Или риза или Лиза…

С самого утра позвонили… «вышка выехала – встречайте».
Долгожданная автовышка ехала к нам, а я собирался встречать её с чувством война освободителя. Наконец-то удастся освободить храм от годовалых берез на крыше. Они просто раскалывали стены надвое, по трещинам можно четко видеть, куда идут корни. Вышка подъехала, я взял бензопилу и мужественно влез в люльку. Мужество в самом деле пришлось звать на подмогу, так как высоты я боюсь панически. Но это должен был сделать именно я, через риск, через страх, через все на свете, я должен был не «сдрейфить» и подняться под самые своды, чтоб освободить наше сокровище от разрушителей. Без искушений разумеется не обошлось. На кануне мне снился сон из двух частей. В первой его части, я летал над ночным лесом и видел все что в низу, хотя было темно. Просто летал, свободно, безбоязненно, над самыми верхушками елей. Во второй его части, я видел, как в колокольне нашего храма, стоит гроб. Колокольня покрашена внутри, видно, что после ремонта, все свежее и нарядное, а в гробу лежал я сам. Меня это очень расстроило, я осознал две вещи, первая, это то, что я умер, а вторая, это то, что гроб то стоит в колокольне, а не в храме. А раз гроб стоит в колокольне, стало быть храм так и остался не восстановленным. Мне стало очень грустно и к горлу подкатил ком.

И так, взобравшись в люльку автовышки, разумеется первое что пришло в голову, ночной сон. Я не суеверен и отношение ко снам у меня как учили отцы Церкви, но на высоте, на высоте поучения старцев изо всех сил стали бороться с моим сном, а ноги предательски подкосились. Когда люлька поднялась до второго яруса, я еле сдерживался чтоб не крикнуть «верните меня на землю». Добравшись до берез, я стал вспоминать отца Сергия Заварина, новомучеников и, как-то все же взял себя в руки. Хочу заметить, что «не смотри в низ», там на верху, не работает. Березы я спилил, спилил как надо и на сколько было возможно, так же благополучно, меня вернули на землю. Вот так ходишь по земле, как то по умолчанию мыслишь : «если скоро война, если скоро в поход», если гонения и все такое, мы разумеется выстоим и пойдем на смерть за Христа, а тут поднялся на 20 метров и сила притяжения другая, все эти мысли вдруг обретают иной вес. Как выстоять, когда едва хватает веры подняться в люльке?... И думаю, ведь у каждого есть своя высота, на которой слова и мысли обретают иной вес и смысл. Именно в таких ситуациях, у человека могут случаться приступы скромности. Когда «якать» рот не открывается, а рука не поднимается ударить в грудь. Когда полез в эту люльку, я вовсе не был ведом тщеславием, я должен был дать пример, должен был смирить себя пусть с небольшим, но риском... Нужно было сделать первый шаг на встречу восстановленному храму, тому сокровищу, которое оставил мне недостойному мой святой предшественник отец Сергий Заварин.

Сегодня был в гостях у одной своей прихожанки, ей еще только восьмой десяток. Мне рассказали некоторые подробности отречения от сана Николая Итинского, он предшествовал отцу Сергию на посту настоятеля. Когда писал житие отца Сергия, было очень любопытно, почему так поступил Николай Итинский. Хотя отец Адриан Милков в своем очерке о Троице в Закулжье и дал ему крайне отрицательную характеристику, я полагаю, что отречение от сана не было добровольным. Оказалось, я был прав, в НКВД ему предложили очень простой, но очень коварный выбор, «или риза, или Лиза». Елизаветой как мне сказали, звали его жену. Что там было, точно не известно, только предположения. Вероятней всего, на его супругу «состряпали» дело. Оценивает его поступок пусть Господь, мы ему не судьи, мы в его шкуре небыли и не дай Бог будем. В начале я написал, что моей прихожанке, «еще восьмой десяток», почему «еще»? Для этого нужно видеть её фото в юности, где она стоит у стены храма. Все изменилось, храм, село, она сама то же сильно изменилась, не изменился только ее взгляд, он остался таким же юношеским, светлым и счастливым. Так же мне передали несколько фото, на которых есть Троицкий храм, с радостью их публикую.

Христос Воскресе!