ПЕРЕПРАВА

Духовная беспризорность или сокращенно ДБ есть «болезнь века сего». Она распространена на порядок шире, чем ишемия, и гораздо страшнее СПИДа. Поражает всех без разбора: слесарей и академиков, мужчин и женщин, детей и стариков. Не ведает ни национальных, ни этнических, ни каких-либо других границ.

Суть болезни проста: индивид не ощущает (и не может ощутить) себя «человеком в полноте». Ибо человек в полноте есть существо двусоставное, телесно-духовное, богоподобное (сотворенное « по образу и подобию Божию»). Он знает и признает только земных или, как теперь принято говорить, биологических родителей, именуемых на Западе все чаще не отцом и матерью, а «родителем №1» и «родителем №2».

Бога, то есть Отца небесного, наш герой, конечно, тоже не признает. Как следствие, весь он обращен долу, к земле, к материальным корнеплодам и животным страстям, выражающимся в т.н. наслаждениях и развлечениях. Может, эти «удовольствия» где-то в глубине души его уже и не удовлетворяют (даже, вернее всего, что так и есть), но другого-то он не знает. Невежество – вот первая и, пожалуй, важнейшая характеристика ДБ.

Проявляется невежество двояко. Во-первых, это незнание самого себя в двусоставной полноте. Если я не понимаю, что такое есть моя душа, значит, я не знаком со своим душевно-духовной ипостасью, каковая представляет собою часть, притом важнейшую часть моей двуединой природы. Незнание этой части, этого, по словам апостола Павла, «внутреннего человека» совершенно закономерно ведет к неумению его питать, развивать, защищать, лечить и т.д. Строго говоря, получается, что я сам, будучи ДБ, добровольно, по незнанию обрекаю себя на неполноценность, превращаюсь в инвалида. Теряю при этом значительную часть своих природных сил, энергий, способностей, и, наоборот, приобретаю кучу проблем и неприятностей, прямо проистекающих из этого жалкого духовно-беспризорного состояния. Разве не так?

Во-вторых, совершенно улетучивается смысл жизни. Ибо для человека, призванного жить вечно, единственной ценностью и плодом скоротечного земного путешествия (которое к тому же неизвестно, сколько продлится, - кто знает?) является нетленная душа, которая не умирает, а лишь по смерти разлучается с телом, как со своим временным прибежищем и инструментом. Все остальное, чем мы так кичимся и чем дорожим, будучи здесь, обратится в «прах, егоже возметает ветр от лица земли». Если идея вечности исчезает – неважно, по незнанию ли или по глупой самонадеянности, - вместе с нею исчезает и смысл, и человек, часто сам того не замечая, превращается в «свободную зверушку». С одной, правда, важной оговоркой: зверушка натуральная не свободна, и в силу врожденных инстинктов не может причинить избыточно много зла ни самой себе, ни другим зверушкам, ни природе. А вот «человекообразная зверушка», наделенная своим Творцом ангельским умом и ничем не ограниченной свободой, может напакостить изрядно. Что мы и наблюдаем – хоть в глубь историческую, хоть в ширь.

Беда еще в том, что по причине той же безграничной свободы человек не может «застыть» в своем развитии в некоей нравственной переходности. Он будет либо ползти наверх, мучительно совершенствуясь и преодолевая сопротивление (о чем стоит поговорить отдельно), либо с ускорением катиться под уклон.

Что, разумеется, происходит и проще, и быстрее. Человек - писал двести лет назад наш соотечественник К. Аксаков, - совлекший с себя образ Божий, неизбежно лишится и образа человеческого, и возревнует об образе зверином.

Вывод: духовная беспризорность как болезнь не знает стабильного состояния. Она непременно, непрерывно и неумолимо-ускоренно развивается, разрушая изнутри всю божественную личность своего «носителя». И не важно, как при этом выглядит тело, насколько оно упитано, благополучно и социально устроено. Сие – внешнее, ничуть не мешающее тому факту, что в благополучном теле, как в темнице, может страдать и загнивать слабая, больная и уродливая душа. Но, согласитесь, если это так, если внутри плоти твоей томится «духовный бомж», разве можешь ты в полноте ощущать себя счастливым и здоровым человеком?

Делать вид можешь. А вот ощущать – это, как говорил товарищ Сухов, вряд ли.

Александр Нотин