Фома всё чаще стал над задумываться над своим житьём. Может быть потому, что сполна насытился многими благами цивилизации, которые уже не вызывали в нём тот интерес, иной раз бывало подталкивающий даже к безрассудству. Ничто его теперь не удивляло: жизнь неслась, как по накатанной колее; и стоило было ему переступить пятидесятилетний рубеж, как в организме появились одышка, быстрая усталость и другие не приятные симптомы. Личная жизнь складывалась тоже не лучшим образом: третий гражданский брак был на грани распада. Имелись взрослые дети от первых двух жён, но он с ними не общался, у каждого была своя жизнь, и им было не до чего.

Последнее время в своём почтовом ящике стал обнаруживать христианскую газету: кто-то регулярно подбрасывал ему, и он подумывал на соседа Николая, который, бросив прежнюю жизнь с её вредными привычками, по выходным дням теперь ходил в православный храм.

Будучи человеком мыслящим, Фома в газете находил много для себя полезного, и сталкивался с такими фактами, с которыми нельзя было не согласиться; но ко всему относился философски, в своё время прочитав об этой науке массу книг, и при случае не упускал возможность промолвить свою излюбленную фразу:«Не будем торопить события».

Всё бы ничего, но сильно заболела мать, и ко всему ещё прибавилась не понятная гнетущая тревога, из-за которой он места себе не находил. Как то встретил в подъезде дома соседа, и вдруг ни с того ни с сего спросил его о церкви, в которую тот ходил.
-Послушай, Николай, а вы что же в храме молитесь и за других людей? И помогает?
Увидев утвердительный кивок головой, добавил:- Мать сильно болеет, а врачи никак диагноз не поставят; чего только она не принимала из лекарств, и всё без толку!
- Хорошо, будем молиться! Сам то ты как?
- У меня всё нормально!- как бы стесняясь чего-то ответил Фома, и поспешно подал руку на прощанье. - Ну ладно, я побежал!

Месяц прошёл, но Мария Ивановна чахла на глазах. Как - то идёт он по улице, по обыкновению никого не замечая, вдруг сзади окрик: «Здорово. отец!»
Оглянулся, увидел догоняющего его сына от первой жены.
- Привет Славик!- ответил он.
-Откуда двигаешь?- спросил, подошедший молодой мужчина.
-Из аптеки, с бабушкой беда, не знаю что и предпринять! Семьдесят пять лет, что ты хочешь, кому сейчас старухина жизнь нужна!
Слава сказал:- Знаешь чего, давай пригласим посмотреть её брата моей жены, который сейчас гостит у нас проездом!
- Это который живёт в Москве? - заинтересованно подхватил Фома, - и врачом работает в больнице?
- Да, но это не просто врач, а профессор? - многозначительно ответил Слава.- Я вечером же попрошу, чтобы он завтра зашёл к вам!
-Как-то не ловко, всё таки профессор, наверное, и берет немерено?
- Брось, мы всё же свои люди! В общем, всё решено!

На следующий день доктор был в доме у Фомы. Посмотрев Марию Ивановну, назначил ей лечение, и через месяц она была на ногах. Как -то встречает соседа на лестничной клетке и слышит от него:
- Как Мария Ивановна?
- Да вроде пошла на поправку!
- Слава Богу! Значит молитвы помогли! - ответил Николай, и вскользь сказал, - пришёл бы в церковь Бога поблагодарить!
- Её брат жены, профессор, вылечил; как раз в это время был здесь! - но, чтобы не обидеть соседа, Фома поправился, - хотя, может быть, и Бог тоже помог ей выздороветь, спасибо тебе! Ты знаешь всё некогда в церковь вырваться, вот, когда выйду на пенсию, будет время, тогда и приду!

- Не знаю, какие ещё нужны тебе чудеса, чтобы уверовал в Господа! Маму твою исцелил, разве это не чудо?
- Какое же это чудо, просто брат жены удачно оказался в нашем городе, хорошо знающий своё дело человек, вот и вылечил её!
- А тебе не приходило в голову, почему он именно сейчас оказался рядом?
-Ты понимаешь, Николай! - извинительным тоном Фома ответил. - Никак я не могу уверовать в Бога: разве у других, кто ходит в церковь были настоящие чудеса в жизни, а у меня похоже такого не бывало, хотя очень хотелось бы знать на все сто, что ты под надёжной охраной Бога, а по другому, и христиане страдают тоже
не меньше, чем другие.

Когда - то в молодости я занимался йогой, там всё понятно, через соответствующие упражнения можно добиться много полезного, например, исправить недостатки в характере, стать волевым, целеустремлённым и хладнокровным, что в наше время особенно важно; или скажем, взять медитацию, так она не хуже всяких транквилизаторов! Может быть для того человечество и придумало Бога, чтобы не был человек кровожадным через чур, и люди не уничтожили вгорячах друг друга, а жизнь оставалась теплиться на земле. Нет, чтобы мне уверовать в Бога, увидеть такое надо!... И чтобы оно было так же очевидно, как этот день!

- Да, брат, трудно тебя убедить!... Ну хорошо, а если бы ты встретился с таким чудом, уверовал бы?- и, не услыхав, ответа, Николай продолжил, - тогда можно я в церкви с единоверцами будем просить в молитве Бога, чтобы Он показал тебе силу Свою. Только не могу тебя не предупредить, это не всегда приятно, потому что "...в вихре и буре шествие Господа", а в гневе Он страшен! - задумался и ободрительным голосом добавил, - хотя суды Господни для христианина "слаще мёда и капель сота" и верные Богу охраняются ими! Сейчас для тебя это непонятно, но потом поймёшь!
- Даже не знаю; не будем торопить события! - уклончиво Фома ответил, но всё же, чуть помолчав,
шутливо бросил, - я не боюсь никого: ни Бога, и ни чёрта; так что, если хочешь, молись!

Вскоре он забыл этот разговор. Жизнь продолжалась в суете и спешке.Он продолжал крутиться как белка в колесе, ничем не уступая молодёжи; и как человек, легко относящийся к жизни, старался всеми силами бежать от грустных мыслей, которых с годами становилось всё больше и больше, вот вот готовыми загнать его в угол; он всё же умудрялся увиливать от них.

На этой дороге Фома знал каждую кочку, поэтому гнал свою старенькую "Ниву" всё из неё выжимая, но и не лихачил, был достаточно аккуратным на дороге, тем более на автотрассе. Неожиданно так запершило в горле, что слёзы выступили на глазах. Пришлось прижаться к обочине и ехать медленно, пока из бардачка извлекал бутылку с водой, открывал её, чтобы сделать несколько глотков. Почувствовав облегчение, стал набирать скорость, и опять помчался вдаль.

Стоял летний день с отличной видимостью и сухой дорогой, но неожиданно стал накрапывать дождик.
Впереди было два длинных спуска с такими же подъёмами. Разогнал машину, промчавшись через низину, на скорости взял подъём, и на самой вершине ему открылась страшная картина: впереди в конце крутого спуска в чудовищную автокатастрофу попало около десятка машин. Как он сразу прикинул, первые две лоб в лоб столкнулись, едущие за ними с разных сторон в них. Когда подъехал ближе, побежал спасать кого мог, но сидящим в первых машинах помощь уже не требовалась; нужны были спасатели, чтобы извлекать мёртвые тела из сплюснутых автомобилей.

Фома не мог прийти в себя от увиденного, и у него промелькнула мысль:«Если бы не задержался, то был среди них».
Ему стало жутко, нехорошо, и он, спотыкаясь, побрёл к своей "Ниве". Фома хорошо запомнил обогнавший его белый "Опель", когда сбавил скорость на обочине; в нём находились молодые люди, и девушка смеялась за рулём. Опять вспомнил ужасную картину, эту иномарку среди искорёженных машин с трупами людей, которые несколько минут назад так безмятежно веселились.

Он ехал медленно. Продолжал свой путь, а перед его глазами то и дело менялись две картины; весёлая молодёжь в Опеле и мёртвые люди в том уже бесформенном автомобиле. Только тогда он вспомнил слова, сказанные как-то соседом Николаем:« "...в вихре и в буре шествие Господа", в гневе Он страшен».

В выходной день Фома, никому не говоря, пошёл в православный храм.
О.Тольский