От страха и от резкой боли, мне было всё равно, как быть...
Устала я сопротивляться, карабкаться куда-то плыть.
Тонула на болоте летом, зной обжигал мои глаза.
Звенела каждая былинка, а попрыгунья стрекоза,
Так плавно надо мной качалась, так нежно выводила звук...
Я плакать и дышать боялась, не выдернуть из тины рук.
Я всех прощала и прощалась, так мне запомнился тот миг.
Я там навечно бы осталась, да вытащил меня старик.
Он полз ко мне, дышал неровно, уж очень, видимо, устал.
Повел глазами удивленно, "Я думал женщина" - сказал.
- А это ты, держись, малышка! Да не смотри так, лучше плач.
Ты видно девка городская, как раз по мне, я не силач.
Другую мне бы не под силу, что смотришь, рано нам в могилу..."
Я дальше очень смутно помню, старушка мыла, пили квас.
Рассказывали, как все было: "Ох, напугала же ты нас!
Мой дед тебя увидел с крыши, взял лестницу, к тебе пополз.
На этом проклятом болоте, наш сын зимою той замерз.
А ты, девчонка, говоришь ли?" Я ей кивнула головой.
Так тихо было в этом доме, такой в сенях разлит покой,
Что я не помню, как уснула, потом меня свезли домой.
Открыла настежь мама двери, и вскрикнула негромко:"Ой"
И как могла благодарила, и я шептала:"Навещу,
Я обязательно приеду, у вас с бабусей погощу."
С тех пор прошло немало вёсен, но от чего мне стало вдруг,
Так больно, так невыносимо, цеплялась, помню я, за сук,
Хватала жадно терпкий воздух, ногами чувствовала ад...
А к деду не смогла приехать, как время повернуть назад?
Я помню, был он бородатый, большой и голосом гудел.
Он говорить старался тихо и напугать меня не смел.
Ещё просил меня, как друга:"Держись, нам надо доползти!"
Ещё я очень ясно помню, что левой не было кисти...