ГОЛОВНАЯ МОЛИТВА (Второй тупиковый путь).
Так, сообразуясь с терминологией свт. Феофана, назван второй вид молитвы, характерный «сосредоточением внимания в головном мозгу». Этот метод считается не столь опасным, как первый, но, тем не менее, подобен ему в том, что бесполезен в отношении духовного развития. А если применять его постоянно, то со временем и он уводит своих приверженцев в мир иллюзорный, ложный. Случается, правда, что «при этом роде молитвы человек иногда получает благодать и приходит в доброе устроение», но в любом случае — «удержаться он в нем не может». Путь этот «не выводит человека из постоянной борьбы помыслов и не дает достигнуть ни свободы от страстей, ни тем более чистого созерцания». Здесь «внутренние входы сердца и ума широко раскрыты для проникновения всего постороннего, в силу чего человек живет постоянно подвергаясь самым разнообразным влияниям извне; не разумея при этом, что же, собственно, с ним происходит... он оказывается бессильным противостоять натиску страстей», и со временем тонкая внутренняя брань лишь усложняется. В своем развитии головная молитва ведет к рассудочному философствованию и, уподобляясь молитве мечтательной, завлекает в область воображений. В итоге же второй молитвенный путь — это постепенное погружение в пучину прельщения тщеславием и гордыней.
Вот как это происходит. Оба вида молитвы, что мечтательная, что головная, различаясь как будто вначале, ведут затем в одну западню: смыкаются в точке, именуемой ВООБРАЖЕНИЕ. Молящийся вторым образом подвергается искушению «все постичь рассудочным путем». Вся жизнь его «сосредоточивается в мозгу», ум его «не соединен с сердцем и постоянно рвется наружу в стремлении все понять и всем овладеть». Такие люди «своим умом» стремятся восполнить отсутствующий у них духовный опыт и, переоценивая способности своего интеллекта, пытаются «проникнуть в тайны Божественного бытия». Единственное, к чему это их приводит, — «они неизбежно впадают в воображение». В своем увлечении они уже не способны понять, что «опрокидывают истинную иерархию бытия», и, забывая о том, кто есть они, а Кто есть Творец, начинают сочинять свою собственную реальность. Мир фантазии, в котором они живут, «дает им кажущееся превосходство пред другими людьми, и это обстоятельство усугубляет их доверие к самим себе», — так их пленяет гордыня.
Вместе с тем «характерным извращением, к которому приводит второй образ молитвы, является рационализм», он-то и подвигает человека к безумной подмене Творца своим собственным «я». Такой «неправый образ молитвы прилично назвать умно-головным, в противоположность третьему — умно-сердечному. Всякому, ищущему спасения, надобно его понять и различить, чтобы не остановиться на нем по неведению и не потерпеть вреда, который он причиняет». При таком делании «ум, оставаясь в голове, сам собою все в душе хочет уладить и все управить», но напрасно — «он за всем гоняется, но ничего одолеть не может, а только терпит поражения» . Ведь «если ты мыслишь только в голове, а не в сердце, то мышление твое не животворно»; и напротив — когда «мыслишь в сердце, то есть мыслимое все передаешь сердцу и ощущаешь его сердцем, то мышление твое животворно и истинно» .
По толкованию прп. Симеона Нового Богослова, основная черта второго вида молитвы в том, что внимание сосредоточено «в голове: мысли с мыслями борются». Беда человека, так молящегося, в полном его ослеплении, он «подобен ведущему брань с врагами своими ночью в темноте: слышит голоса врагов своих и принимает удары от них, но не может ясно видеть, кто они такие, откуда пришли, как и для чего бьют его». И это оттого, что внимание «пребывает в голове, а помышления злые исходят из сердца. Он и не видит их, так как не внимает сердцу». У человека тьма в уме и буря в помыслах, «и нет ему возможности ускользать от врагов своих демонов, чтоб они не поражали его. Тщетно подъемлет он, несчастный, труд свой». И даже хуже: он вовсе «теряет мзду свою», если при этой проигрышной брани незаметно возобладает над ним тщеславие от мысли, что он-то как раз и молится надлежащим образом. В результате тот, кто употребляет этот вид молитвы, «попадает в рабство демонам и не может сотворить отмщения сим поработителям своим, но враги непрестанно борют его явно и тайно и делают его тщеславным и гордым... Таков второй образ внимания и молитвы. И всякий, желающий себе спасения, должен знать ущерб, причиняемый им душе» .
Главное, что присуще обоим ложным видам молитвы, это слияние энергии ума с рассудком — положение, при котором полноценная молитва невозможна, поскольку такое состояние для человека противоестественно. Напомним, что соединенный с рассудком ум целиком вовлечен в его деятельность, соответственно — переполнен помыслами, которые плодит рассудок. В таком положении ум не способен совладать с помыслами и чувственными движениями, порождаемыми страстной частью души. Только будучи перенаправлен из рассудка в сердце и соединившись с ним, ум выходит из потока рассудочных помыслов, освобождается от них. Не иначе как после этого ум способен пребывать в состоянии трезвения: наблюдая как бы со стороны, он может теперь контролировать работу интеллекта, вместе с тем ему становятся подвластны сердечные движения низших сил души — воли и чувства.
Если молитва мечтательная состоит в родстве с латинской прелестью, то головная скорее обнаруживает сходство с практикой восточных культов. В любом случае обе они представляют собой вариант медитации, метода, прямо противоположного молитве. «Холодная рассудочность и интеллектуализм, свойственные йоге и буддизму, да и сами их методы частично напоминают второй образ молитвы, описанный прп. Симеоном». Однако никакие манипуляции в области сознания не могут приблизить человека к спасению души, а посчитавший себя достигшим преуспеяния на этом поприще или стяжавшим благодать «прельщает себя, впадши в ложь, и самомнением широко растворяет двери тому, кто всегда покушается прельщать нас», — учит свт. Григорий Палама. (прод. следует)