Это было, как удар молнии среди ясного неба, за кладбищенской оградой на православном кресте я увидал мраморную табличку, на которой было аккуратно начертано: «Игумения Агафия – внучка великого русского полководца А.В. Суворова. 1810 г.-5.08.1956г. 146 лет». Поверить в достоверность этого факта было трудно. Некоторые из знакомых убеждали меня: да как же это может быть, тогда ведь эту женщину надо было бы занести в книгу рекордов Гиннеса, и есть ли исторические свидетельства столь удивительному факту происхождения?

Углубляясь в детали ее жизни могу лишь сказать: матушку Агафию ни в коей мере не интересовала мирская слава и лавры книги рекордов. Скорее всего, она даже и не знала о ней. Это было далеко за рамками ее интересов. И свое происхождение она также никак не выказывала. Напротив, отвергала любые разговоры о себе и своем происхождении.

Очень хотелось найти хоть какие-нибудь свидетельства о жизни этой удивительной женщины, проливающие свет истины на ее личность. И вот мне удалось повстречаться с женщиной (назовем ее Людмила К.), которая в детстве видела ее и могла составить свое представление по своим личным впечатлениям и оценке окружающих об этой удивительной личности.
https://i.mycdn.me/image?id=833838403058&t;=0&plc;=WEB&tkn;=*HKnf...

- Я 1942 года рождения,- рассказывает она,- Бабушка Евдокия водила меня в церковь в 1947-м году. В будничные дни посещали Троицкий собор. В послевоенные годы народу там было много. Но чувствовалось, что люди еще не избавились от страха. Ходили тогда храм в основном бабушки с детьми. От себя замечу, членов партии, скромных совслужащих, работников «почтовых ящиков» (а их тогда в Саратове было полно, и все они были хранителями гостайны) могли строго спросить, мол, откуда такие идеологические искривления. В государстве, исповедующим атеизм, иначе и быть не могло. Вот почему большинство граждан тогда не рисковали ходить в церковь.

Бабушка показывала мне внучку Суворова, называя ее полным именем Агриппина Ильинична Суворова. Агафия (так ее тоже звали), как я заметила, всегда стояла в одном и том же месте: Нижний храм Троицкого собора-с правой стороны, ближе к клиросу. Конечно, у монашек было специальное облачение, однако Суворова его не носила. Летом старенькое ситцевое платье, и никаких ярких тонов. Чувствовалось, что она его часто стирала. Зимой на ней было аккуратно перелицованное пальто, чтобы выглядело, как новое. Платье бумазейное. Сейчас такого материала почти не увидишь. Поздней осенью и зимой одевала платье из хлопчатобумажной фланели или полушерстяной ткани. Фланель была популярна в качестве пелёнок для новорожденных, долгое время использовалась в российской армии в качестве зимних портянок, вместо носков. Недостаток у такой ткани – при слишком долгой носке начинало «скатываться» и после намокания долго сохло. Но Агафия, похоже, на такие мелочи внимания не обращала. Ее, как и многих в те годы, вполне устраивал «портяночный» материал. Обязательно темный платок прикрывал голову. Несмотря на то, что возраст у Агрипины Ильиничны Суворовой был за сто с лишним лет, лицо было удивительно красивое. И при этом держалась всегда прямо. По ходу службы все должны были прикладываться к кресту. И вот что удивительно, настоятель Свято-Троицкого собора иеромонах Борис, начиная обход, к первой подходил к Суворовой. Получается, бывшая каторжанка была здесь самой важной и именитой особой. И не она подходила к нему, а именно он к ней. Такого, как утверждала бабушка, она никогда не встречала. Когда выходили из церкви, Людмила обратила внимание, что бабушка старалась быть поближе к Агафии. И казалось, это личное ощущение, что от нее исходила некая Благодать. После общения с Агриппиной Ильиничной, как считала бабушка, все становилось легко и просто. Если сравнивать с именитым дедом, Александр Суворов был сухопарый, низенького роста. А Агафия роста выше среднего, но в тоже время худющая, как говорят, «кожа и кости».

Со слов окружающих и самой бабушки Людмила узнала, что бывшую игуменью посадили именно за веру (а не за политику) в 1918 году, когда ей было 108 лет. Поскольку она все время обреталась возле церкви и молилась Богу, кому-то это очень не понравилось. Сделали ей внушение раз – другой, а она делает вид, будто не слышит: знай свои молитвы читает и на иконы молится. В сердцах правоверные атеисты ее чуть не побили, а потом все сделали по законам того времени - отправили донос на непокорную, мол, оная гражданка работает на руку белогвардейцам и, может, выполняет их задание. Большевистское начальство в таких случаях долго не церемонилось - упекли Агриппину на 24 года каторги. Когда ей исполнилось 132, она освободилась из мест заключения.

-Не знаю уж за какие грехи, - говорит Людмила,- отсидела она, как утверждали близко ее знавшие люди, 24 года. После отбытия положенного срока на каторге ей определили место жительства в Саратове. К тому времени у нее не было ни квартиры, ни семьи. Прописана была за Энгельсом, неподалеку от места, где располагался аэродром. Жила где придётся, в основном у верующих православных людей. Они помогали с одеждой, пропитанием, делились последним куском хлеба. В послевоенные годы он был еще по карточкам. Зимой Агафия надевала валенки, которые эти же близкие ей люди тщательно латали. Места, где они были проношены додыр, заполняли вкладышами извойлока, пришив ихкваленку дратвой, хорошо пропитанной варом. А после напришитые войлочные вкладыши накладывали кожаные заплаты. Для прочности зимней обуви изголенища старого валенка вырезали подошву. Валенки, одежда – все это напоминание о тех временах, когда денег не хватало на самое необходимое. Но эти мирские заботы словно не задевали эту удивительную женщину.

Протоирей Всеволод Кулешов застал Агриппину еще при жизни. В Епархиальной газете «Православная вера» были заметки и ряд воспоминаний верующих о ней, где упоминался ее возраст –146 лет. Говорилось, что своей семьи у нее не было, как и личного хозяйства. Прожить без этого в то время было сложно. Не известно, получала ли она хотя бы пенсию. Может, пособие какое? Судя по публикациям и воспоминаниям, она часто ходила с вязанкой хвороста. Когда ее спрашивали, зачем это ей нужно и предлагали помочь донести, кротко отвечала:

-Нет, не надо помогать. Это мои грехи. Я сама должна их носить. Конечно, здесь есть что-то в традициях русских блаженных, но в тоже время это чисто свое понимание греховности. Прожив неимоверно трудную жизнь, эта женщина никому не жаловалась на нее. Ее она посвятила Богу и считала, все, что выпадает на ее долю - за ее же грехи.

Людмиле довелось ее увидеть еще раз. Одно время трамвай подъезжал чуть ли не прямо к Духосошественскому храму. Кстати, благодаря стараниям иеромонаха Бориса, на уровне городского руководства было принято неожиданное, но очень нужное для православных верующих решение – пустить трамвайный маршрут, включив туда остановку в непосредственной близости от храма. Девочка с бабушкой оказались именно в том трамвае, где ехала и Суворова. Людмила до сих пор вспоминает:

-В вагоне ехало много незнакомых нам людей. Странно, но многим из них чем-то не понравилась Агафия. Надо знать атмосферу тех лет. Может, какие слухи донеслись про нее. Ведь в большинстве население тогда были атеисты. И вера, сама по себе, воспринималось как что-то инородное, чуждое советскому народу. И поэтому кто-то даже с удовольствием поносил бедную женщину, порой громко – вслух, а иногда это было сердитое бормотание, мол, сумасшедшая какая-то с вязанкой хвороста. Могла бы и пешком ходить. А, может, прикидывается дурочкой, сама же просто работать не хочет. Такие других мест не знают, только в церкви и «ошиваются». Никуда больше не ходят.

Я смотрела, каким будет лицо Агафии. Раз так сильно ругают, какая – то реакция должна быть. Но вот что странно, не было никакой реакции.

Авторский комментарий: Здесь надо вспомнить слепую Матрону. Она была не просто слепая, у нее совсем не было глаз. Глазные впадины закрывались плотно сомкнутыми веками, как у той белой птицы, что видела ее мать во сне. Но Господь дал ей духовное зрение. Еще в младенчестве по ночам, когда родители спали, она пробиралась в святой угол, каким-то непостижимым образом снимала с полки иконы, клала их на стол и в ночной тишине играла с ними. Так вот Матронушку часто дразнили дети, даже издевались над нею: девочки стегали крапивой, зная, что она не увидит, кто именно ее обижает. Они сажали ее в яму и с любопытством наблюдали, как она наошупь выбиралась оттуда и брела домой.

А Блаженная Ксения, она тоже с необычайной кротостью сносила все издевательства и оскорбления, которые ей нередко доводилось переносить. Особенно докучали ей уличные мальчишки, на злобные выходки которых она не обращала внимания. Лишь однажды, когда жители уже стали почитать ее за угодницу Божию, им довелось увидеть блаженную в страшном гневе. Обнаглевшие сорванцы не удовольствовались обычными оскорблениями, а стали бросать в Ксению комьями земли. После этого случая горожане стали оберегать блаженную Ксению и положили конец преследованиям со стороны мальчишек.

Надо полагать, Агафия в этих ситуациях жила руководствуясь принципами Серафима Саровского: «Знай себя и спрашивай с себя». При этом она никак не реагировала на трудные условия жизни и людскую молву. Икону Серафима Саровского она особо выделяла и молилась на нее с особым рвением.

Что удивительно, как бы люди не издевались над блаженными и людьми с особым тщанием радеющими за веру, в них все равно прорезается особый дар помогать людям. Например, у Матронушки открылся дар предсказания и исцеления больных с семи-восьмилетнего возраста. Особыми способностями еще при жизни обладала и Блаженная Ксения. Сам в Санкт-Петербурге клал ей записку в укромное место в Часовне, где она захоронена. Говорят, просьбы людские исполняет. Тоже происходит и на могиле Агафии, куда люди шли со своими просьбами и записками о помощи…

Конечно, очень непростая у нее была жизнь. Столько пришлось вытерпеть и ни слова обиды. В будничные дни она могла приехать в Саратов жить здесь, посещать собор. Обычно Агафия ходила на службу и молиться в Троицкий храм. Но вот каждую субботу обязана была ехать - отмечаться в милиции, своей росписью признавая, что она враг народа и никуда не делась, не исчезла. В воспоминаниях об этой женщине четко прослеживается мысль: жаль, но жить ей не давали, просто существовала.

Но, это с каких позиций оценивать. Как говорится: «Когда Бог за нас, кто может быть против нас». Православная вера, за которую она и каторгу отбыла, поднимала ее над этой жизнью и спасала от людской грубости и глупости.

Авторский комментарий: В информации, которую я получал и получаю, есть одно особо интересное сообщение. Оказывается запрос по Агриппине Ильиничне присылал Борис Громов, бывший тогда губернатором Московской области. Бывший Генерал, прошедший афганскую войну, просил передать в музей суворовского училища накопленные материалы о внучке генералиссимуса А.В.Суворова. Он сообщил, что сам был воспитанником суворовского училища в Саратове и видел в то время странную старушку, которая учила их любить Бога.

Вспоминая о Суворове и его возможной родственницы, невольно нахожу некоторые параллели в их характере. Она была такая же настойчивая и целеустремленная. Например, еще до революции, будучи монашкой, решила дойти до Иерусалима. Отправилась в путь пешком из монастыря и ведь дошла, помолилась в милых сердцу святых местах, и вернулась назад. Настойчивости и решительности в ее характере было ничуть не меньше, чем у ее великого предка. Откажись она от Православия и монашеских традиций в том далеком 1918 году, могла бы жить себе спокойно. Так нет, на каторгу пошла за свои убеждения.

Надо полагать, подстать Суворову, благодаря скромному образу жизни и своей непритязательности сумела она сохранить здоровье и прожить столько лет. Не случайно в Китае возраст долгожителей довольно часто преодолевал столетний рубеж. Секретом этого была умеренность в еде и питье. Именно таких правил придерживалась и Агафья. В тюрьме это было вынужденной мерой. Но по жизни эти правила вошли в плоть и кровь..

Уже сама жизнь со всеми ее перипетиями подсказывает, что не стоит на все сто процентов отрицать версию удивительного происхождения игуменьи Агафьи. Нет для этого полных оснований. Ей, глубоко верующему человеку, была абсолютна чужда мирская слава. Родство с Генералиссимусом для нее не играло ровно никакого значения. Сам год ее рождения 1810 не исключает факта происхождения берущего начало от славного рода полководца Суворова. Но в таком случае ей пришлось бы признаться в том что она по дедушке графиня. В первые годы советской власти это было довольно рискованно. К тому же могли бы обвинить и в том, что она самозванка, намеренно позорит славный род полководца.

Словом, не вписывалась Агафья со своей биографией и своими взглядами в реалии той жизни. И потому замкнувшись в себе, старалась никоим образом не выделяться из общей массы. Потом надо иметь в виду и характер этой немногословной женщины, терпеливо сносящей любые удары судьбы и остающейся непоколебимой в своей вере. Это же надо такое пережить много лет каторги и остаться несломленной.

Здесь невольно вырисовывается образ женщины, преданной идеалам Православия, которой нет никакого интереса доказывать, что она внучка Генералиссимуса. Она не заражена грехом гордыни. Пройдя сквозь горнило каторги, где ее хотели отвадить от веры в Бога, она сохранила то святое, что всегда было в душе ее. Когда Агафия ушла в мир иной, хоронили ее на участке, который является священническим. Это был знак глубокого уважения к личности. Место нашли хорошее.

И сейчас те, кто побывал у ее могилы, говорят:

- Словно Благодать от нее идет. Это чувствуешь уже и после того, когда уже ушел отсюда. Что-то в сердце остается.

Людская молва разнесла легенду о монахине и многие ходили на то место, где она захоронена, в надежде на помощь Агриппины. И до сих пор говорят, что она помогает тем, кто к ней обращался…

Источник: zemstvo-kurs.ru/