ВЕРБОЧКА
Мама умерла на пятой неделе поста. Были первые дни апреля и первые дни тепла после холодной и снежной зимы. Началась распутица, санные деревенские дороги раскисли, колея провалилась и потекла. Добраться до родного деревенского кладбища так и не получилось. Похоронили маму в городе. Могила с самого краю, почти у дороги. Одно утешение – добираться до кладбища близко, в городской черте – транспорт любой. Приехала на второй день. Свежая земля была засыпана выпавшим ночью снегом. Плакала, не могла понять, как это? Теперь и не поговоришь со мной, мама, милая?
И слова твоего не услышишь? Плохо было, тяжело…
В воскресенье на следующей неделе перед кладбищем решила зайти в церковь. Еще подходя, увидела множество народу в церковной ограде. Навстречу шли люди с пучками вербы. Сообразила – Вербное воскресение, и обрадовалась, дай, думаю, маме вербочки отвезу.
Подошла. Народ стоял в очередь за освященной вербой, встала и я. Людей много, очередь двигалась медленно. На улице было холодно. Попробовала подняться в храм, погреться, да не тут-то было. Народу столько, что внутрь не войти. Стоят в дверях, толкаются, шеи вытягивают, впереди – плотная масса людей. Вернулась в очередь и начала подпрыгивать на месте от холода. Простояла больше часа, а когда подошла поближе, впереди рвали друг у друга из рук остатки веток.
- Помногу не давайте,- кричали впереди,- а то на всех не хватит.
И действительно, те первые тетки, которые попали мне навстречу, несли по хорошему веничку, а теперь народ вылезал из очереди и радостно прижимал только по две-три веточки.
Но мене ничего не досталось. Кончилась верба, когда подошла моя очередь. Как ни пыталась я заглянуть в дверь, откуда раздавали святыньку, ничего не получилось. Веточек не было, под ногами был сор из пушистых шишечек, трухи и обломков. Хотелось плакать от досады: столько простояла, замерзла и ничего.
Пошла снова в храм. Потолкалась, кое-как протиснулась в притвор. Хоть бы записочку подать! Не протолкнуться к прилавку. Наваливаются, выжимают, давят. От напора уткнулась носом в чужую спину, а сзади продолжали давить. Женщина впереди рывком выдернула откуда-то между мной и дядькой свою сумку и прижала ее подмышку. Из сумки торчали веточки вербы, целый пучок. Взгляд не отрывался от вербы. Хочу хоть веточку! Господи, я столько стояла, я хотела маму порадовать, праздник ведь! И рука сама потянула из пучка за один кончик. Ветка вылезла из чужой сумки, никто не заметил, как я совершила кражу в Храме! И стыдно, и горько…
Выскочила из храма и помчалась на кладбище.
- Мама, я еду к тебе, бегу, милая! Господи, дай и ей праздника! Мама, я несу тебе вербочку!
Шла, глотая слезы, по обледенелой колее, повернула за поворот, вон, видно уже могилу. Еще три шага от дороги - вот крест на свежей еще могиле. Что это?.. Вся могила и все вокруг осыпано лопнувшими почками. И прямо к могиле склонилось дерево с большущими пушистыми шариками на ветках – верба! Прямо у самой могилы – верба! Я святотатствовала в церкви, грешила, воровала, а здесь целое дерево! Близко наклонилось, качаются ветки, как будто смеются надо мной.
А мама говорит : «Дура ты, дура... Посмотри-ко, вербы-то у меня сколько!»
- Милая моя! Я хотела радость тебе… Как мне теперь без тебя?..
- Радость вся здесь… А ты живи, молись, помни…
Вот и поговорили…
