Православные истории

Рассказ "волшебная горбушка"

Моей маме было всего три года, когда началась война. Её детская память обрывочно сохранила воспоминания о первых военных днях, когда провожали дядю Ваню на фронт.
Это прежде всего образ бабушки в темно-синем переднике с мелкими светлыми полосочками и синим платком на голове. Лица её мама не помнит, оно стоит перед глазами нечеткое, расплывчатое, немолодое и нестарое, помнит только, что заплаканное.
Это и изба, полная народу. Особенно много было девушек; они стояли кругом и пели протяжные чувашские песни.
В памяти осталось, как перед уходом дедушка отрезал две хрустящие горбушки домашнего круглого хлеба, сложил их половинками, обвязал ниткой и, что-то говоря, протянул сыну. Мама не помнит тех слов, но сейчас уверена, что смысл их был таков: «Дай Бог тебе здоровья, чтоб ты вернулся целым и невредимым».
Дядя Ваня перекрестился, откусил горбушку и повесил ее у иконы. Потом все вышли.
А после было сплошное ожидание, скоротать которое и пережить разлуку с сыном, тревогу за его жизнь помогла эта надкушенная корочка. Каждое утро, вспоминает мама, едва дедушка спускал ноги с кровати, первым делом прошаркивал к образам, где висела горбушка. Он клал крест на грудь, молился и глядел на хлеб.
Первое время часто можно было услышать из его уст радостный возглас: «Александра! Сакар самси саваранна»^. А это означало – жди весточки от сына, он живой!
Потом хлебушек поворачивался реже, а иногда совсем уж редко, так как с Ладоги, где служил дядя Ваня, письма доходили трудно. Но дедушка неизменно каждое утро семенил к иконам, к хлебу. И так все четыре года. И не было такого случая, чтоб горбушка подвела. Стоило ей повернуться, приходило письмо.
А уже после войны, когда дядя Ваня вернулся в свой дом, то за первым же общим столом он сам снял эту запылившуюся пожухлую горбушку, бережно протёр её рукой, перекрестился и съел со слезами на глазах.

^ - «Александра! Горбушка повернулась». (с чувашского)