<p id="eow-description">Иеромонах Роман (в миру Александр Иванович Матюшин)
Вижу я себя седым-седым во сне...
Вижу я себя седым-седым во сне.
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль.
Впереди меня - хоть глаза коли.
Позади меня - тьма, тьма, тьма...
<p id="eow-description">Иеромонах Роман (в миру Александр Иванович Матюшин)
Вижу я себя седым-седым во сне...
Вижу я себя седым-седым во сне.
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль.
Впереди меня - хоть глаза коли.
Позади меня - тьма, тьма, тьма!
Очертанья мрачные вдали -
То ли лагеря, то ли дурдома.
Так о чем твоя боль, мой седой двойник?
Иль и ты не так жизнь свою прожил?
Отчего с тоской к зеркалу приник,
Всматриваясь в боль своей-моей души.
Отвечает мне старое лицо.
Чуть слышны слова пересохшнх губ:
"Хорошо, хоть смог перед концом
На себя взглянуть, лгун, лгун, лгун!
Срамота твоя на твоих стопах,
Пропитался весь до волос!
Вспомни, как ты жил, чем пропах,
А теперь в святых, пес, пес, пес!
Слушаю, бледнея даже во сне,
И не проглотить подступивший ком.
"Зэковскую робу, ту что на мне,
Наяву оденешь потом."
Замолчал двойник, трет у виска.
Также тру и я, говоря в ответ:
Сапоги носить - мне не превыкать,
А хэ-бэ и ряса - один черный цвет."
Опустил двойник усталые глаза.
Круглое стекло сотрясает дрожь.
Что хотел сказать - все сказал.
Так о чем сейчас слезы молча льешь?
А кругом толпа - некуда упасть.
Сорвана скуфья под хохот и вой.
Рясу отобрали - что ж, ваша власть.
Ну, а крест нательный - вместе с головой!
Вижу я себя седым-седым во сне,
Зеркало держу перед собой.
Волосы мои, белы-белы, как снег,
А в глазах одна боль, боль, боль!
14 мая 1989 г., п. Кярово</p>