ВСТРЕЧИ С ИОСИФОМ БРОДСКИМ

43

Им нравились оперные арии, тенора, кинозвезды их молодости; живопись,
напротив, не волновала, в искусстве привлекало все "классическое", решение
кроссвордов доставляло удовольствие, а мои литературные занятия озадачивали
и огорчали. Думали, что я заблуждаюсь, моя судьба внушала им тревогу, но
поддерживали меня насколько могли потому, что я был их ребенком.
Впоследствии, когда мне удалось кое-что напечатать там и сям, они были
польщены и временами даже гордились мной, но я знаю, что, окажись я
обыкновенным графоманом и неудачником, их отношение ко мне было бы точно
таким же. Они любили меня больше, чем себя, и скорее всего не поняли бы
вовсе моего чувства вины перед ними. Главное -- это хлеб на столе, опрятная
одежда и хорошее здоровье. То были их синонимы любви, и они были лучше моих.
Что касается бомбы замедленного действия, то они вели себя мужественно.
Знали, что она когда-нибудь взорвется, но не меняли своей тактики. Пока
сохраняли вертикальное положение, они передвигались, доставали и доставляли
продукты прикованным к постели друзьям, родственникам, делились одеждой,
деньгами или кровом с теми, у кого в это время дела обстояли похуже. Какими
я их запомнил, такими они и оставались всегда; и не потому, что в глубине
души они думали, что если будут добры к некоторым людям, то это будет
зафиксировано на небесах и с ними обойдутся однажды точно так же. Нет, то
была естественная и нерасчетливая душевная широта экстравертов, которая,
по-видимому, стала тем более ощутимой для других, когда я, главный ее
объект, оказался вне досягаемости. И в конечном счете именно это, надеюсь,
поможет мне совладать с качеством моей памяти.
То, что они хотели видеть меня перед смертью, не имело ничего общего с
желанием или попыткой уклониться от взрыва. Они не были готовы эмигрировать,
закончить свои дни в Америке. Ощущали себя слишком старыми для таких
перемен, и в лучшем случае Америка была для них названием места, где они
могли бы встретиться с сыном. Для них она казалась реальной только в смысле
их сомнений, удастся ли им переезд, если им разрешат выехать. И тем не менее
в какие только игры не играли двое немощных стариков со всей этой сволочью,
ответственной за выдачу разрешения! Мать обращалась за разрешением на
получение визы одна, чтобы показать, что она не собирается переметнуться в
Соединенные Штаты, что ее муж остается заложником, гарантией ее возвращения.
Затем они менялись ролями. Потом некоторое время никуда не обращались,
притворяясь, будто утратили интерес, или показывая властям, что они
осознают, как тем трудно принимать решение при том или ином климате в
американо-советских отношениях. Затем они обращались с просьбой о недельном
пребывании в Штатах или за разрешением съездить в Финляндию или Польшу.
Потом она ехала в Москву добиваться аудиенции у того, кого страна имела
тогда в качестве своего президента, и стучалась во все двери министерств
внешних и внутренних дел. Все напрасно: система сверху донизу не позволяла
себе ни одного сбоя. Как система она может гордиться собой. И потом,
бесчеловечность всегда проще организовать, чем что-либо другое. Для этих дел
Россия не нуждается в импорте технологий. Можно сказать, что единственный
для страны способ разбогатеть -- это наладить их экспорт.