Православные истории

Санитарка больницы Мария Сергеевна, пожилая женщина нелегкой судьбы, ЗАЧЕМ ТО РАССКАЗАЛА ДЕВОЧКЕ МАШЕ, находившейся в больнице после автоаварии, в которую они попали с мамой, ЧТО МАМА УМЕРЛА. От Маши это скрывали, ждали, когда она поправится, так как девочка была очень привязана к матери. Сердечко не выдержало… Мария Сергеевна, тетя Маруся, пожалела о вырвавшихся словах, но было поздно. Она впала в отчаяние, не могла себя простить. Медсестра Оля, которой тетя Маруся излила душу, посоветовала ей поехать к батюшке на исповедь. И сама вызвалась довезти ее до первой же церкви. Машина забарахлила перед кладбищенскими воротами, из которых выходил молодой высокий священник.
«— Вот! — воскликнула Оля и лихо завернула прямо к воротам. — Идем к нему поговорим!
— Но здесь нет церкви… и молодой такой… — пролепетала тетя Маруся.
Оля не слушала ее. Она выскочила из машины. Минуты три она отчаянно жестикулировала перед батюшкой, показывая то на небо, то на иерейский крест на его груди, то на машину, где притаилась Мария Сергеевна. Потом подбежала:
— Так, теть Марусь, давай к батюшке, тут часовня есть, там поисповедуешься. А я пока в сервис. Услышав про сервис, тетя Маруся спорить не стала. Вышла, сказала “здрасте”. С легким поклоном поздоровался и батюшка. Они шли рядом, медленно, молча. “Он молодой, поэтому сам не знает, как себя сейчас вести”, — решила тетя Маруся.
В часовне зазвучали слова молитв перед исповедью. Тетя Маруся исповедовалась впервые в своей жизни. “Что будет, если не мыть тело с младенчества? — объяснял батюшка. — А вы душу с младенчества не мыли…” Тетя Маруся будто физически почувствовала эту грязь. Она оглянулась, увидела икону Богоматери с Младенцем, представила себе, как некая женщина вот так держала на своих руках маленькую Машеньку, и слезы хлынули из глаз. Ей не хотелось “прощать себя”, ей хотелось, чтоб ее простили и полюбили — да, простили и полюбили! — те, перед которыми она так виновата. Перед погибшей матерью — что погубила ее дочь. Перед дочерью, чье неокрепшее сердечко не вынесло разлуки. Перед… а отец-то там есть? Он, наверное, еще молодой, и остался один, и потерял самое родное и дорогое, и вовсе не хочется говорить обычное “заживет, забудется”. А вот на Кресте Тот, Который, как объясняет батюшка, взял на себя все страдание мира.
— Прости! — закричала она.
“Прощаю и разрешаю”, — услышала она. Батюшка учил креститься. Щепотью сложил ее пальцы, понес к ее лбу…
Она, ослабшая, села на лавочку. Почти легла. Она задавала вопросы, батюшка отвечал, и ей казалось, что она маленькая, а рядом стоит ее отец, который любил ее, растил ее, жалел и с удвоенной нежностью относился к ней с тех пор, как умерла ее мать.
— А отец девочки меня простит? — спрашивала она молодого священника слабым голосом. Откуда ему это знать — сейчас ее это не заботило, и казалось, что он ответит на все вопросы.
— Простит, — отвечал батюшка. — Вот ведь как получается… Чтобы вы прорвались к Богу, чтобы покаялись, — ради этого понадобились жизни трех людей…
— А они сейчас у Него? — кивнула она на распятие.
Батюшка шел прочь с кладбища. Поодаль Оля вела под руку тетю Марусю. Вот и ворота. Вдруг начался дождь. Оля взвизгнула и потащила тетю Марусю за собой к машине. А батюшка вдруг достал из кармана мобильный телефон и поднес его к уху — видно, позвонил кто-то.
— Забавно — правда? — смотрится, когда батюшка в рясе и с мобильником? — щебетала Оля. — С другой стороны, они тоже люди, что ж им…
Они поравнялись с батюшкой. А он говорил невидимому собеседнику:
— Да, Миш, спаси Христос тебя, благодарю, что звонишь. Да, Я СЕГОДНЯ МАШЕНЬКУ СВОЮ СХОРОНИЛ. Один отпевал, отец Александр не смог, заболел. Да понимаю, понимаю, что не смог ты приехать. Да, В ОДНОЙ ОГРАДКЕ, КСЮША МОЯ И МАШЕНЬКА. Да, с час назад… Ну, задержался на кладбище, были на то причины».

Юлия Кулакова