Uеннадию Хазанову как-то задали в интервью непопулярный вопрос. «Вы не боитесь смерти?» – спросила артиста симпатичная журналистка. Хазанов улыбнулся и спокойно ответил, что бессмысленно бояться того, чего нельзя избежать. И добавил: «А вообще – это всегда проблема для того, кто остается».

Мы остались

Я – один из тех, кто остался. Остался один на один с горем, когда умер родной и любимый человек. Умер неожиданно, скоропостижно, внезапно. Я мог бы много и долго описывать свое горе, но, думаю, что каждый, кто терял близкого человека, знает всю палитру этих не передаваемых словами чувств… Поэтому расскажу о другом.

Я – самый обычный человек. С одной стороны, вроде и верящий в бессмертие души и жизнь вечную. С другой – в церковь заходящий от случая к случаю, не знающий наизусть ни одной молитвы, кроме «Отче наш», и привыкший считать, что зажженная перед иконой свеча – вполне достаточный вклад в собственную духовную жизнь.

Так было всегда, сколько себя помню. Ну, как минимум, последние лет сорок. Удобное «традиционное» объяснение своего равнодушия к вере всегда под рукой: мол, так нас воспитали – пионерами-комсомольцами, которым «Взвейтесь кострами синие ночи» с детства заменили «Верую во Единого Бога Отца»…

Утешая собственную совесть этим «убедительным» доводом, как-то забываешь, что со времен детства прошла уже целая жизнь. И, будучи взрослыми дяденькой или тетенькой, возлагать ответственность за собственное бездуховное существование на живших под прессом коммунистической идеологии родителей инфантильно и, как минимум, нечестно.

Но я отвлекся. Смерть давно стала чем-то привычным для нас, поколения обывателей и телезрителей. Убийства, теракты, катастрофы, уход кумиров исчезающей эпохи…

Главная наша беда – незнание того, что происходит с близкими после смерти

Все это воспринимается как очередная новость. И если что и способно пробить эту броню бесчувствия – так только смерть любимого и родного человека. Который был настолько неотъемлемой частью твоей жизни, что ты воспринимаешь его кончину как физическое страдание. Как будто тебе без наркоза руку отрезали. Или кусок сердца.

Боль отрезвляет и обостряет чувства. И где-то даже проясняет разум и духовное видение. Ты понимаешь, что человек умер. Но ты чувствуешь, что он продолжает существовать. Почти физически ощущаешь его присутствие в первые дни после смерти. И как никогда ясно понимаешь, что душа умершего продолжает жить какой-то своей невидимой жизнью.

Но только ты об этой жизни ничегошеньки не знаешь! Ничего, кроме каких-то случайных обрывочных сведений, где-то когда-то услышанных, прочитанных, пересказанных тебе такими же «знатоками», как ты.

И в этом главная проблема и беда того, кто остается. Подчеркну: главная беда – не в смерти родного человека, а в незнании того, что с ним происходит после смерти, и непонимании, как и чем ты можешь помочь.

Особенности национальных похорон

Специфика отечественной ритуальной индустрии такова, что подумать о вечном в самый важный для этого момент тебе категорически некогда. Если твой близкий умер дома, тебе сперва нужно вызвать «Скорую помощь», которая не спеша приедет после всех срочных вызовов, чтобы подтвердить страшный факт и дать соответствующую бумагу. С ней в руках ты будешь ждать полицию, которая выпишет справку о «ненасильственности» кончины. И только после этого ты сможешь передать тело в руки спецов из похоронного агентства.
Ритуальные услуги нынче довольно развитая сфера коммерции, о чем свидетельствует просто нечеловеческий уровень конкуренции. Встречая и провожая медиков и полицейских, я уже знал, какая контора займется похоронами, и ждал представителя, который сказал по телефону буквально следующее: «Дверь никому не открывайте! Спрашивайте имя и фирму! К вам выехала Вера! Пароль – название нашей фирмы».

Всего через 10 минут я понял, почему услуга сопровождалась паролями и опознавательными знаками. Дело было поздним вечером, однако домофон в квартире не умолкал. Один за другим в дверь ломились «соболезнующие» представители траурных агентств. Как выяснилось, в госслужбах, официально констатирующих смерть и выдающих соответствующие справки, полно «информаторов», которые извещают ритуальщиков о появлении нового «клиента».

Дальше бюрократическая история продолжается. Собрав все бумаги, бежишь к участковому врачу в поликлинику за справкой о смерти. И тут тоже случаются неприятные проволочки. Мне, например, «повезло» с девушкой в регистратуре, которая никак не могла заполнить форму справки через программу в компьютере. Выдача минутной бумаги затянулась на пару часов…

Много еще было чего. И все это время я и другие родственники нервничали, говорили о пустом и сиюминутном с посторонними людьми, хлопотали, бегали, собирали деньги из всех заначек, обзванивали знакомых и друзей, впадали в отчаяние и делали еще много всего бессмысленного. В то время как осиротевшая душа металась где-то совсем рядом, прося о помощи и молитвенной поддержке.

Сорок дней после жизни

Смерть святой Феодоры и видения мытарств души (Лубок, XIX век)
Смерть святой Феодоры и видения мытарств души (Лубок, XIX век)
Хорошо, что оказался рядом человек, который начал читать Псалтырь в первые часы после смерти. Хорошо, что батюшка, которого звали отпевать домой, пригласил в церковь, пояснив, что домашние отпевания не благословляются. Хорошо, что среди друзей и родных нашлось много искренне и глубоко верующих, которые подсказали, что необходимо сделать в первые дни, чтобы хоть как-то облегчить посмертную участь дорогого человека.
Все это было хорошо.

Но это были только первые шаги в сторону истины и укрощения своего эгоизма. Ведь что такое горе от потери близкого? На 99% – эгоизм. Это мне плохо от того, что человека больше нет рядом. Это мне тяжело! Это я страдаю!

Да, потеря тяжела. Да, эту боль ничем не унять. Да, это переживание из тех, что не пожелаешь и врагу. Но есть одно «но», которое пересиливает все это. Истинная любовь бескорыстна. И имеет целью счастье и благополучие того, кого любишь. И если взять это за аксиому, то смерть близкого – не повод упиваться своим горем, убиваясь день и ночь.

Пустые слезы – путь в никуда, ничем не помогающий душе усопшего. А помогать нужно. И возможно!

Да, это горе. Но прежде всего надо задать себе вопрос: «А каково сейчас ему?» Пустые слезы – путь в никуда, разрушающий душу горюющего и ничем не помогающий душе усопшего. А помогать нужно. И возможно! И прежде всего в первые сорок дней после того, как душа покинула тело.

Не возьмусь подробно пересказывать христианское толкование того, что происходит с душой в первые сорок дней после смерти. Эту информацию легко найти в православном интернете. Суть в том, что душа проходит целую череду испытаний, поднимаясь с грешной земли к небесной обители. Православие называет их «мытарствами». И насколько тяжело или легко будет душе пройти эти испытания – зависит отчасти и от нас, от тех, «кто остается».

Верим мы или не верим, не так важно. Важно – любим ли. Ведь настоящая любовь не заканчивается со смертью. И если по-настоящему любишь своего близкого – будешь и молиться о нем, и милостыню раздавать, и добрые дела делать во имя его… А если себя любишь больше – будешь плакать, горевать и убиваться. А то и беспробудно пить горькую, что уж там.

Пить или не пить за упокой

Поминки – неотъемлемая часть похоронного ритуала. «Хотел я выпить за здоровье, а пить пришлось за упокой», – крутилась и у меня в голове эта строчка после похорон. Традиционно на поминальном столе практически всегда стоят блины с медом, кутья и вино с водкой. Кто что любит, как говорится. Кое-кто еще ставит стакан с водкой «для покойника», накрывая его куском черного хлеба. Как сказал один батюшка: правильно по сути, но неверно по форме.

Поминать нужно. Поминальная трапеза – это символическая раздача милостыни и питание голодных, которые мы посвящаем памяти усопшего. И которые, по идее, должны бы зачитаться в добрые дела, делаемые живыми в его пользу.

Душа усопшего так ждет от нас искренней молитвы и добрых дел в память о нем

А теперь ответьте сами себе на простой вопрос: можно ли считать добрым делом застолье, на котором пьют без меры, пьянеют, говорят много лишнего и не относящегося к причине, собравшей всех за столом? Как и чем это помогает душе, проходящей в это время через мытарства?!

«Какие же поминки без вина?» – удивленно ответила мне одна дама, когда я предложил убрать бутылки со стола. Увы, мы до сих пор невежественны в этом вопросе. Пишу «мы», потому что и сам такой. Как и у многих, мой ум – копилка глупых и бессмысленных суеверий. Ведь обязательно «надо накрыть богатый стол на поминки»! И чтобы вино с водкой были. Но только «пить, не чокаясь»! И есть можно «только ложками». И «зеркала надо завесить, пока покойник в доме»! И «гроб нельзя родственникам нести»! И много еще всяких бессмысленных суеверных «нельзя» и «надо», которые полностью заслоняют собой важность главного, чего ждет от нас душа усопшего, – искренней молитвы.

У Бога все живы

Михаил Бурляш
Михаил Бурляш
Когда-то в юности я считал, что Церковь – для старушек. И когда узнавал, что такой-то и такой-то вдруг воцерковился и стал посещать храм Божий, соблюдать посты и молиться, делал простой и примитивный вывод: наверное, заболел или старость подкралась. Человек боится смерти и «на всякий случай» решил уверовать.

Нет, случалось, конечно, и мне заглядывать в храм. Бывало, свечки ставил перед экзаменами. Или когда удавалось выскользнуть невредимым из какой-нибудь передряги. И за упокой ставил, молился как мог. Но всё это было скорее данью традициям, без глубокого понимания сути.

Только сейчас начинаю осознавать свое невежество. Смерть родного человека открыла мне глаза.

Сегодня многие ходят в храм. А особенно много людей приходит на службу в дни поминовения усопших, в родительские субботы. Почему? Потому что чем больше близких тебе людей оказывается в мире ином, тем сильнее твоя душа тоскует по ним. И тем больше твое желание помочь, выхлопотать для них лучшую участь. Молитвой, постом, добрыми делами.

Нерукотворный памятник

«По плодам их узнаете их» (Мф. 7: 16), – сказал Христос о лжепророках. Однако это верно и в отношении любого из нас. Что толку быть хорошим на словах и при этом бесполезной эгоистичной пустышкой в делах? Как пел Константин Никольский: «Я добр, но добра не сделал никому». Увы, это о большинстве из нас.

Десять лет назад любимец миллионов, талантливый актер и человек, достойный уважения, потерял любимую жену. Можно представить, как было велико его горе. Что же он сделал? Он учредил благотворительный фонд, который вот уже десятый год помогает детям с опухолями головного мозга. И это лучшее, что он мог придумать в память ушедшей в мир иной любимой женщины. Придумать – и осуществить!

Не кусок мрамора, не гранитная плита, не дорогущий могильный крест. Благотворительность, добрые дела, бескорыстная помощь другим – вот памятник, который нужен душам наших родных. Константин Хабенский это понял. Поймем ли мы? Или в погоне за видимыми и по сути формальными проявлениями скорби и любви забудем о том, чего действительно ждут от нас души наших умерших близких?

Не мертвые – живые души.

Михаил Бурляш,
музыкант

17 апреля 2018 г