Сегодня, дорогие друзья,
мы побеседуем о милосердии, человеколюбии, сострадательности на примере жизни о. Иоанна Кронштадтского, которому мы посвящаем последнее время наши духовные акварели. Каков портрет современного человека, скажем, москвича 21-го столетия? Вы, наверняка, сами имеете опыт общения со сверстниками, людьми старшего возраста, и не ошибусь, если я услышу примерно такой ответ: «Сегодня, батюшка, каждый думает о своем, люди порядочные эгоисты». Своя рубашка ближе к телу, моя хата с краю - вот философия современного человека, который как будто бы облекся в коросту своих переживаний, живет в своем собственном внутреннем мире, а людей, преимущественно, воспринимает как средства к достижению своих, может быть, и неплохих целей. Отсюда равнодушие в общении с людьми. Сосредоточенность на своем и только на своем препятствует нам быть внимательными собеседниками, мы очень быстро утомляемся и даже начинаем раздражаться, когда кто-то, рассчитывая на нашу взаимность и внимание, слишком подробно рассказывает нам о собственных хворях или делах, и мы всегда смотрим поверх человека, желая прекратить ненужный нам разговор, потому что не хватает времени на самого себя. «Как же отдавать его на тех, кто нарушает наше личное пространство?», - так сегодня мы говорим о навязчивых собеседниках. Отец Иоанн Кронштадтский – вглядитесь только в его взор, сохраненный для нас благодаря множеству фотографических снимков, дошедших еще с 19-го столетия. Что я вижу в глазах о. Иоанна, какое читаю выражение? Милующая любовь, сострадательность, внимание к сокровенным переживаниям человеческого сердца. Сразу ли батюшка приобрел ту проницательность, которая стала благодатной прозорливостью, помогающей ему, всероссийскому духовнику понимать человека, обратившегося к о. Иоанну в первый раз с той или иной просьбой? Нет. Количество постепенно переходит в качество. Количество чего? Моего терпения, моих маленьких усилий приклонить ухо к тому, кто о чем-то меня просит, или просто желает со мною поделиться бедами, нуждами, обстоятельствами жизни. Приметим, что каждый из нас по необходимости должен делать над собой маленькое усилие, насилие, чтобы разбить эту коросту невнимания и равнодушия. Импульс сердечный всякий раз исходит из нашей души, когда я, как священник или просто как христианин слушаю человека, желающего со мной чем-то поделиться, особенно, если это скорбные обстоятельства его души. Батюшки преимущественно поставлены на то, чтобы принимать исповедь, становиться невольными участниками его судьбы. Что я могу посоветовать человеку, если прежде не вникну в самые детали его будничной жизни? И так из раза в раз. Ведь люди рассчитывают в общении с батюшкой на какое-то ласковое слово, не на холодный взор, не на какое-то отстраненное участие, а непременно на сочувствие. Нам сочувствие дается, как нам дается благодать. Священник, всегда предстоящий Господу, старающийся внимать самому себе, мало-помалу приобретает от Господа талант, становится способным вобрать в свою душу сердце своего собеседника. Отец Иоанн Кронштадтский, завершив божественную литургию, идет по улицам Кронштадта. В его время там было много публики неблагополучной: какие-то спившиеся мастеровые, тех, кого мы называем представителями группы риска. Батюшка стучится и заходит в лачуги бедняков, где его встречает орава голодных ребятишек, истощенная непомерными трудами молодая хозяйка, может быть, горький пьяница муж, который сидит в четырех стенах и пытается выйти на свет божий. Лучистый взор о. Иоанна, его неравнодушное слово, его умение утешить, поддержать человека, иногда пролить вместе с ним слезы, когда речь идет о преждевременной кончине малютки дочери или неисцельной болезни близкого человека. Батюшка, действительно, научается душу свою полагать за своих овец. Он готов повторить за святым апостолом Павлом: «Я был всем для всех, с кем из страждущих я не воспламенялся душой, я был среди вас как кормилица, и, обходя каждого, поучал вас со слезами сострадания». О, какое это великое сокровище – неравнодушное сострадательное сердце! Оно становится способным испускать из себя импульсы божественной благодати. Действительно, Дух Святой живет в сердце милующем, добром. Сердце, которое обуздало собственные эгоизм и себялюбие, умеет отдаваться человеку, как будто заключать его в объятия. Подобные труды мало–помалу углубили молитву о. Иоанна Кронштадтского. Если мы часто за ближних молимся устами и перстами, едва вспоминаем в уме их имена, то батюшка, молясь о двух заболевших младенцах, уже, казалось, находившихся при смерти, до семи раз вставал на молитву, проливая горячие слезы. До тех пор молился, пока не почувствовал вдруг сердцем великий покой, умиротворение. Впоследствии он узнает, что младенцы чудесным образом оправились от посетившей их лихорадки, готовой унести их жизнь и предать их в руки смерти. Я думаю, дорогие друзья, что это размышление очень важно для современного человека, потому что и в семейной жизни, и в общении с друзьями, с сотрудниками нам необходимо подключать сердце в час разговора с ними. Только тогда люди почувствуют внутреннее удовлетворение, полноту, радость бытия, если вы, как Герда в отношении подмороженного Кая умеете, употреблять не только абстрактные понятия, но вкладываете в каждое ваше слово частичку души. И ваше слово становится носителем милосердия и любви.
Протоиерей Артемий Владимиров.