РАССКАЗЫ

Уже большую часть своего пути Роман, моложавый седой мужчина, лет сорока, проводил в тамбуре вагона скорого поезда, где ему никто не мешал сосредоточиться на молитве. Он час за часом молился, молился и молился. Это была настоящая духовная борьба, и он боялся из неё выйти побежденным: слишком много было поставлено на кону.
В промежутках между молитвами воспаленное воображение поднимало из глубин памяти события, минувших трагических лет, которые происходили как будто бы только вчера, и перед его глазами всплывала не радостная картина.

«Прошло не так много времени, - вспоминал он, - всего-то десять лет, а какие изменения; нет, не в стране, там всё понятно, изменения внутри себя. Что раньше казалось белым, стало чёрным, чёрное стало белым; и если бы не глобальные изменения в обществе, скорее всего в моей жизни ничего не произошло. Спокойно работали бы с супругой без каких –либо проблем, через какое-то время получили квартиру, вырастили детей. Предсказуемая жизнь неспешно текла бы по обычному своему руслу; и вдруг такие события: тысячи сломанных судеб, да что тысячи, десятки, сотни тысяч. Сея горькая чаша не миновала и нас.

Вроде бы и начали не плохо: быстро вписались в новую жизнь, а быть может нам просто повезло. Приятель по институту, весьма предприимчивый смелый и талантливый человек, смог собрать команду из профессиональных экономистов, в которую входили и мы с женой, и из небольшой группы вырасти до солидной компании в нашем регионе. Как всё выглядело тогда чудесно. За довольно короткий срок мы купили хорошую квартиру, что позволило нам жить отдельно от родителей, в рабочем отпуске могли себе позволить комфортный отдых за рубежом.

Аппетит, говорят, приходит во время еды, и что тогда меня толкнуло взять в банке большой кредит на покупку дорогой машины. На « Жигулях» уже ездить не желал, зависть, наверное, была к более удачливым....
Такая безоблачная жизнь продолжалась несколько лет; предвестник беды пришёл откуда и не ждали. Как то дома вечером Сима, как звали жену, на одном дыхании сказала: - Роман, мне надо с тобой серьёзно поговорить. Я вынуждена уволиться с этой работы! Меня домогается Борис!
- Борис?! Да что же ему не замужних мало? – слетело с моего языка, с некоторой долей раздражения, так как был неприятно удивлен.

Я знал о директоре, хозяине компании много, ещё с института, когда учились на одном курсе. Нельзя сказать, что мы были в тесных, приятельских отношениях, это как в песне у Высоцкого « и не друг, и не враг, а так». Скользкий он был какой то, чего-то в нем было отталкивающее, не знаю, может быть, я не доверял ему. « Кинуть и подставить» мог в любую минуту ради своей выгоды; в разведку я бы с ним точно не пошёл. И ещё с тех времён у него была некая забава, мимо всякой юбки спокойно не пройдёт, и если на какую глаз положит, знай, пропала девка. Правда, с Симой у него ничего не получилось, хотя в институте крутился вокруг неё; мы все в одном вузе учились. Поженились после окончания института. Я знал, Сима любит меня.И это казалось, навсегда.

- Чего молчишь, что делать?
- А банковский кредит, как выплачивать? – выдавил в ответ, самое первое, что пришло мне в голову. По правде, словам жены я не придал особого значения. Неужели он своему приятелю рога наставит; до такой степени он опуститься не мог, всё таки есть какие-то пределы, да и такой пост занимал. Сотни юных созданий хотели бы разделить с ним ложе любви, а Сима-моя жена, уже смогла дать в юности от ворот поворот известному ловеласу. Ещё подумал: «она - излишне чувствительный человек, наверное, несколько комплиментов от него, приняла «не известно за что»...
И намереваясь закончить этот не приятный для себя разговор, добавил: - Ладно, не обращай внимания!

Где-то через месяц она пришла домой с работы в растерянности сказала: - Я должна уехать дней на десять за границу, где пройдёт ряд семинаров, едут Борис, его заместитель и я. Я пыталась отказаться, но он настоял на своём, мотивируя это пользой для дела, дав понять, что отказ равносилен увольнению. Роман, я его боюсь!
И снова я не серьёзно отнёсся к этой уже назревающей проблеме, и уже сейчас, анализируя ту ситуацию с высоты прожитых лет, теперь понимаю; без всякого преувеличения я поступил, как последний негодяй. Тогда меня больше волновали банковские долги, чем честь жены.

«Ну если и пофлиртует малость со своим босом, -как я считал,- что из того, зато, у меня появится шанс подняться по служебной лестнице, а это уже другой уровень во всех отношениях».
До какого же цинизма надо было дойти, чтобы ради своих эгоистических планов таким образом использовать любимого человека. К сожалению, тогда я об этом не думал.
- Да, будет тебе! - ответил я жене. - Смотри на жизнь проще, не подавай повод и держи дистанцию! Силой же он тебя брать не будет; уже поди не мальчишка, наверное, поумнел!
А я ведь предполагал, если он захочет, то ни за что не отстанет, когда все границы нравственности были для него размыты. Не надо было отпускать её, она же во мне искала защиту, а я сам бросил её в пасть льву. Сейчас не могу себе этого простить.

После возвращения Симы вроде бы ничего не изменилось, жизнь продолжалась своим чередом. Получил солидную прибавку к зарплате, надо было пахать, поэтому большую часть рабочего времени проводил в командировках, редкий раз попадая на выходные домой. Так пролетел незаметно год. И вот как-то на работе
раздается телефонный звонок, снимаю трубку, неизвестный женский голос сообщает: что моя жена любовница хозяина компании, и это не знаю лишь я один.
Не очень весёлые минуты пришлось пережить.
- То-то, - думаю,- она стала, как чужая, "вскипала" из-за пустяков. Я тогда считал: времена романтической любви закончились, начинались семейные будни, в которых без ссор и недопонимания не обойтись.
Неспроста в народе говорят «жизнь прожить, не поле перейти». Понятно, это был звонок завистницы, но с этого времени я стал пристально присматриваться к Симе.

При каждом удобном случае приезжал домой, и что я заметил, у неё был постоянно какой-то туманный взгляд, и иногда от нее пахло спиртным. Как-то за диваном обнаружил открытую коньячную бутылку. Через несколько дней содержимое заметно убавилось в ней. Стало ясно какие-то проблемы гложут душу еще "моей" Симы, но она искусно скрывала всё. Я не знал, что делать, потому и молчал. Но нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и в конце концов всё выплеснулось наружу. В один из редких вечеров, оказавшись дома, предложил Симе вместе распить бутылку хорошей водки. Повод нашёлся: был День Учителя, а мы, как ни как, пединститут закончили, правда, работать в школе так и не удалось. Она согласилась.
За разговором быстро бутылка опустела, пришлось бежать в магазин за второй, и эта была скоро выпита, а Сима «ни в одном глазу» Сам то я хорошо выдерживал винные нагрузки; в тот раз всё равно захмелел, но никак не мог решиться завести разговор на больную для меня тему. - Сим, я ещё сбегаю за водкой! - сказал заплетающимся языком.
- Откуда в тебе такое желание открылось, не похоже на тебя! Ладно, не ходи, не хватало нарваться на хулиганов. Сам знаешь, не спокойно в городе; коньяк будешь? Есть коньяк!

После выпитого фужера, я шутливо сказал: - Сим, а мне рога идут?
- Что!- также шутливо она ответила, - кто тебе наплёл?
- Кто наплёл не знаю; только позвонили по телефону и сказали, что ты с Борисом спуталась!
Тень пробежала по её лицу, и она немного помолчав, медленно, проговаривая каждое слово, как бы стараясь, что бы каждая фраза дошла до одурманенных вином моих мозгов, зло вымолвила:- А тебе не сказали, что я беременна от него!

Её слова были подобны ударам молота по голове. Хорошо я тогда был сильно пьян, и всё что она говорила в тот вечер растворилось в моём винном угаре; трезвым, наверное, не вынес. Не щадя моё самолюбие, она продолжала: - И он подарил мне квартиру в престижном районе. Не сказали тебе, что он любит меня ещё со студенческих лет, и мечтал на мне жениться, а я, дура, выбрала тебя!
В голове у меня всё перемешалось, уже ничего не соображая, налил себе полный фужер спиртного, выпил и тут же завалился спать.

Следующий день был не из лёгких. Проснувшись утром с чугунной головой, смутно вспоминая вечер, на столе обнаружил записку с тремя словами: «Я ушла к Борису».
В памяти всплыл с ней вчерашний разговор, это на меня подействовало отрезвляюще. Руки сами потянулись к сотовому телефону, машинально набрав её номер.
-Сима! – услышав её голос, я прохрипел. - Неужели всё правда?!
- Да, Роман, я от тебя, действительно, ушла. Причину ты знаешь! – был ответ жены.

- Но почему?! Мы же с тобой пять лет прожили! Жили как все люди живут!
- Может я не хотела как все! Твои вечные командировки; твоя работа была меня дороже!
- Ну хорошо, ты думаешь Борис будет уделять тебе должное внимание, ты же его знаешь не хуже меня, ты его очередная пассия. В конце концов ты ему надоешь, и он бросит тебя. И вообще, как ты представляешь себе своё будущее, он же женат и только от жадности никогда не оставит свою жену: слишком многим делиться придётся. Ты думаешь ради тебя он на это пойдёт?!

- Ты чего позвонил? Нотации мне читать! – резко оборвала она. - Всё прощай, нам не о чем больше говорить, и на будущее, позабудь этот номер телефона!
Многое тогда хотел ей сказать, но она не захотела слушать. Вот так и разошлись мы с Симой, «как в море корабли»; и как потом было скверно на душе. Я уже не мог в той компании работать, подвернулась работа в другой фирме, и я не раздумывая ушёл.

От себя говорят не убежишь, одолевала такая мучительная тоска, что места себе не находил; естественно, вместо транквилизаторов неумеренно стал принимать спиртное. Когда увидел, что такая жизнь не до чего хорошего не доведёт, вспомнил про своего родного брата, который был православным человеком. Пять лет тому назад все мои уши прожужжал своей религией, но, видя, что мне это не надо, отстал; «всему своё время». А у него в жизни до прихода к Богу без прикрас был "тихий ужас"; пропил всё на свете, алкаш из алкашей, сколько крови родителям испортил, но после годового посещения православного прихода мы его не узнавали.

Позвонил ему, узнал адрес храма, и ничего ему не объясняя, стал в нем бывать. Брат всё понял без расспросов. Потом была библейская школа, окунулся в совершенно другой, невиданный мне мир. Изучая Библию, что обожгло тогда моё сердце, так это история Авраама и Сарры, когда Авраам не препятствовал взятию своей жены во дворец к фараону, при том зная какие могут быть последствия, и если бы не вмешался Бог... Библейская история многим напоминала мне мою. Виновник разрушенной семьи я один; ладно, если Сима будет счастлива с Борисом, быть может он, действительно изменился в лучшую сторону, мир им да любовь, а если нет?

Время быстро летит, незаметно прошло три года, и я через подругу Симы узнал дальнейшую ее судьбу. Оказалось, что уже как год у Бориса не работает, как я и предполагал, ему вскоре она надоела. Закружил голову доверчивой женщине, ради своей похоти; обманул с квартирой, и выгнал её. Из-за алкоголя у неё возникли проблемы на работе; закончилось тем, что она уехала в женский монастырь на окраине России, где настоятельницей была её родная тётя. Получив эти грустные сведения, я решил, во что бы то не стало найти её и вернуть домой, иначе мне не жить на этом свете.

Вспоминаю свой первый приезд в монастырь, затерявшийся в живописном уголке страны. Встретила она меня с откровенным отчуждением, как будто и не было пяти лет совместной жизни. Я было пытался вернуть её, но она и слышать об этом не хотела; обида ей была сильная нанесена. Ненароком спросила про Бориса, мне ничего не оставалась делать, как только рассказать ей страшную правду, узнанную мной незадолго до отъезда: - Борис утонул, когда на пикнике пьяный в воду
полез, хотя поговаривали люди, что ему помогли; но дело замяли, так как были замешаны дамы влиятельных людей.
Сима грустно произнесла : -" Возрадуется праведник, когда увидит отмщение; омоет стопы свои в крови нечестивого.. И скажет человек: ...итак, есть Бог, судящий на земле!" - замолчала на секунду затем добавила, - а кто тут праведник, -не мне так размышлять..
После чего погрузилась в свои мысли.

Разговор у нас первый раз так и не получился. Она мне ясно дала понять, что разбитое не склеишь, так мы и расстались, но письма ей разрешила писать. Два, три письма в неделю я, как правило, ей отсылал. Она иногда отвечала, но чаще это была односторонняя переписка. Больше всего я писал о Боге, что какие удивительные откровения я получаю от Него. Где-то через три года я получил от неё разрешение приехать к ней, и был настроен уже по боевому.Испытание разлукой показало, что она мне нужна, как воздух, и её надо всеми силами убедить вернуться в мир.

Приехав летом, расположился на лавочке тенистого парка, который вплотную подходил к монастырской стене. Через проходящих мимо меня сестёр сообщил Симе о своём приезде и стал дожидаться, раскрыв Библию. Минут через десять в конце лесной аллее показался женский силуэт, направляющийся в мою сторону. Трепетно забилось сердце, накатило волнение, тревожные мысли нещадно сверлили мои мозги:
- Неужели встретит как в прошлый раз?!
Подошла Сима, но это был другой человек, которого я знал. Я никогда не видел в ней таких лучезарных глаз, прежде никогда не наблюдал в ней какой-то удивительной Божественной женственности, немного виноватой, покоряющей улыбки; и не малейшего намёка на агрессию от обиды, действительно, в ней жил Христос.

- Как доехал? – были первые её слова. Я был в некотором замешательстве, думал: сейчас буду слёзно у неё просить прощение, уговаривать вернуться ко мне, убеждать, доказывать. Для этих целей приготовил ряд Библейских стихов, но всё это оказалось не нужным. Я видел её счастливые глаза, её обаянием я был поражён.
–Не плохо выглядишь, - поборов смущение я сказал. - Работаешь?...

- Да, в монастырской бухгалтерии, и живу при монастыре. Ты, наверное, устал с дороги и голоден? Я тебе пирожки принесла,- достала из пакета кулёк пирожков, - ешь, не стесняйся!
Пока я уплетал эти пирожки она сидела рядом на скамейке и молча наблюдала. Мозг лихорадочно работал, продуманные раньше слова для беседы куда-то вылетели из головы; последний пирожок остался, а дальше что, о чём говорить?

Видя моё смущение, а может чувствуя, коснулась меня своей рукой и ласково сказала:- Не мучай себя так, выскажись, и сразу легче станет!
В другом месте эти её нежные слова прозвучали бы неестественно, театрально, но тогда они были целебным бальзамом на мою страдающую душу. Что-то новое неземное мне открылось в ней, и я почувствовал её своей плотью, хотя мы были в разводе, но это не меняло дела, наверное, поэтому я себе место все эти годы не находил.

- Ты простила меня? – тихо спросил, в каждом письме я умолял её о прощении.
– Да, всё что с нами произошло было угодно Богу; в другом бы случае я к Нему не пришла, так что не казни себя. Я же счастливый человек, потому что знаю Бога, ощущаю Его, постоянно чувствую Его прикосновение ко мне. Даже тебе это трудно понять, хотя ты и ходишь в церковь, но ты живёшь в мире, и отпечаток мирского лежит на тебе, что в какой-то степени отдаляет от Господа. Ты хочешь, чтобы я вернулась к тебе, я думаю об этом, но сейчас давай оставим всё как есть; через некоторое время, но не сейчас!
Мы ещё о многом говорили, незаметно пролетели несколько часов, мне надо было ехать, успеть на последний автобус.
- Знай, я люблю тебя, и буду любить всегда!- сказав на прощание, я поспешно ушёл, опасаясь, как бы она не лишила меня надежды на восстановления, разрушенной из-за меня, семьи.

Незаметно пролетели ещё три года в мирской суете, в работе, в церковных делах. И сейчас поезд приближался к сибирскому городу, от которого мне ещё предстояла пятичасовая дорога на автобусе.
Встретит, или нет? Этот вопрос, как заноза сидел в моих взбудораженных мозгах. Судя по нашей переписке, как я понял, она вроде бы и была согласна, она принимала мою любовь, но у неё, как она писала, оставалось желание провести оставшуюся жизнь в монастырской обители. Может быть, сказывалось влияние её тёти, настоятельницы этого монастыря, всё равно Сима ещё не приняла постриг, она ещё была свободной. Все эти три года дня не проходило, чтобы я не отправил ей письмо, пусть короткое, но письмо, мне так было легче жить.

Когда я писал ей, то чувствовал её присутствие рядом с собой. В них я рассказывал о своих печалях и радостях, делился с ней самым сокровенным, что не каждому другому мог сказать. Стал получать весточки и от неё, и не мог без слёз прочитывать.. Я чувствовал, что чего-то она не договаривает, и как-то призналась, что после аборта у неё никогда не будет своих детей. Я не замедлил её ободрить, что это в жизни не главное, если живёт в сердце Дух Святой. Конечно, в ней происходила и духовная борьба, в каком месте быть наиболее полезной Господу: в обители ли в посте и молитве служить Богу, не давать сатане захватывать новые территории, бороться за души людей, или же как я её убеждал, приводя в пример евангельскую историю, в которой Иисус не оставил своих учеников на горе Фавор, где произошло Его преображение, а велел им из покоя и мира спуститься вниз к страдающему народу, туда где правит "балом" сатана. Она в последнем письме написала, что хотела бы провести свой летний отпуск в своём родном городе, где окончательно решит, как дальше жить, но дальняя дорога её пугает: за время, проведённое в обители, она отвыкла от мирской суеты. Меня же встревожила её приписка, что тем не менее она в сомнениях по поводу поездки домой.

Вот и вокзал. Поезд не спеша остановился у перрона, утопающего в зелени. Через несколько минут Роман стоял на знакомой привокзальной площади, дожидаясь рейсового автобуса. За окнами Икаруса остались городские окраины. Выскочив на простор, он набирал скорость.
Для Романа же всё происходящее было как в тумане, мысли были поглощены только тем, встретит ли на конечной монастырской остановке его Сима? В последнем письме он указал дату и время своего приезда, чтобы им этим же автобусом вернуться в город и вечерним поездом уехать домой, а не сидеть до утра на
железнодорожной станции.

«Встретит, или нет?»...- не давало покоя. В памяти перебрал все псалмы, какие знал наизусть, прошептал несчётное число раз молитву «Отче наш». Бросая взгляд в окно, летящего вперед автобуса, он узнавал быстро сменяющие друг друга красивые места.
«Вон впереди небольшой лесок, - подумал, - после которого сразу откроется монастырь, там конечная остановка. Ехать ещё минут десять».
Но он не мог усидеть, вышел к передним дверям, пристально всматриваясь вперёд.
Увидел монастырскую стену, как молоток заколотилось сердце, и от волнения перехватило дыхание.
«Сейчас появится остановка» – он представил, и от боязни что-то потерять, зажмурил глаза.

Автобус делает вираж около монастыря и останавливается. Открылись двери и Роман, потупя взор, буквально вываливается наружу. Глаза жадно искали её в толпе пассажиров и не находили, после чего такая невыносимая тоска окутала его душу, раздирая и без того бухающее как колокол, израненное сердце.
Немного придя в себя, он стал безучастно смотреть на садившихся в автобус. Вдруг сзади до безумия знакомый родной, запыхавшейся голосок: - Привет, Рома! Чуть не опоздала! Ну, что же едем?!
- Едем!!!...

О.Тольский