I
В звенящей тишине не могла уснуть. Она была одна. Нет, не одинока. В соседней комнате мирно посапывал десятилетний мужичок. Он всё ещё вскрикивал иногда во сне и бежал, шлёпая босыми ногами по холодному полу, в её комнату, уютно мостился под одеяло, обняв её или схватив за руку так крепко, что утром на запястье проступали мелкие горошины свежих синяков. Но у него уже получалось спать несколько часов подряд, а вчера даже всю ночь в своей кровати, не просыпаясь.
Она надеялась, что сын совсем перестал бояться, и когда они переедут в меньшую квартиру поближе к школе, ничто не будет напоминать ребёнку о той злополучной ночи, когда его отец, уехав за тысячи километров от нравоучений и вразумлений всех родных, друзей и знакомых, захмелев от вольности и свободы столичной жизни, вернулся домой под утро и впервые поднял руку на мать.
Когда он, глядя на неё налившимися кровью, как у быка на корриде, глазами, рванул с её груди крестик с молитвой, подаренный подругой, ставшей крёстной их сына, она сжалась в комок. За волосы стащив её с кровати, он яростно молотил тяжелыми кулаками куда попало: по лицу, голове, в живот… Она старалась не кричать, чтобы не напугать сынишку, но, с размаху влетев головой в выступающий угол коридора, поняла: убьёт. От страха закричала, чтобы хоть соседи, услышав, вызвали полицию и, даст Бог, спасли хотя бы ребёнка.
Свет в коридоре вспыхнул, и малыш, что было силы, закричал: «Не бей маму!»
На секунду буйствующий затих, а она, схватив с тумбочки его связку ключей, изловчилась и вытолкнула его в подъезд, заперев дверь на все замки и крючочки.
Трое суток ребёнок боялся закрыть глаза и спал только при свете, держа её за руку. Постепенно отходил, и вчера впервые ни разу не проснулся. К тому же она выключила телефон. Назойливые коллекторы совершенно не стеснялись звонить каждые 15-20 минут. Их не трогала история о том, что когда чудовище брало кредит в банке, специально оставило там их с сыном координаты. Люди, как умели, делали свою работу.
Телефон молчал. А она так привыкла к его противному дребезжанию, что, казалось, ей нужно сейчас снять трубку и услышать хоть чей-то голос. А ведь она так мечтала об этой тишине!
Родителям она ничего не сказала. Только посильнее заштукатуривала фонарь под глазом, удивляя коллег ярким макияжем вопреки обычному полному его отсутствию и тщательно залакированной причёской, скрывавшей под густыми каштановыми прядями распущенных волос пол-лица.
И вот уже прошло полгода. Прошли безудержные слёзы, словно закончились запасы солёной воды в организме. Просто высохли и больше не появлялись. Отыграло буйное счастье, сменившее их под шорох осенней листвы. Свобода!
Но когда месяц назад ребёнок пригласил жить с ними мужчину, вызвавшегося проводить их домой после поездки в монастырь на литургию, она задумалась. Мальчишке мучительно не хватало отца.
А как же она? Ей было 32, но она никак не могла решить, это УЖЕ или ЕЩЁ 32. Никогда раньше она не думала всерьёз об одиночестве. Общительная и открытая всему миру, она радостно интересовалась другими людьми, и вокруг их всегда было так много! И вот одна. В чужом городе, в гулкой тишине съёмной квартиры. И тишина эта какая-то особая, тяжёлая. Она наваливалась на плечи, обволакивая всё её существо, словно пытаясь проглотить. Изо всех щелей смотрела женщине в лицо немигающим взглядом. Пробиралась к сердцу леденящей лапой.
В комнате вскрикнул сын. Она встала и на цыпочках подошла к двери. Поёрзав немного, ребёнок перевернулся на другой бок и, бормоча что-то бессвязное, вновь засопел в кровати. Тишина выжидательно напряглась, но стоило сыну мерно засопеть, как она вновь перешла в наступление.
Женщина зацепилась за что-то полой халата. Обернулась. На стуле, рядом с диваном, лежал ноутбук. Открыла. Включила. Нажала трёхцветный кружок – в интернете обязательно найдётся что-то увлкательное.
Забавная рекламка в углу: «Опен – первый приличный». Существительного в конце не было, и она решила узнать, что за «скромник» так рекламируется. Навела стрелочку. Оказалось, это сайт знакомств.
Знакомиться она не собиралась, но на главной странице были многочисленные посты с множеством комментариев к ним. Одна беседа заинтересовала её. Какой-то парень писал, что девушки теперь не способны на целомудренное ожидание возлюбленного из армии, и просил откликнуться тех, кто дождался. Якобы, хочет выяснить, существуют ли такие в природе.
Она вспомнила, как долго и мучительно тянулись 2 года, когда она ждала будущего мужа и отваживала других ухажёров. И не была она никогда красавицей, но семья в маленьком городке слыла обеспеченной и была уважаема, поэтому рядом постоянно кто-то появлялся. И писала она любимому письма каждый день. И молилась о его вразумлении, когда он убегал в самоволку, чтобы проверить, как она ждёт, и собрать информацию о её поведении у всех друзей и соседей.
«Дождалась!»- шумно выдохнула она, кинув взгляд на разорванную бровь, сшитую молодым хирургом, переживавшим, что не сможет подгадать, чтобы все волоски снова легли так же аккуратно в одном направлении.
Ниже был комментарий какого-то зрелого мужичка, составленный по принципу: «Все вы, бабы, …» А ещё ниже другой дяденька в годах и откуда-то из-за рубежа писал, что если девушка достойная, то дождётся… И её прорвало.
Писать комментарии могли только зарегистрированные пользователи, но её это не остановило. Пропустив с десяток необязательных ответов, она выплеснула в комментарии, что прежде чем рассуждать о достоинстве женщин и девушек, неплохо бы и о своём позаботиться, а то мы два года ждём, чтобы потом в синяках с алкашами жить…
Мужчина, видимо, был в сети и отвечал бойко и скоро. А она выплёскивала одну обиду за другой. Далеко за полночь она устала. Видимо, выговорилась, и боль отпустила. Она выключила ноутбук и сладко уснула.