Православные истории

Светлана этому не верила до последней минуты. Не верила, когда шла по тому адресу, который ей указала подруга. Не верила, когда поднималась по заплеванной лестнице вонючего подъезда блочной пятиэтажки. Не верила, когда остановилась перед обшарпанной дверью указанной квартиры. Не верила, а потому и не решалась нажать кнопку звонка. Стояла, размышляя о том, какой же она может оказаться дурой, если на вопрос: «Не у вас ли мой муж Слава?» — ее поднимут на смех. Терзаясь сомнениями, она вдруг ясно осознала, что боится еще и другого. Боится, что все это окажется правдой. Как тогда эту правду принять? Светлана повернулась к лестничному маршу и уже взялась за перила, но потом вдруг, пересилив желание капитулировать, так ничего и не узнав, снова вернулась к двери. Вместо того чтобы нажать кнопку звонка, она робко постучала. Дверь тут же открылась, как будто ее ждали. На пороге стояла миловидная девушка, вопросительно улыбаясь. Света в растерянности улыбнулась девушке в ответ.
— Вам кого? — спросила та, видя замешательство Светланы.
Но Света смотрела уже не на девушку, а на коричневые мужские ботинки, стоящие в прихожей. Сомнений быть не могло — это Славины ботинки. Робость как рукой сняло. Она молча оттолкнула девушку и решительно шагнула в квартиру. За кухонным столом сидел ее муж Слава в стоптанных домашних тапочках на босу ногу, в трикотажных спортивных штанах и майке. Он спокойно покуривал сигарету, как у себя дома. На столе стояла бутьлка шампанского, коробка конфет и букет гвоздик. Увидев Свету, Слава поперхнулся дымом и растерянно залепетал: «Светик, ты как? Ты откуда?» Светлана в молчаливой ярости подошла к столу, выхватила из воды гвоздики и с размаху хлестко ударила мужа ими по лицу; раз и другой, так что головки цветов брызнули в разные стороны алым фейер-верком. Сзади в Светлану вцепилась хозяйка квартиры. Лучше бы она этого не делала. Остатки букета прошлись и по ее лицу. Так же молча Света развернулась и выбежала из квартиры. Сбегая вниз по лестнице, она истерически хохотала, а сердце ее в это время сжималось от нестерпимой боли, причиненной предательством самого дорогого человека. Она быстро шла по улице, до ее сознания стала доходить суть происходящего. А суть эта была страшна: рухнула вся ее жизнь, надежды и мечты, а главное, любовь. Чтобы хоть как-то отогнать от себя осознание этой ужасной реальности, она без конца повторяла: «Это подлость, какая же это подлость!»
Холодный мартовский ветер сушил ее горячие слезы, которых, впрочем, она не замечала. Уже подходя к своему дому, Света вспомнила растерянную физиономию мужа и у нее снова вырвался истерический хохот. При этом мелькнула досадливая мысль: «Как жаль, что Славка продешевился и не купил вместо гвоздик розы». В своем мстительном воображении она еще раз отхлестала мужа и его подружку, но уже розами с длинными крепкими шипами. Поднимаясь в лифте, она продолжала мысленно охаживать своих обидчиков букетом из роз, пока их физиономии не превратились в сплошное кровавое месиво. Придя домой, она скинула в прихожей прямо на пол пальто и, пройдя в комнату, легла на диван, устремив в потолок отрешенный взгляд. Так она пролежала до самого вечера. Кот Барсик, забравшись на диван, стал тереться об нее и настойчиво мяукать, призывая свою хозяйку вспомнить о том, что он с утра ничего не ел. Света встала, механически дошла до холодильника, налила коту молока и вернулась в комнату. Она присела на диван и, взяв со стола дистанционный пульт, включила телевизор. Шел ее любимый сериал, но теперь он ей показался пошлым и неинтересным. Она стала бесцельно переключать каналы. Наконец, осознав бесплодность попыток отвлечься от своих невеселых дум с помощью телевизора, побрела в ванную комнату. Долго стояла под душем. Затем, завернувшись в халат, снова села перед телевизором. После душа она почувствовала некоторое облегчение и решила спокойно обдумать свое положение.
Со Славой они прожили уже четыре года. Жили хорошо, в достатке. Правда, в последнее время она стала замечать, как в их отношениях что-то разладилось. Муж стал частенько задерживаться на работе допоздна и уезжать в командировки, чуть ли не каждый месяц. Женское чутье подсказывало худший вариант: у Славы есть другая. Но верить этому не хотелось, ведь они любили друг друга со школьной скамьи. Она бы так и продолжала сомневаться, если бы Танька, ее подруга, окончательно не открыла ей глаза на правду. Пока Светлана пребывала в своих горестных размышлениях, на местном телевидении началась программа «Встреча с интересными людьми». Телеведущая беседовала с приехавшим в их город знаменитым колдуном Лонгиным Русланом Эдуардовичем. Светлана вначале передачу смотрела рассеянно, но потом как-то все более и более с интересом.
— Я — потомственный колдун уже в девятом поколении, — вальяжно развалясь в кресле перед телекамерой, говорил Лонгин,— моя бабушка была колдунья, она и передала мне свои способности. Теперь я являюсь председателем «Всероссийского общества магов и экстрасенсов».
— Скажите, пожалуйста, Руслан Эдуардович, — обратилась к нему ведущая, — сейчас стало модным интересоваться магией и экстрасенсорикой, но откуда же взялось сразу так много специалистов в этой доселе неизвестной области?
— Несомненно, что в этом деле много дилетантов и самоучек, от них мало проку. Не все в одинаковой степени обладают способностью к магии. Но наше сообщество для того и существует, чтобы в этом архиважном для людей деле преобладал профессионализм. Сейчас для этого в нашем государстве созданы очень благоприятные условия. В эпоху демократических преобразований и гражданских свобод мы можем заявить о себе во всеуслышание. На самом же деле наше сообщество зародилось не сейчас, а уже более четырехсот лет тому назад. Оно было создано в год установления в Русской Церкви патриаршества.
— Но при чем здесь вы и патриаршество?
— Именно в знак протеста против патриаршества на Руси и было создано наше сообщество из оставшихся языческих волхвов и разного рода способных к магии людей.
— Какую же задачу ставит ваше сообщество перед собой?
— Задача у нас одна — помогать людям в их повседневных нуждах и лечить от разных болезней.
— От болезней — это понятно, а вот что за нужды, в которых вы можете помочь?
— Практически во всем, так же, как и лечим от всех болезней. Например, отвести от человека сглаз или порчу. Вернуть ушедшего от вас любимого человека или сделать так, чтобы к вам расположился человек, которого вы любите, но он пока не расположен к вам. В этом деле у меня незаменимая помощница, мой ассистент Клара Негодина. Она специализируется как раз в этой области и проходит у меня курс магических наук. Между прочим, я нашел ее в вашем городе, она работала в салоне красоты маникюршей.
При этих словах объектив телекамеры взял крупным планом сидевшую рядом с колдуном девицу, коротко стриженную, с ярко накрашенными губами. Она улыбнулась во весь рот, помахала телезрителям рукой и подмигнула. Светлане показалось, что она подмигивает именно ей.
— Это очень интересно, — встрепенулась ведущая, обращаясь уже к девице. — И куда можно человеку, попавшему в такую беду, обратиться за помощью?
— В бывшем салоне красоты на пересечении улиц Карла Маркса и Ленина теперь открыт центр нетрадиционной медицины. Я веду прием для всех желающих каждый день с шести часов вечера.
Приход подруги Татьяны оторвал Светлану от просмотра передачи.
— Ну ты как, Светик? Хотя сама вижу, но все же рассказывай, как все было, — и она, плюхнувшись на диван, вопросительно уставилась на Светлану.
Когда та все рассказала, Татьяна всплеснула руками:
— Ну, кобели эти мужики! Все, все кобели! И мой тоже хорош. Недавно вернулся, паразит. Три дня пропадал, а сейчас вернулся. Да лучше бы и не возвращался, пьет почем зря. Я ему говорю: «Ну, кому ты, такая пьянь, нужен? Гулял, гулял, а теперь опять ко мне пришел под теплый бочок». Твой-то хоть не пьет так. Вот позавидовали, поди, и увели его у тебя. Тут, я думаю, без ворожбы не обошлось. Тебе, Светка, надо к какой-нибудь бабке сходить. Я тоже ходила, мне сказали, что порча на моего наведена, вот и пьет. Если подумать, чего только твоему-то не хватало? Женщина ты видная, мужики заглядываются. Всегда у тебя дома чисто и готовишь, как в ресторане. Нет, видать, сколько волка ни корми, все равно в лес смотрит. Наверное, детей вам надо было завести, они, бывает, крепко привязывают.
— Ну о чем ты, Таня, говоришь? Я ведь давно забеременеть хотела, да что-то не получалось, и к врачу ходила. Вроде, все в порядке.
— Да, может, это не от тебя зависит, ему тоже надо провериться.
— Теперь-то что об этом говорить? — подвела итог разговора Светлана и заплакала, уткнувшись в плечо подруги.
— Ну, поплачь, поплачь, Светик, легче будет, — стала та утешать ее.
Всю ночь Светлана не могла толком уснуть, ворочаясь в постели, вздыхала и всхлипывала. На следующий день после работы домой она не пошла, а направилась прямо в салон красоты. Перед тем как впустить ее в салон, охранник долго изучал паспорт Светланы, потом, записав что-то, вернул ей и указал куда пройти. На прием к Кларе Негодиной уже сидели несколько женщин. Светлана хотела занять очередь, но женщины ей пояснили, что очереди тут нет, Клара сама выходит и выбирает из очереди любого.
Ровно в шесть вечера дверь открылась, вышла Клара в длинном черном платье, в парике из черных, ниспадающих до плеч волос. Голову ее венчала диадема, посредине которой красовался перевернутый треугольник рубинового цвета. На груди висел медальон на толстой серебряной цепи. Посреди медальона была изображена перевернутая пятиконечная звезда. Все пальцы ее были унизаны перстнями, украшенными знаками зодиака. В талии платье перехватывал золотистый пояс с пряжкой в виде китайского дракона. Все посетители и Светлана невольно встали при ее появлении. Клара обвела всех внимательным взглядом, задержав его дольше всех на Светлане, затем ткнула в ее сторону пальцем:
— Следуй за мной.
В комнате, куда вслед за колдуньей вошла Светлана, был полумрак. На круглом столе, стоявшем посередине, горело шесть свечей. В четырех углах комнаты размещались большие зеркала, в которых многократно отражались горевшие свечи.
Молодая колдунья усадила Светлану напротив себя.
— Здесь, Светлана, мы можем говорить с тобой обо всем, и чем подробнее ты мне расскажешь о себе, тем быстрее я смогу помочь тебе.
Светлана стала рассказывать, Клара слушала не перебивая, а лишь кивая головой и изредка вставляя наводящие вопросы. Когда Светлана закончила, она сказала:
— Ну, вот что, моя дорогая. Сложно твое дело, но я помогу, если ты в точности будешь выполнять мои инструкции. Помни в точности, любое отступление от них может сорвать все дело. Вот что ты должна сделать для начала: пойди в ближайшую к твоему дому церковь, купи там шесть свечей. Зажги их о здравии твоего мужа и твоей соперницы. Так и говори: «Эти свечи я ставлю о здравии такого-то и такой-то». Потом тут же их затуши. Подойди к столику, где ставят свечи за упокой об умерших. Переверни свечи книзу подожженными фитилями, поставь и зажги. Потом скажи: «Свечи эти за упокой души такого-то и такой-то». Потом приходи ко мне и я дам тебе следующее задание.
— Зачем же за упокой? — забеспокоилась Светлана.
— Они не умрут от этого, — успокоила ее Клара, — они просто разбегутся в разные стороны. Потом мы с тобой предпримем другие магические действия. Оставь на столе восемьсот рублей за консультацию, иди и не задавай больше глупых вопросов. И помни: все нужно выполнять в точности, как я говорю.
Светлана вышла из полутемной комнаты на свет. На душе было очень тяжело, как будто там, в душе, она вынесла из этой комнаты частицу темноты и той мрачно-торжественной обстановки, которая завораживала сознание и давила необъяснимым страхом на сердце. «Больше я сюда не вернусь, — подумала она, — и свечи не пойду за упокой ставить».
Но на следующий день Светлана стала вспоминать фразу колдуньи: «Они не умрут от этого, они просто разбегутся в разные стороны».
«Пусть он даже не придет ко мне, но и своей разлучнице я не дам наслаждаться ворованым счастьем. Пойду, поставлю свечи», — решила она.
После работы Светлана пошла в храм. Подойдя к свечному ящику, купила шесть свечей. Шла вечерняя служба. День был будничный, и народу в храме стояло мало. Посредине храма молодой человек читал молитвы. Женщина, продававшая свечи, шепнула ей:
— Ты, доченька, постой, помолись, сейчас читают шестопсалмие. Ходить по храму нельзя, вот закончат читать, начнут петь, тогда пойдешь и поставишь свечи.
Света зажала свечи в руке, встала около колонны и так и стояла, прислушиваясь к словам читаемых молитв. Понять она их не смогла, так как читали на церковно-славянском, но отдельные фразы, входя, помимо ее сознания, прямо в сердце, приносили некое умиротворение душе.
Когда закончили читать шестопсалмие, она пошла к заупокойному канону, зажгла сразу все шесть свечей и сказала: «За здравие Вячеслава и Марины», затем затушила их и уже хотела поставить фитилями вниз на канунный столик, как учила ее колдунья, но что-то остановило ее. Хотя никого рядом с ней не было и можно было все сделать незаметно, но ее не покидало ощущение, что кто-то на нее смотрит. Она подняла голову и вздрогнула — на нее пристально смотрел святой, написанный на колонне, что была как раз напротив. «Господи, — подумала она, — ну как он может смотреть, если он нарисован?» Она обошла столик, на котором ставят свечи за упокой, и встала с другой стороны, так, чтобы колонна от нее оказалась сбоку. Но ощущение, что на нее смотрят, не пропало. Она подняла взгляд и опять встретилась со взглядом того святого. Святой держал в одной руке меч, в другой — храм и смотрел на нее. Старец с иконы смотрел не то чтобы строго, но внимательно. Его взгляд как бы говорил: «Не делай этого. Не делай того, о чем будешь жалеть всю свою жизнь». И она поняла, что не сможет сделать того, от чего ее предостерегает святой. Подойдя к его иконе, она зажгла все свечи и поставила их о здравии за Славу и свою соперницу Марину и, заплакав, выбежала из церкви. Когда она пришла домой, ей стало легче на душе от того, что она не послушалась колдуньи.
Через два дня, возвращаясь с работы домой, она заметила, что в ее почтовом ящике что-то белеет. Открыв ящик, обнаружила там шесть обожженных свечей и листок белой бумаги, посередине которого стояло только одно слово, отпечатанное жирным курсивом: «Поставь!»
Светлана в страхе разорвала записку и, смяв свечи в большой комок, кинула их в мусоропровод. Когда на следующий день она пришла с работы, то старалась не смотреть в сторону почтового ящика, а сразу поднялась к себе в квартиру. Рядом с ее дверью лежал восковой шарик, скатанный из церковной свечи, из которого торчал клок волос. Приглядевшись внимательно, к своему ужасу увидела, что это ее волосы. Светлана отшвырнула шарик ногой и, вбежав в квартиру, разрыдалась. Затем стала сквозь всхлипы набирать номер телефона подруги Татьяны. Та приехала сразу.
— Не реви, — властно сказала она, — давай все по порядку.
Выслушав Светлану, констатировала: — Ну и вляпалась же ты, Светка. Я думаю, что ты попала на колдунью, которая занимается черной магией, а надо было идти к знахарке, которая занимается белой. Тебе понятно?
— Не понятно, — замотала головой Светлана, — какая разница — черная или белая магия.
— Какая же ты, Светка, бестолковая, черная —это злая магия, а белая — добрая магия.
— Ты знаешь, Таня, я понимаю, когда есть белое пальто, а когда — черное пальто. На вкус и цвет, как говорится, товарищей нет. Но между двумя этими пальто нет никакой разницы, кроме цвета. Служат они для одного и того же — прикрыть тело от холода. Не пойду я больше ни к каким магам и колдунам.
— Дуреха ты, Светка, сравнила пальто и магию. Тебя же теперь эта Клара не отпустит. Надо клин клином вышибать. Пойдем к одной знахарке, она белой магией занимается, одними молитвами лечит, и порчу, и сглаз снимает.
Светлана вспомнила, каких страхов она натерпелась за последние дни, и поняла, что надо что-то делать, но что делать, не знала. Подумав немного, она согласилась: хорошо, пойдем.
Татьяна привела ее в частный сектор. Они подошли к домику из красного кирпича и позвонили. Калитку им открыл мужчина средних лет, чуть лысоватый, его взгляд настороженно изучал Светлану и ее подругу.
— Вы к кому?
— К Елизавете Петровне, мы по рекомендации Юлии Гавриловны, — ответила бойко Татьяна.
— Тогда проходите, — взгляд мужчины сразу потеплел.
Света с Татьяной прошли в чистенький уютный домик, предварительно разувшись на пороге. В горнице, куда их провел мужчина, сидела за столом пожилая женщина в косынке и раскладывала на белой скатерти карты. Когда подруги зашли, она, улыбаясь, устремилась им навстречу.
— А я карты раскинула, вижу, две дамы: одна — червовая, другая — трефовая. Значит, у одной сердечные дела, а у другой, трефовой — переживательные за червовую даму.
— Правда ваша, — сказала Татьяна, — надо помочь моей подруге.
— Помогу, помогу, голубушка. Что сама не смогу, то карты подскажут. Первый прием у меня пятьсот рублей, зато остальные — по двести пятьдесят. Бесплатно не могу, нынче жизнь дорогая. А мне еще налоги платить.
— Кому же вы платите налоги? — удивилась Татьяна. — Государству, что ли?
— Зачем — государству, и без него есть, кому собирать. Ну, давайте посмотрим, — перетасовав колоду, она стала раскладывать карты и, проделав с ними какие-то манипуляции, покачала головой. — Да, плохи ваши дела, видите, вас преследует пиковая дама, бойтесь ее, она может здорово вам навредить, если уже не навредила. Как вы думаете, кто это?
— Это, наверное, та, из салона красоты,— вставила Татьяна, — Кларой ее зовут.
— Так вы знакомы с Кларой Негодиной?
— Да, я у нее была, но не выполнила то, что она мне говорила, и теперь меня эта Клара преследует, потому и пришли к вам. Вы же мне поможете? — с надеждой в голосе спросила Светлана.
После этих слов Елизавета Петровна помрачнела:
— Что же вы мне сразу не сказали об этом? Я — женщина порядочная, не стала бы на вас время понапрасну тратить, так как ничем помочь не могу. Эта Клара — близкий человек к Руслану Эдуардовичу, а тот шутить не любит. Так что, девочки, разберитесь сначала с Кларой, что вы там ей задолжали, а потом приходите ко мне, буду рада помочь. Методы работы у нас разные, но поперек друг друга идти мы не можем.
— Вот тебе и белая магия, — удивленно сказала Татьяна, когда они вышли на улицу, — выходит, черная-то магия сильнее белой.
— Не знаю, кто из них сильней, но я пойду сейчас прямо в милицию и заявлю, что меня преследуют. Дальше я так жить не могу.
— Правильно, Светка, развели тут, понимаешь, профсоюз колдунов. Куда ни сунься — везде деньги и обман. Распрощавшись с подругой, Светлана по дороге домой зашла в опорный пункт милиции. Там сидел, скучая, участковый милиционер.
— Я пришла подать вам заявление, что меня преследуют и что мне угрожают, — с ходу выпалила Светлана.
— Не волнуйтесь, гражданка, вы из какого дома?
— Сто восемь, по улице Липецкой.
— Это мой участок. Вот вам листок, садитесь и подробно напишите, кто преследует и чем угрожает.
Светлана села, немного подумав, стала писать. Через 15 минут кропотливой работы она отдала исписанный листок участковому, тот прочел и поднял удивленный и растерянный взгляд на Светлану.
— А вы, гражданка, часом, не состоите на учете в психдиспансере?
— Нет, не состою!!! — вдруг заорала что было сил Светлана. — Вы что тут, все заодно с этими колдунами?! Что я вам всем такого сделала? Муж от меня ушел к другой женщине, так меня за это надо убить? Ну, убивайте, убивайте, сейчас я больше не хочу жить, понимаете, не хочу!
— Успокойтесь, успокойтесь, гражданка, — лепетал перепуганный участковый, набирая дрожащей рукой номер «скорой помощи». Ему уже казалось, что эта сумасшедшая сейчас схватит какой-нибудь тяжелый предмет и огреет его по голове: — «Скорая», «скорая», выезжайте быстрей, с женщиной плохо. Психический срыв, записывайте адрес...
— Да вы что, совсем идиот!? — буквально завизжала Светлана и выбежала из опорного пункта правопорядка.
Она уже почти добежала до своего подъезда, когда навстречу ей подъехала машина «скорой помощи», и санитары бросились на нее. Светлана почувствовала, что в руку ей сделали укол и втолкнули в машину. В машине у нее наступило тупое безразличие. В больнице Светлану привязали к койке ремнями и насильно влили в рот какое-то лекарство. Она не помнила, сколько дней провела в больнице. Каждый день ее кололи уколами и пичкали таблетками. Когда ее выписали из больницы и она приехала домой, то, глянув в зеркало, не узнала себя. На нее смотрела незнакомая женщина. Осунувшееся, постаревшее лицо. Когда-то темно-карие искрившиеся глаза глядели на мир с безразлично-тоскливым выражением. На работе ее должность сократили, хотя, как уверяла Татьяна, они не имели права это делать по закону, пока она находилась в больнице.
— Надо бороться, Светка, за свои права.
Но бороться Светлана ни с кем не собиралась. Ей было наплевать на работу. Жить тоже не хотелось. «Зачем тянуть с этим? — подумала она. — Пора решать эту проблему самой». Готовилась она к этому «торжественному» часу не торопясь. Вначале тщательно помылась, спустила воду и ополоснула ванну. «Помирать надо в чистоте», — подумала она. Аккуратно положила на край ванны лезвие бритвы, стала заполнять ее горячей водой. Потом, не торопясь, села в ванну. Было горячо, но скоро она привыкла. Распарившееся тело блаженно покоилось в воде. «Полежу вначале просто так». Полежав, взяла в руки лезвие бритвы и долго держала его, не решаясь провести им по своим запястьям. «Полежу еще немного», — решила она.
Вдруг кто-то тронул ее за плечо, она открыла глаза, над ней склонился тот самый святой старец с иконы, он ласково улыбался:
— Вставай, милое дите. Вставай, тебе говорю, в горячей ванне вредно долго лежать. Сегодня приходи ко мне в гости, я давно тебя жду.
Света открыла глаза, никого рядом не было. Она выскочила из ванны и растерлась полотенцем. Надела на себя джинсы и свитер, накинула на ходу дубленку и, схватив шапку, стремглав выбежала на улицу.
Куда ни глянь — везде лежал ослепительно-белый снег, он играл на декабрьском солнце, как миллионы рассыпанных алмазов. Она схватила пригоршню этого снега и растерла им лицо. Тут словно какая-то пелена спала с нее. Светлана полной грудью вдохнула морозный воздух и бодро зашагала в сторону храма. Еще издали она услышала веселый перезвон колоколов.
— Господи, как хочется жить! — воскликнула она. — Интересно, что сегодня за праздник такой — 19 декабря? Наверное, это мой новый день рождения, — подумала Светлана и радостно засмеялась.