БАБУШКА
Вот и закончилось лето.
Сегодня наступил сентябрь. Многие дети приехали из деревень, с дач, где они жили летом с бабушками, дедушками, мамами. А у меня так получилось, что я до окончания школы ни разу не видела деревню! И только после сдачи выпускных экзаменов мы с моим троюродным братом поехали в Воротынский район в деревню к его бабушке, родной сестре моего деда.
Я была чисто городским ребенком, выросшим на асфальте, а лето проводила в пионерских лагерях или в городе на Светлоярском озере. Я знала только одну бабушку со стороны мамы, но к сожалению, ни любви, ни близости, ни теплоты я от нее не получила, мы очень редко виделись, у нее были другие внуки и внучки, более близкие ей, и мне было завидно и удивительно, когда я приходила к кому-то из подруг, а дверь открывала добрая, милая бабушка.
У папы родителей не было. Я иногда доставала с верхней полки шкафа большую портретную фотографию моей бабушки Прасковьи, долго рассматривала лицо незнакомой мне женщины, а мама при этом всегда мне говорила, что я похожа на нее. Я не соглашалась, я не хотела быть похожей на эту женщину, а вот глаза у нее были такие знакомые…
Когда я стала уже взрослой, мама научила меня шить и вот тут-то и проявились родственные связи с бабушкой Прасковьей. Она была известная на Бору портниха. В далекие 30-е годы, спасаясь от голода, бабушка с трехлетним сыном на руках (моим папой) и своей матерью Пелагеей, перебрались из Воротынского уезда на Бор. Бабушка устроилась работать в санаторий «Моховые горы» и подрабатывала тем, что шила на заказ женскую, мужскую одежду, перешивала старые вещи, как тогда говорили «перелицовывала». Тем и спасла она своих родных от голодной смерти. А я, внучка, которая ни разу не видела свою бабушку, лихо обшивала в 90-е годы всех своих родных – маму, сестру, племянниц, дочку и, конечно, себя. И очень за такую наследственность я ей благодарна!
Но, несмотря на то, что голодные 30-е годы бабушка смогла пережить и поднять на ноги папу, долго жить ей не пришлось. В 1937 году, когда папе было всего 14 лет, за полгода он потерял сначала бабушку, а потом маму…
Учиться уже было невозможно и папа, бросив школу, пошел работать на завод. Мне совершенно непостижимо сейчас представить, как паренек, один, жил в те годы. О христианской любви и сострадании к ближнему люди забыли, папа рассказывал, как его, глупого мальчишку, обирали «старшие товарищи по работе», когда отработав месяц на тяжелой работе подручного, получив зарплату, он оставался буквально без копейки денег, а дальние родственники потихоньку растащили бабушкину швейную машину, библиотеку, другие оставшиеся вещи.
Наступил момент, когда папа начал умирать от голода.
Собрав остатки сил, он пошел на Борскую пристань, откуда ходил пароходик до Сормова. Там жил его дядя Иван с семьей. У них с женой Екатериной было своих семеро детей и папа решил попроситься к ним. Это была его последняя надежда.
Каким-то образом папе удалось пробраться на пароходик и он спрятался на корме, ожидая переправы. Кораблик медленно шел против течения, папа смотрел на воду, держась за поручень. От голода кружилась голова и мысли были самые мрачные и тяжелые. Вдруг папа увидел, как по воде идет к нему … мама…
Он так ей обрадовался, что даже вслух вскрикнул: «Мама!»… На него начали оглядываться другие пассажиры и он понял, что это было только видение. Галлюцинации от голода. Но тогда он понял еще и другое – мама рядом с ним и молится за него.
Дядя Иван принял папу в свою семью, как родного сына. Уже будучи взрослым, выживший и на войне, папа сохранил на всю жизнь самые теплые воспоминания о спасшей его семье, а я каждый день молюсь о моей бабушке Прасковье и прошу для нее Царствия Небесного.
3 сентября 2015 года.
