени.

Матерь Божия, укажи мне мой путь!

Лет 20 назад, еще в юности, будучи обычной мирской девушкой, мать Ангелина прочитала книгу про оптинского старца Варсонофия. В душу запал рассказ, как приезжали паломники к старцу, как шли на ночную службу в скит через темнеющий лес, лишь луна и звезды освещали им путь, густо благоухали скитские цветы, и вовсю заливались соловьи.

Очень захотелось девушке побывать в Оптиной самой, а тут объявление подвернулось о поездке в монастырь, и она сразу решила: нужно ехать. Хоть и не знала в тот момент ничего ни о других оптинских старцах, ни о самой Оптиной пустыни.

Когда приехала в обитель – начались искушения. Вроде и одета скромно была, но замечаний от приезжих пожилых паломниц не избежала:

– Почему у тебя вырез на платье?

– А чего у тебя платок просвечивает?

Но девушка ехала на встречу с Богом и полюбившимся старцем Варсонофием, и даже вразумительно-просветительные замечания её не расстроили. В Оптиной почувствовала себя словно на небесах. Экскурсию им проводил иеродиакон Нил, сейчас иеромонах.

Группа паломниц, как часто бывает, начала любопытничать:

– А как вы, такой молодой, в монастыре оказались?

Он ответил:

– Я всего один раз сюда приехал, а когда собрался уезжать, почувствовал, что мое сердце осталось здесь.

Этот ответ запал девушке в душу. Она молилась в Оптиной перед Казанской иконой Пресвятой Богородицы:

– Матерь Божия, укажи мне мой путь!

Привела Пресвятая Богородица коротким путем, ответив на чистую девичью молитву
На Исповедь попала к отцу Пафнутию, нынешнему схиигумену Онуфрию. Он выслушал внимательно и сказал:

– Спрошу о тебе у блаженной Марии Ивановны.

Блаженная была прозорлива и ответила на вопрос коротко:

– Монастырь.

Так будущая монахиня Ангелина оказалась в старинном, переживавшем свое возрождение Казанском монастыре в Калуге. Причем приехала как раз на всенощную под летнюю Казанскую, даже и не задумываясь, что это престольный праздник монастыря. Привела Пресвятая Богородица коротким путем, мгновенно ответив на чистую девичью молитву.

Мамочка повторяла одно имя: «Ангелина, Ангелина»!

Ей наяву явилась покойная мама сестры, для которой предназначалось облачение
Десять лет провела в монастыре – сначала трудницей, потом послушницей, затем инокиней. Мамочка благословила её на монашескую жизнь и очень ждала, когда дочку постригут в монахини. Чувствовала, видимо, что-то, боялась не дожить до пострига – и не дожила. Совсем чуть-чуть. Умерла мамочка скоропостижно – тромб оторвался, и дочку постригали в монахини без неё.

Облачение к постригу шила монахиня Афанасия, работала усердно, и вдруг ей наяву, прямо в швейной мастерской, явилась покойная мама той самой сестры, для которой предназначалось облачение. Мама повторяла:

– Ангелина, Ангелина!

А мать Афанасия хорошо знала, что мама этой сестры почила. Швея испугалась и бросилась опрометью к игумении Анастасии.

– Матушка, мне явилась мама новопостригаемой сестры! Она повторяла одно имя: «Ангелина, Ангелина»!

И матушка-игумения Анастасия даже вскрикнула: она как раз молилась, чтобы Господь открыл ей, с каким именем постричь будущую монахиню – Ангелины или Паисии. Паисии – потому, что инокиня очень почитала Паисия Святогорца, Ангелины – потому, что это имя как раз родное для их монастыря: первая и две последних игумении Казанской девичьей обители звались Ангелинами.

После рассказа швеи сомнений у матушки-игумении не осталось – инокиню постригли в монахини с именем Ангелина.

Мать Ангелина останавливает машину у монастыря – мы приехали. Поднимаемся в небольшую келью, где встречает нас игумения Анастасия. Матушка по моей просьбе любезно согласилась рассказать о Промысле Божием в её жизни и о пути в обитель. Жизнь её и её родных могла бы стать иллюстрацией истории России, поскольку хорошо раскрывает все сложные и скорбные дороги, пройденные русскими людьми в XX веке.

Вот рассказ игумении Анастасии:

Русские дороги

– Моя прабабушка с папиной стороны была француженка, её семья бежала от Французской революции на Кавказ, и она родилась уже на Кавказе. Я росла ребенком застенчивым, боялась одна ходить гулять во двор, а папа воспитывал меня сурово и часто ставил мне в пример свою бабушку, мою прабабушку. Говорил:

– Твоя прабабушка была очень смелая, она скакала на лошади по горам с пистолетом за поясом, а ты боишься во двор выйти...

Дедушка со стороны папы работал юристом, а поскольку он считался одним из «бывших», то есть имел дворянское происхождение, то и был арестован в 1937-м году, когда маховик репрессий как раз раскрутился в полную силу.

Папа рассказывал мне о дедушке, что у него был очень твердый характер, он держался в ГПУ стойко, отрицал все ложные обвинения, и следователям, несмотря на многочисленные допросы обвиняемого, не удалось исписать более, чем полстраницы. Тем не менее деда, как и тысячи других невинно пострадавших, обвинили в «контрреволюции» и расстреляли в Бутово.

Папа мой был наполовину немцем, за что и получил срок в сталинские времена, отсидев 10 лет, с 1942 по 1952-й год, без какой-либо вины, а просто так, для острастки – за свое происхождение. После освобождения ему нельзя было приближаться к столице ближе, чем на сто километров, поэтому он и поселился на сто первом километре, рядом с Калугой, где я впоследствии и родилась.

Родители мамы были из смоленских крестьян, в Советское время стали учеными-ботаниками, бабушка работала в ленинградском Ботаническом саду. И бабушка, и дедушка со стороны мамы умерли в блокаду.

К вере нам всем в советское время прийти было трудно: сильна была атеистическая пропаганда, и большинство родителей наших уже росли в безверии, верующими оставались наши бабушки и прабабушки.

Но мои бабушки и дедушки погибли, родители о вере мне ничего не говорили, и я росла даже некрещеной. Верующей в нашей семье была моя няня. Правда, она когда-то была эсеркой, и убеждения её сильно перепутались. В её комнате с одной стороны висели иконы, и она молилась Богу, а с другой стороны висел портрет Ленина. Как все это совмещалось в её голове – я не знаю, поскольку была маленькой. Но няня говорила мне о Боге, и я чувствовала, что Он есть. Я родилась в 1958-м году, и вот примерно таким и росло мое поколение.

Ходила вокруг храма и думала: как жаль, что я неверующая!

После школы я поступила в художественное училище в Москве, пошла по стопам своим родителей: оба были театральными художниками.

У нас в группе учился один юноша, он уверовал на первом курсе, дождался получения паспорта, покрестился и относился очень серьезно к церковной жизни. Все это происходило на наших глазах. Он никого из нас, своих однокурсников, не агитировал, никого не тянул в церковь, даже ходил с нами на студенческие вечеринки, но не ел скоромное и не танцевал. И его серьезный настрой и вера способствовали тому, что к концу нашего обучения в училище больше половины нашей группы стали верующими.

Спустя 40 лет мы чудесным образом встретились с этим моим однокурсником, и я узнала, что он – иеромонах в Истринском районе.

В эти же годы мне попало в руки Евангелие, я начала его читать и бросила все другие книги. Приходила из училища и сразу начинала читать Евангелие, ничего другого не могла читать: Святое Писание казалось гораздо более значимым, чем все остальные книги.

Я еще даже некрещеной была, и верующей себя не считала, но вот, если говорить о Промысле Божием в жизни, то с каждой страницы Евангелия на меня смотрел монастырь. Я читала: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 31–34) и думала: это о монашеской жизни. Читала: Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Лук. 9, 23) – значит, монастырь. Читала: Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня, тот обретет ее (Мф. 16, 25) – и ясно понимала, что нужно отказаться от мирской жизни.

Рядом с нашим художественным училищем Памяти 1905 года находился Знаменский храм, и вот как-то на Троицу, на последнем курсе училища, я пришла к храму, ходила вокруг него и думала: как жаль, что я неверующая! А на следующее утро, в День Святого Духа, ясно поняла: я верю в Бога! Шел 1980-й год, и мне исполнилось 22. Не было никаких скорбей или болезней, через которые часто приходят к Богу, я была юная и полная сил, радужных надежд и творческих мечтаний, но Господь явно призывал меня, и я ясно услышала Его призыв, но, к сожалению, не сразу на него ответила.

О возрождении старинной Казанской девичьей обители

Я готовилась стать театральным художником, мне было очень жаль прощаться со своей мирской мечтой, и я ещё 7 лет оставалась в миру. За эти годы покрестилась, окончила институт, филологический факультет. Шутила еще, что образование у меня будет, как у благородных девиц: немного живописи, немного литературы... Одновременно работала в драматическом театре и ТЮЗе, потом ещё преподавала в институте методику ИЗО.

Потом мне уже самой захотелось в монастырь, но у мамы случился инсульт, и старец-архимандрит Кирилл (Павлов) из Троице-Сергиевой лавры благословил сначала доходить маму. И я ухаживала за ней, работала, но мирская жизнь все больше теряла для меня свою ценность, тянуло в церковь, и я стала работать в храме святых апостолов Петра и Павла простой уборщицей.

Вскоре к нам в епархию назначили владыку Климента, ныне митрополита Калужского и Боровского, и он сразу заговорил о возрождении старинной Казанской девичьей обители, которая существовала в Калуге с начала XVII века. Владыка благословил нас, небольшую женскую общинку из прихожанок храма, молиться о возрождении монастыря. Шел 1991-й год.

Как Пресвятая Богородица благословила нас Своей Казанской иконой

В 1992-м году у нас уже было сестричество, мы усердно молились. И Пресвятая Богородица словно ответила на нашу молитву: как-то один пьющий мужчина принес нам Казанскую икону Божией Матери, предложил купить за большие по тем временам деньги – 70 рублей. Мы выкупили у него эту икону, и она сразу же стала мне близка, показалась очень намоленной.

Будучи художником, я немного разбираюсь в иконописи и поняла тогда, что икона была написана примерно в конце XVIII века. Она состояла из двух половинок, низ был отпилен, и мы отдали её на реставрацию, откуда она к нам вернулась как раз на всенощную под осеннюю Казанскую.

У нас тогда ещё не было хороших аналоев, имелись только самые простые – раскладные, и прихожане нечаянно уронили икону, она снова раскололась на две половинки, и мы опять отдали её на реставрацию. Удивительно, что и в этот раз она вернулась к нам на Казанскую.

Можно сказать, что Пресвятая Богородица благословила нас этой иконой, и так началось возрождение нашей Казанской обители.

Крестный ход

В 1992-м году, когда наша общинка была ещё совсем недавно организована, мне пришла мысль о каком-то молебне за Казанскую девичью обитель. Её старинный собор был много лет занят Государственным архивом Калужской области, и ничего не предвещало, что этот собор могут когда-либо вернуть Церкви.

Архимандрит Донат (Петенков) из Свято-Троицкого собора Калуги, помощник владыки Климента, согласился послужить молебен. Свято-Троицкий собор тоже ещё не был открыт, и священники служили в его притворе. И вот по окончании службы мы все вместе отправились на молебен: архимандрит Донат и мы с иконами прошли мимо здания городской администрации к монастырскому собору. Было 21 июля – праздник Казанской иконы Пресвятой Богородицы.

А в те годы ещё никто с молебнами по центру города не осмеливался ходить, да и мы сами вроде бы никакого крестного хода не затевали – все получилось само собой, поскольку священник шел в полном облачении и с кадилом, и мы шли с иконами и молились.

И только потом узнали, что таким образом мы возобновили традиционный крестный ход, который до революции всегда шел от Свято-Троицкого собора до Казанского девичьего монастыря на Казанскую, 21 июля. Этот традиционный крестный ход сестры обители совершали на летнюю Казанскую в течение почти 300 лет.

Духовная наставница

Когда я читала книги о монашестве, видела, что везде говорится о послушании. И я молилась, чтобы Господь послал мне духовных наставников. И Господь ответил на мою молитву. Мой монашеский постриг проходил в Свято-Никольском Черноостровском женском монастыре, и моей восприемницей от пострига и духовной матерью стала настоятельница монастыря, ныне игумения Николая (Ильина).

Её духовником был ныне почивший схиархимандрит Михаил (Балаев, † 2009) из Троице-Сергиевой лавры, она нас всех, своих духовных чад, к нему привела – матушка всегда щедро всем делилась. Матушка духовно близка с учениками старца Иосифа Исихаста.

Из монастыря игуменьи Николаи вышли 15 игумений, и мы себя ощущаем духовной семьей, география которой простирается от Хабаровска и Америки до Ессентуков. И я бесконечно благодарна Богу за то, что он дал мне такую духовную мать и такую духовную семью.

Искушение на Казанскую

Как-то у меня случилось сильное искушение на Казанскую. Пришли помыслы: ничего из меня хорошего не получится, и игумении из меня не выйдет, надо мне уходить из монастыря.

А у нас как раз на праздник был крестный ход. И вот у меня такие помыслы, совершенно не праздничные. Выходим мы из Троицкого собора крестным ходом, и на небе над нами – маленькая тучка. Вдруг эта тучка мгновенно превращается в черную грозовую тучу и разражается целым потоком воды. Просто страшным потоком – словно это тропический ливень, а не город Калуга в средней полосе России. И вот мы идем – все мокрые насквозь. У нас тут горка, мы на неё поднимаемся – и с этой горки на нас несется целый селевой поток грязи, одну нашу прихожанку даже просто сбивает с ног.

У нас сохранилась фотография, где одна монахиня стоит на крылечке и с ужасом смотрит вниз – на то, как мы идем, а нам навстречу – поток грязи. Батюшка из кадильницы воду выливает. В довершение ко всей этой картине у нас прорвало канализацию и затопило нашу трапезную в подвале. И вот мы спускаемся в подвал по колено в отходах канализации, чтобы хоть электроплиту и щитовой ящик отключить от электросети.

И я начинаю каяться мысленно в своих помыслах, взывать к Пресвятой Богородице о помощи. И что вы думаете? Мгновенно приезжает слесарь, он отодвигает крышку люка, что-то там очень быстро делает – и враз вся вода уходит.

А после молебна небо становится ясным, чистым, и вырастают в нем две прекрасные радуги – крест-накрест, я такого чуда никогда больше не видела, и как это физически может быть – я даже не представляю...

Вот такая история назидательная. Может, она и не связана с моими помыслами, только ведь у Господа ничего случайного не бывает... И я эту историю на всю жизнь запомнила и больше никогда уже не пыталась сойти со своего креста, и больше даже в эту сторону и не гляжу.

Духовные уроки

Когда живешь в монастыре, то каждый день случаются какие-то истории, словно из Патерика. Какие? Да самые разные, иной раз и незаметные особенно, но всегда имеющий духовный смысл.

Вот, например, моет послушница клеенку, старается и думает про себя:

– Ах, как же хорошо я клеенку мою! Никто лучше меня этого здесь не делает! Какая же я ловкая да аккуратная!

И тут же Господь за тщеславный помысл попускает ей не заметить, как один кусок клеенки, как нарочно, остается ну просто очень грязным. И вся эта грязь тоже «совершенно случайно» оказывается как раз на том месте, где сидит благочинная. Ну, а благочинная тут же её и «пробирает»:

– Какая клеенка грязная! Нельзя делать с небрежением порученное тебе дело!

И такие истории случаются часто. Чем человек выше по духовной лестнице поднимается, тем стремительнее Господь дает ему духовный урок. Как отличникам в школе дают задачки потруднее, а слабым ученикам – задачки полегче.

История о послушании и непослушании

Вот еще назидательная история о послушании и непослушании. Начало 1990-х. Идем мы по Оптиной Пустыни, кругом ещё разруха. Снег валит, ветер дует. Навстречу отец Антоний, нынешний архимандрит, духовник братии. И он нас благословляет:

– Сходите, гости дорогие, в трапезную и пообедайте!

Батюшка уходит, а я всем нашим говорю:

– Некогда нам тут обедать, нужно срочно ехать! Давайте-ка все быстро на автобусную остановку!

Приходим на остановку – автобуса нет. Рейс отменили, и мы стоим в ожидании следующего автобуса очень долго, голодные и холодные. Так вместо вкусного обеда в теплой трапезной мы провели это время, перетаптываясь на снегу, под пронизывающим зимним ветром.

Рассказ игумении Анастасии подхватывает иеродиакон Илиодор, приехавший из Оптиной в Казанский девичий монастырь на молебен о строительстве храма в честь блаженной Матроны Московской. Отец Илиодор рассказывает собственную историю о непослушании. Вот его история:

История о непослушании

– Как-то мы находились на Афоне, у скита Панагии. Скит представляет из себя небольшое здание, внутри зал с камином, который можно растопить, чтобы подсушиться и переночевать в тепле, а часть здания – маленький храм-параклис. В скиту паломники обычно ночуют, а утром, отдохнув, делают последний рывок к храму Преображения, что находится на вершине Афона. В скиту также делают привал перед спуском.

Вот и мы перед спуском сделали привал, поели, кофе выпили, хорошо нам, весело. Я говорю:

– А сейчас, как обычно, прочитаем акафист Матери Божией и тогда уже вниз двинемся.

А спутники наши мирские мне отвечают:

– Нет, некогда нам тут акафисты читать, мы спешим! Спускаться нужно быстрее с горы!

Я поддался на эти их уговоры, и стали мы все вместе вниз спускаться.

А там, на горе, растительности нет, камни под ногами скользкие, легко упасть и покалечиться, покатившись вниз. И только мы начали спускаться – раздался гром, гроза началась. И мы вместо акафиста в параклисе спускались вниз под дождем. Спустились до креста на развилке, где обычно ещё одну остановку при спуске делают, грязные, мокрые, стоим – смотрим друг на друга. Вот и поспешили...

Стали уже у креста акафист Матери Божией читать...

Духовный бумеранг

Отец Илиодор умолкает, и беседу продолжает игумения Анастасия:

– Стою я как-то на службе, и приходит мне в голову такая пристрастная мысль о моей духовной матери: дескать, хочется мне от матушки побольше внимания. И знаю я, что помысл мой пристрастный, и нужно его срочно прогонять. У духовных чад часто такие помыслы по отношению к духовным наставникам бывают.

В этот момент звонит мне моя духовная мать, игумения Николая, сообщает какую-то информацию, а потом неожиданно говорит:

– Пойди, почитай книгу греческого архимандрита Эмилиана (Вафидиса) «Благодатный путь: толкование на житие преподобного Нила Калабрийского», вторая глава, начало.

Я иду, беру книгу, читаю – и вижу в этой книге ответ на свой помысл. Там говорится: если человек хочет, чтобы духовный наставник выделял его среди духовных чад и любил больше других, – такие желания становятся бедой для Церкви.

Это только один пример, но случаев таких было много.

И еще я заметила: стоит мне только принять какой-нибудь неправильный помысл против духовной матери, как точно так же начинают вести себя мои сестры. Этот бумеранг всегда работает железно.

Через обстоятельства жизни Господь разговаривает с нашей душой

Мысль и помысл – это очень важно. Мы не понимаем иногда, почему с нами происходят те или иные события, потому что не следим за своими мыслями, а через эти обстоятельства жизни Господь разговаривает с нашей душой, ведет с ней диалог.

Когда кто-то из сестер спотыкается, обжигается, падает, я всегда спрашиваю: о чем вы думали в этот момент? Ведь этот момент – очевидный болевой. И сестры это уже знают, и понимают, что чаще всего такое обстоятельство было предупреждением Господа о неправильности наших мыслей.

Если мы будем внимательно относиться к мыслям, если будем проверять каждую мысль, как учат святые отцы: Наш ли ты или от супостат наших? (Нав. 5, 13), если мы будем стараться твердо держаться мыслей Божиих, а мысли не Божии отвергать, то большая часть наших жизненных проблем уйдет сама собой. Об этом же пишет Паисий Святогорец, он называет это духовное делание «Фабрикой добрых помыслов».

Проблемы уйдут, поскольку, когда очищаются наши мысли, постепенно очищается наше сердце, а в чистое сердце вселяется Господь. Когда человек старается следить за своими мыслями и твердо стоять против плохих помыслов, Господь помогает ему с ними бороться.

Как благословили нас сами святые Царственные страстотерпцы

Перед революцией у нас в Казанском соборе было три придела: Казанский, Преображения и святого Иоанна Предтечи. Но поскольку наш скит Спасо-Преображенский, и у нас есть там храм Преображения, мы решили этот придел в соборе после ремонта освятить в честь святых Царственных мучеников.

Мы отправились к владыке Клименту за разрешением, и я подготовила аргументы. Первый аргумент: цари, начиная с Михаила Федоровича Романова, всегда поддерживали наш монастырь своими вкладами. Второй аргумент: к нам в обитель приезжала преподобномученица Великая княгиня Елисавета, которую мы очень почитаем, у нас даже в её честь названо сестричество, в котором 25 сестер-мирянок помогают в доме престарелых, готовят к Причастию, читают правило. И третий аргумент: мы с сестрами сами очень почитаем святых Царственных мучеников.

Но не успела я озвучить все свои аргументы, как владыка Климент сразу благословил наше начинание. Удивительно то, что произошло дальше. Перед Казанской к нам пришли люди и попросили окрестить у нас своего младенца. А поскольку нам только что вернули то, что осталось от Казанского монастыря (а остался от него только собор, превращенный в архив), у нас ещё ни разу не проходило Крещения, и не было даже купели.

Когда мы стали оформлять крестины, мать младенца сказала:

– Я только что прочитала книгу о святом Императоре Николае II, и меня так потрясла эта книга, я так очарована личностью нашего Императора, что мне очень хочется, чтобы мой сын имел его своим Небесным покровителем и был хоть немного на него похож. Окрестите, пожалуйста, младенца в его честь!

На следующий день, уже на саму Казанскую, пришли другие родители, которые попросили окрестить у нас девочку в честь святой преподобномученицы Великой княгини Елисаветы. И вы знаете, мы так обрадовались! Все произошло, словно сами святые Царственные мученики благословили освящение нашего придела в их честь.

С игуменией Анастасией (Мордмиллович)
беседовала Ольга Рожнёва
Павославие.ру