Православные интернет-миссионеры

Почему выросший ребенок ничего не хочет, кто виноват в том, что он не идет работать, и что общего между зависанием в интернете и экстремальным спортом – размышляет психолог, ректор Института христианской психологии протоиерей Андрей Лоргус.
Отказ от жизни в реальности – проблема всей семьи
– Молодой человек ничего не хочет: ни учиться, ни работать, ни жить самостоятельно. «Диванный синдром» – что это за явление? Отчего бывает?
– По большому счету это может быть даже формой депрессии и апатии, когда у человека нет ни сил, ни интереса ни к жизни в целом, ни к отдельным ее проявлениям. Лежать на диване, уткнувшись в телевизор или зависнув в интернете – это одна из форм ухода от жизни.
– Значит, есть какая-то еще форма ухода от жизни?
– Конечно. Например, так называемый «ботаник». Это человек в аналогичном состоянии – когда он с головой погружается в науку или учебу и теряет связь с реальной жизнью и людьми. Есть еще и те, кто, собираясь с компанией, изображает средневековых рыцарей, разыгрывает батальные сцены – это также пример перехода человека в мир вымышленный, сказочный, мир игры.
Еще одним вариантом ухода является экстрим, когда молодые люди гоняют на велосипедах по крутым горкам или перилам лестниц, прыгают с небоскребов, устраивают гонки на мотоциклах в карьерах или на снежных склонах на сноубордах.
И конечно же, прямой формой ухода от жизни является сидение за компьютером. Молодые люди особенно склонны к этому в раннем подростковом возрасте. Они готовы сутками сидеть в интернете, не выходя из дома. Это все не диванный синдром по проявлениям, но по своей сути – то же самое. Причем касается это состояние не только подростков и молодых людей, оно бывает у всех, и у вполне взрослого человека также может возникнуть.
И в первом, и во втором, и в третьем случае человек отрезает себя от реальности. У него нет ни сил, ни мотивации, ни желания в эту жизнь вступить.
Все описанные выше примеры нужно отличать от нормативных проявлений, когда учеба, спорт, компьютер – это лишь часть жизни – хобби, увлечения. Я же сейчас говорю о формах сопротивления реальности.
Важно понимать: описанная проблема – «отказ от жизни в реальности» – не только проблема человека, который «лежит на диване», особенно если речь о подростках. Это также и проблема семьи. Нередко можно услышать: «Я не хочу жить так, как моя мать», – подобные слова – симптом неблагополучных детско-родительских отношений.
– При чем же здесь семья, особенно если речь идет о вполне взрослых людях?
– Понимаете, не бывает в системе (а семья – это система), чтобы один вел себя неадекватно, а другие адекватно. Апостол Павел пишет, что «если болит один член, то все тело болит». В семье люди взаимосвязаны. И если в семье все жалуются на подростка, который ничего не делает, кроме как сидит в интернете или лежит на диване, это значит, что сама семья создала такую ситуацию. Не нарочно, конечно, не осознанно, но создала. И нужно разбираться с тем, как это сложилось. И ведь сложилось задолго до «лежания». При этом ответственность с «лежащего» никто не снимает.
Когда ко мне обращаются за консультацией (а обращаются, как правило, мамы и очень редко – отцы) и начинают жаловаться на подростка или на молодого человека, потому что этот синдром может сохраняться и в 25, и даже в 35, и в 45 лет, то, задавая этим мамам и папам вопросы, я разворачиваю их внимание к семье в целом. А что происходит в вашей семье? Какие отношения сложились у вас с детьми? А каково ваше отношение к своей жизни?
– И что получается?
– А получается, что молодой человек пытается сформулировать свою позицию, но ее никто не хочет слушать. Заметьте, обычно, рассуждая о диванном синдроме, мы рассматриваем его по отношению к молодым людям, но и с девушками это случается не реже.
Так вот, молодые люди обоих полов обычно говорят разными словами, но одну общую мысль: «Я не хочу жить так, как живут мои родители. Я не хочу быть вечно усталым, загнанным, озлобленным, кричащим, иногда пьющим, уткнувшимся в какой-нибудь сериал после рабочего дня. Я не хочу быть тем, у кого вся жизнь состоит в беготне и добыче средств к существованию. Я не хочу, потому что все это бессмысленно для меня, потому что родители не удовлетворены жизнью. У них слишком мало остается на себя, в их жизни нет места интересному. Я такой жизни для себя НЕ ХОЧУ. Я не хочу жизни от звонка до звонка в офисе, не хочу жизни, в которой ничего моего нет».
С одной стороны, неплохо, что человек формулирует свою позицию. С другой стороны, эта инфантильная позиция может сохраниться и у взрослого человека.
«Лежание на диване», «сидение в интернете» – это отказ молодых людей от той жизни и того социального окружения, которое доступно их взору. Отказ от жизни и демонстрация собственного бессилия и беспомощности.
Экстрим и спорт тоже могут быть имитацией жизни
– Когда подросток, а потом молодой человек занимается экстремальными видами спорта или исторической реконструкцией, это родителей и близких все-таки не пугает. В отличие от ситуации, когда молодой человек, лежа на диване, говорит: «Учиться не хочу, работать не хочу, отстаньте от меня все». Это действительно одна и та же проблема? Ведь в первом случае мы наблюдаем активность, а во втором – безволие и атонию.
– Понимаете, в первом случае создается имитация жизни. А в лежании на диване человек ничего не имитирует. Он в этом смысле честнее. Только не надо путать то, о чем я говорю, с ситуацией, когда экстрим и ролевые игры являются хобби. Хобби – это то, что мы имеем помимо дела нашей жизни. Если человек имеет призвание, если у него есть любовь, семья, есть дети, и в придачу ко всему он занимается реконструкцией или прыгает с парашютом, то это хобби и это его желание.
А когда подростки не работают и не учатся, а экстрим становится для них единственной формой жизни, и в остальное время они сидят, уткнувшись в гаджеты, тогда это тот случай, о котором мы говорим. Здесь, повторюсь, каждая ситуация требует отдельного рассмотрения.
Но реконструкция, экстрим, общение в уличных кафе с чашкой капучино, сидение на тротуарах с бутылкой воды, катание на скейтах и велосипедах, когда больше ничего не происходит – это, увы, «диванный синдром». Другое дело, что окружающим так не кажется.
«Велосипед, скейт, ролики и парашют – это же спорт, здоровый образ жизни», – возразят мне. Да, друзья, здоровый образ, но не жизни. Это скорее псевдоздоровый образ существования.
Еще раз напомню, если все время занято только этим.
Кстати, крайности могут сочетаться – подросток может несколько часов мотаться по городу со своим скейтбордом, а потом, возвращаясь домой, не включается в жизнь семьи, а ложится на диван с гаджетом. Но в любом случае у такого молодого человека нет полноценной осмысленной жизни, а главное, он отказывается в нее вступать. Она ему по какой-то причине не нужна и неинтересна. И в этом необходимо разбираться. Но главное – почему он сам не может найти СВОЙ смысл жизни? Почему его сил хватает только на отказ?
Забота на грани преступления
– Вы говорите, что корни проблемы лежат в семье. Действительно, довольно расхожей позицией является мнение о вине родителей. Мол, сами виноваты, что сын лежит на диване, потому что избаловали его, и он может позволить себе ничего не хотеть. Как это соотносится с вашей мыслью о том, что жизнь родителей скучна?
– В большинстве своем сегодняшние родители принадлежат тому раненому поколению, у которого ничего, кроме улицы, не было. Балуют детей как раз те, кто сам рос в системе жесткого дефицита. Они пытаются «накормить» своих детей как себя, а часто в ущерб себе. Они будто бы воспроизводят то, что в детстве сами не имели (еду, игрушки) и недополучили. Это и есть системная ошибка. Это и есть передача исторических, социальных травм детства через поколение.
Знаете еще, почему родители балуют детей? Часто это бывает попыткой реабилитировать себя за то, что они детей в детстве сдали на «пятидневку» или няням, не могли с ними общаться, не могли их воспитывать. Это также может быть следствием сделанных женщиной абортов.
Бывает, двух-трех младенцев убили, а на третьем, рожденном, все свои родительские амбиции как раз и реализуют. Нездоровая родительская мотивация может базироваться на очень патологических семейных проблемах. Есть что-то глубоко болезненное, когда ребенку дают все, что он только мог бы захотеть.
– Есть еще какие-то причины, по которым «диванный житель» не хочет вписываться в жизнь, кипящую вокруг?
– Причин масса. Это может быть и выученная беспомощность, при которой человек привык, что за него всегда принимают решения. Это может быть отсутствие ясной цели и мотивации. Но еще чаще в разговоре с молодыми людьми, пришедшими на консультацию, выясняется, что они не знают и не чувствуют своих желаний. Не развилась у них в детстве способность чего-то хотеть.
Одна из задач, которая стоит перед родителями – развитие потребностной («Что я хочу?») и мотивационной («Зачем мне это?») сфер личности ребенка.
Ребенок должен познакомиться со своими желаниями еще в раннем детстве. Например, у ребенка есть жажда, голод, он хочет сходить в туалет, и тогда мать обучает его самообслуживанию. Так ребенок узнает о своих потребностях и понимает, что с ними делать, как их удовлетворить.
Но этот естественный процесс может быть искажен. Вот ребенок (будущий диванный сиделец) получает от родителей то, что он еще не успел захотеть. Он еще не проголодался, а его уже кормят, иногда насильно. Если это происходит постоянно, то ребенку становится незачем прислушиваться к своим ощущениям – какая разница, хочет он есть или нет, его все равно будут кормить тогда, когда взрослым удобно.
Или другой пример, маленькому ребенку дарят смартфон (это может быть какая-то очень дорогая и сложная игрушка). Он еще маленький, он еще не знает, зачем это ему нужно, захотеть не успел, а вот, пожалуйста, уже имеет.
В мировой практике подобные вещи, когда родители не позволяют ребенку развивать его собственные желания, называют формой жестокого обращения с детьми. Такое поведение родителей – не что иное, как препятствие развитию личности ребенка, которое в будущем ведет к личностной инвалидизации человека.
Ну что такое лежащий на диване человек? Это же социальный и психологический инвалид, не имеющий мотивации ни к развитию, ни к труду, ни к созданию семьи.
Покажите ему добрый пример жизни, и он выберется сам
– И что же делать? Как помочь? Какие советы здесь можно дать?
– Главное, что хочется сказать всем «помогальщикам» и спасателям: «Дорогие, не надо никому помогать. И вообще идею помощи оставьте в стороне. Каждый человек свободен. Он выберется из своего состояния, если захочет». Конечно, если речь не идет о клинической депрессии, но в этом случае уже нужна не ваша помощь, а специалиста.
Идея помощи лежащим на диване людям рождается тогда, когда мы думаем, что Бог, конечно, есть, но Он данному конкретному человеку не поможет. А вот мы поможем.
Бог позаботится о каждом человеке. Не надо в этом сомневаться. Человек выберется сам. Лучшее, что каждый спасатель и помощник может здесь сделать – это самостоятельно развиваться и двигаться к Богу, к реализации себя, к обретению образа и подобия Божия. Тем самым показывая своему ближнему, пусть это будут даже и эпизодические встречи, добрый пример жизни.

Понимаете, если человек имеет жажду жить, имеет любовь к жизни, если он действительно живет: любит, вступает в отношения, создает семью, рожает детей, если он строит дом, любит жизнь и не скрывает это от окружающих, то десятки вокруг захотят пойти тем же путем.Одна из проблем молодых людей, лежащих на диване, в том, что рядом с ними нет никакого доброго примера. Загнанные на работе родители, уставшие и изможденные, с бессмысленным взглядом, они дома не являются примером жизни. Но как только рядом оказывается человек с искрой в глазах, живущий полной жизнью, в полном смысле этого слова дышащий любовью, который не только трудится, но и творит, созидает свою жизнь, то это становится лучшей помощью для лежащего на диване человека.
– Давайте перефразируем. «Спаси себя, и рядом с тобой спасутся твои дети». Так?
– Займись своею жизнью, сделай ее интересной, и тогда дети, глядя на тебя, потянутся за тобой.
Не кормить и отправить в армию!
– Довольно часто рекомендуют радикальные меры: не кормить, денег не давать и вообще отправить в армию. Как вы к этому относитесь? Это работает?
– К сожалению, таких советов немало, более того, часто их дают мнимые «специалисты». Подобные рекомендации – не что иное, как призыв к социальной изоляции и форма игнорирования. Самое простое, что может сделать семья – спихнуть молодого человека в армию. Кстати говоря, таких печальных примеров немало в моем приходе, и все они плачевно закончились – армия не учит любви к жизни.
– Но если и армия – тупиковый путь решения проблемы, то, значит, дать полежать и ждать, когда человек сам сползет с дивана? А в это время терпеть, смиряться и молиться? Мать переживает, работает от звонка до звонка, падает дома от усталости, чтобы прокормить переросшего сынишку. Когда рядом растет нахлебник, то рано или поздно возникает желание сбросить этот груз с плеч, спихнув в армию, выгнав из дома, чтобы сам зарабатывал.
– Вот вы говорите «Они переживают». Неужели думаете, что, выгнав, отселив, чтоб сам зарабатывал, мать перестанет переживать?
Когда мать отделяет от себя подростка, молодого человека или даже уже взрослого сына (дочь), она продолжает переживать. А с кем он проводит время, с кем встречается на квартире, не употребляет ли наркотиков, не привел ли в дом кого-нибудь, не продал ли квартиру проходимцам? Мать переживает ровно так же, как переживала, когда ребенок был рядом. И когда он уходит в армию, она переживает, не голодает ли, не пьет ли, не унижают ли его там. В каких случаях мать не будет переживать? Я лично таких случаев не знаю.
– Как же справиться со своими чувствами?
– Родительские чувства вполне закономерны. Во-первых, бывает, что матерей гложет чувство вины. Очень жгучее чувство, которое заставляет их что-то предпринимать. И они обращаются за помощью.
Во-вторых, это может быть чувство стыда. В большинстве своем люди поступают довольно примитивно. Например, переживающая мать начинает сравнивать своего ребенка с сыном соседки или сотрудницы. Сравнение рождает чувство унижения и стыда.
Такие матери уверены, что получить два образования и трудиться в поте лица своего, как трудится она сама – это хорошая судьба для ребенка. А лежать на диване и ничего не делать – это плохая судьба. Тут и начинаются мучения: стыд и вина. Как следствие, трезвон во все колокола. Но, увы, звонить в колокола бывает уже поздновато. Понимаете, диванный синдром – это результирующее явление, причины которого – пятнадцати-двадцатилетней давности.
И тут мы вновь возвращаемся к теме семьи. Что это за семья? Если это семья, где ребенок разлучен с отцом, то очень трудно ему стать целеустремленным, потому что целеустремленность и интерес к жизни – это отцовская функция. Если у ребенка нет навыка любить и быть любимым, наблюдать, как родители любят друг друга – это вопрос к матери, это материнская сфера.
Кто и кого любит в семье сейчас? Где для ребенка пример супружеской любви, воодушевляющей, вдохновенной? Наконец, вопрос развития, учебы. Мне хочется спросить, а в семье, где ребенок с гаджетом с дивана не встает, книжки кто-то читает? Кроме сериалов что-нибудь в семье смотрят? Говорят ли между собой родители о чем-то интересном и интересующем друг друга? Чем-то в семье хоть кто-то интересуется?
Понимаете, ожидать от подростка, что он пойдет учиться в институт, если в семье не обсуждается ничего, кроме курса рубля, зарплаты или марки часов, странно.
Как у ребенка появится мотивация получить образование, если про образование в семье никто и ничего не говорит, а по специальности, полученной в вузе, никто не работает? Где у него мотивация хоть чем-то интересоваться, если между собой обсуждают только, кто и сколько заработал, какую машину купил?
Поймите, нелегко человеку самому прыгнуть выше той планки, которую выставила семья. Но если ребенок отрывается, если вопреки своей семье начинает свое духовное, интеллектуальное, эмоциональное развитие, то он может многое. Это рывок, это прорыв, это революция. Увы, не все на это способны.
Мы начинаем понимать, что живем неправильно
– Считаете ли вы «диванный синдром» признаком современности?
– Нет, конечно. Всегда так было. Ну вспомните Обломова. Это же классика. Да, это другое время, да, иной социальный строй, но психологическая проблема та же.
Вспомните сказку про Емелю, который ничего не хотел, лежа на печке, кроме как «по щучьему велению». Или сказку про ленивца, которого понесли в мешке топиться. Помните?
Один крестьянин другого встретил и спрашивает: «Кого несешь?»
– Несу ленивца топить.
– Почему?
– Ничего не хочет делать.
– Так отдай его мне.
Тут ленивец вылезает и говорит: «А что я буду у тебя делать?»
«Да ничего, – отвечает ему крестьянин. – Будешь на печке лежать, мочить сухари и есть». «Еще и мочи-и-ить», – затянул ленивец.
Тогда крестьянин говорит первому: «Неси, неси его, куда нес».
Сказки содержат в себе архетипические вещи. Их сокровенная ценность и тайна в том, что они доносят до нас паттерны поведения. Эти паттерны мы встречаем не только в сказках, в художественной литературе, в эпосе, но и в Библии, наконец.
Выходит, что проблема совершенно не нова. Другое дело, что обсуждение подобных проблем в прессе и социальных сетях создает иллюзию чего-то нового и неповторимого. Но мне кажется, что в большей степени актуальность таких вещей поднимает растущая в социуме психологическая культура. Мы, наконец, привыкаем обращать внимание на особые психологические явления. У нас возникает социальное чувство вины.
А главное, мы понимаем, что то, как мы живем, в целом неправильно, лживо. Мы понимаем, что жизнь в чем-то не подлинная, что мы какие-то вещи имитируем. И эта имитация впоследствии проявляется у молодого поколения.
Мы хотим исправить свою жизнь, но не знаем, как. Именно чувство вины заставляет нас говорить об этом, обращать внимание, писать.
Мы бегаем с вопросом о новом поколении от социолога к священнику, от священника к психологу. Но проблема-то лежит в нас самих.