Никогда не думал, что быть священником – так трудно.
- Быстрее, быстрее, только бы успеть…
Я как мог давил на газ своего старенького «Москвича». Со стороны это казалось очень странно: священник в рясе едет под девяносто километров. Но мне нужно было успеть. Пять минут назад мне позвонила прихожанка храма:
- Отец Анатолий, умоляю, приезжайте… - раздались всхлипывания, - Причастите Мишеньку…
Что-то оборвалось в душе. Я все понял. Миша – ее трехлетний сын, я сам же и крестил его год назад. В последнее время Миша много болел, наследственная болезнь сердца. Родители каждый день приходили в храм, молились…
Много раз мне приходилось провожать людей в последний путь. Нужно было исповедать человека – он должен покаяться в своих грехах, а затем причаститься. Причастие – великое Таинство, в котором человек соединяется с Христом. И только после этого человек со спокойной совестью умирал. Но сейчас… Да ведь этому ребенку и исповедаться не в чем, он еще согрешить не успел!
Вот уже я выехал из города и направился по трассе к селу Сахановка. В голове лишь одна мысль: «Только бы успеть». А если не успею? Что тогда? Я сразу представил себе гробовую тишину в доме, укор в глазах матери. Нет, я должен успеть!
Впереди показался первый деревянный домик. За ним – дом прекрасной семьи Корниловых, которые сейчас переживали самое страшное горе в их жизни. Я вышел из машины и, придерживая рукой чашу, побежал к дому. Меня уже ждали.
- Батюшка, наконец-то! – Наташа заламывала руки, не находя себе места, - Скорее пойдемте в дом!
Внутри не было никакой возни. Врачи давно уехали, признав мальчика безнадежным. В доме не осталось никого, кроме матери и ее Мишеньки. Стараясь унять дрожь, я осторожно вошел в комнату:
- Михаил, к вам можно?
Мальчик безвольно лежал на боку. Поражаюсь, насколько сильными могут быть дети. Он не плакал, но все понимал. Вот и сейчас он безразлично смотрел на дыру в стене.
- Мишенька, это – отец Анатолий, помнишь его?
Мое имя несколько встормошило его. Он повернулся к нам, хотел было привстать, но тут же схватился за сердце. Наташа хотела что-то сказать ему, но я приложил палец к губам, призывая молчать.
- Здравствуй, Михаил, - я присел на его кровать.
- Здравствуйте, - тихо ответил он.
Господи, сколько отчаяния было в его голосе! Будь моя воля, мы б вместе с матерью обнимали его и утешали… но этого делать нельзя.
- Я смотрю ты совсем расклеился. Мама ведь читала тебе Евангелие? «Не бойся, только веруй».
С секунду мальчик молчал. Затем посмотрел прямо мне в глаза:
- Скажите, я умру?
От этого взгляда вновь что-то рухнуло в сердце. Простой и искренний вопрос. Я не мог ему врать, просто не мог. Но и сказать правду не мог. Миша все понял и так. Как бы ни было мне тяжело, я заставил себя улыбнуться:
- Вот ты думаешь, что тебя не станет. Неправильно думаешь, не по-христиански. Ты ведь скоро с Боженькой встретишься. С Тем, кто любит тебя, кто готов принять тебя.
В глазах мальчика впервые блеснула искорка надежды.
- А почему мама плачет?
- Мама жалеет, что вы не увидитесь еще очень долго.
- Почему?
- Она пока еще нужна здесь, Мишенька. Но вы встретитесь, обязательно, - уверенно сказал я, хотя на душе у меня скребли кошки.
- Мама, слышишь? Не плачь! Мы ведь встретимся! – вдруг улыбнулся мальчик.
Его глаза светились такой любовью, такой заботой о матери… Все мудрецы, все философы, все – блекло на фоне этой безграничной детской любви. Вдруг мне показалось, что передо мной не ребенок, а ангел. Маленький ангелочек.
- Конечно встретимся, - Наташа тоже натянула улыбку.
- А сейчас, Миша, нужно тебе причаститься, - я благословил ребенка, взял ложкой кусочек Хлеба и поднес ко рту мальчика. Тот послушно открыл рот, проглотил, поцеловал чашу. Ну вот, кажется, теперь все.
- Ой, мама, ты видишь его? – вдруг встрепенулся Миша.
- Кого, Мишенька? – обеспокоенно спросила Наташа.
- Мальчика в белых… ой, прости мам, мне пора, - мальчик улыбнулся и закрыл глаза.
- Что значит «пора»? – она подошла к нему ближе. Миша не отвечал, - Что значит «пора», Миша?
Я впервые видел настолько мирную смерть. Хотя, нет, это словно здесь не подходит. Он действительно словно бы ушел. Ушел туда, где было гораздо лучше. Наташа тихо плакала. Она, конечно же, все понимала, но сердцу не прикажешь, тем более, материнскому… В моих глазах также стояли слезы.
- Почему вот так… - прошептала она.
Вместо ответа я сказал странную фразу. Странную, но оттого не менее правильную.
- Ангелы уходят, не прощаясь…
Никогда не думал, что быть священником так трудно.