ссылка
Умение радоваться – одна из удивительных и, без преувеличения, спасительных способностей человека. Можно ли воспитать ее в себе, можно ли этому научиться? Как соотносится радость с другими способностями и чувствами человека?

О скорбности разрушающей

Читая Священное Писание – в частности, Евангелие и Апостольские послания, – мы находим там множество различных заповеданий. Это не только собственно заповеди – это слова Христа, обращенные в различных ситуациях к ученикам и через них – к каждому из нас, это наставления апостолов, которые они давали тем, кто составлял их паству. Среди этих наставлений находится и заповедание радоваться (ср. 1Фес. 5, 16). Это одно из тех заповеданий, которые, по опыту, наиболее часто забываются или же понимаются неправильно.

Не буду говорить здесь подробно о том стереотипном суждении, которое можно услышать от нецерковных людей, изредка по какой-то надобности в храм заходящих: стоят, мол, православные на службе с мрачными и скорбными лицами, лишенными не только радости, но и какого-либо эмоционального интереса к происходящему. Не буду потому, что мнение это во многом неверно: просто человек, зашедший в храм на 15?20 минут во время службы, видит людей молящихся, сосредоточенных, напряженно борющихся с рассеивающими их ум помыслами. И, конечно, их лица будут серьезными. Но те же самые люди после литургии будут и улыбаться, и шутить, и проявлять тепло и интерес друг к другу. Так что в целом это мнение ошибочно. Но некоторые основания у него определенно есть.

Радоваться – для христианина не просто заповедь, а долг его любви к Богу

Христианская вера человека, его пребывание со Христом предполагают не только какую-то радость в храме – они предполагают умение по-настоящему радоваться жизни как таковой. И нельзя не признать, что такой внутренней, глубинной, не расхищаемой житейскими обстоятельствами радости у большинства из нас недостаточно либо нет совсем. А между тем радоваться на протяжении всей своей жизни – для христианина не просто заповедь, а долг его ответной любви к Богу.

Мы часто слышим о том, что жизнь каждого человека, который собирается посвятить свою жизнь богоугождению, обязательно будет исполнена скорбей, что невозможно, как говоритпреподобный Исаак Сирин, приблизиться к Богу иначе, нежели скорбями. Из этого многие делают неправильный вывод о том, что раз в мире будете иметь скорбь (Ин. 16, 33), значит и для нас самих внутреннее состояние скорби должно быть фоновым, постоянным, нормальным. Но оно как раз-таки ненормально – прежде всего потому, что человек, который постоянно находится в такой угнетенности, в ощущении безрадостности бытия, начинает разрушаться изнутри – и психически, и зачастую физически. А это значит, что он теряет силы, теряет деятельную способность души и вместо того, чтобы служить своим ближним, становится для них ношей, зачастую очень тяжелой. Уж я не говорю о том, что когда люди, далекие от Церкви, видят такое саморазрушение верующего человека, желания последовать путем веры у них явно не прибавляется.

Личное бытие каждого человека – чудо

Подлинная радость является в этом мире таким же редким явлением, как подлинное смирение, как настоящая любовь. Но в ней, как и в любой добродетели, можно упражняться, вникать в ее суть, учиться ей. Прежде всего, наверное, нужно понять, что речь идет не о той радости, не о том эмоциональном возбуждении, которое вызывают в нас вещи скоропреходящие, суетные – речь идет о радости совершенно иной. Эта радость проистекает от сознания того, что Господь дал нам эту жизнь, что мы каким-то чудом оказались введены Им в это бытие. Помню, как меня в детстве, лет с четырех, поражала такая мысль: «Вот есть я. А как получилось, что это именно я, а не кто-то другой?» Тогда я еще не знал о вере, но ответ для себя нашел такой: «Кто-то должен был угадать, что я – это именно я, и поэтому я появился». И я это воспринимал как что-то удивительное и чудесное. По мере взросления такие мысли куда-то уходят, забываются, но тем не менее нас не должно оставлять это чувство: личное бытие каждого человека – это чудо. Без этого не может быть той радости о Боге, к которой мы призваны.

Духовная радость в тяжелых внешних обстоятельствах не исчезает, так она и проверяется

Стоит сказать, что не всякая радость, которую испытывает человек в связи с размышлениями о Боге, является той радостью, о которой мы сейчас говорим. Бывает радостное чувство, происходящее просто от того, что сердце человека во время молитвы разогрелось, оживились душевные впечатления. Оно может сохраняться в человеке достаточно долго, и это чувство хорошее, безусловно. Но это не та радость, которая будет с человеком несмотря ни на что, даже в периоды самых тяжелых испытаний. А духовная радость в тяжелых внешних обстоятельствах не исчезает, так она и проверяется.

Есть еще состояние эйфории, которое тоже подчас принимают за радость о Боге. Порой оно является результатом совершенно неправильной духовной жизни, порой – просто следствием слабости нервной системы, которая «перегревается» и ощущает всё очень остро. Эйфорию тоже можно и нужно отличать от радости, являющейся плодом глубокой христианской жизни, по одному существенному признаку – усталости. От эйфории человек всегда рано или поздно устает, а радоваться о Боге не устает никогда.

Уснуть и проснуться в раю

Что же мешает духовной радости возрастать в нас? Многое, но об одном моменте хотелось бы сказать особо: люди, приходя в храм и начиная жить христианской жизнью, зачастую приносят с собой привычку паниковать.

Когда у человека спрашиваешь, зачем же он себя этой паникой, тревогой так мучает – порой до того, что радоваться уже ничему становится не способен,– ответ чаще всего бывает один: что таковы обстоятельства. Однако наряду с этим мы видим в Церкви людей, которые умудряются сохранять покой и светлую радость даже на смертном одре, мы видим людей, у которых разрушается в жизни абсолютно всё, а они не теряют душевного равновесия – и улыбаются искренне, и благодарят Бога буквально за каждый кусок хлеба. Значит, причина не в обстоятельствах все-таки. Есть люди, которые живут вполне благополучно, но при этом доводят себя до помрачения рассудка тем, что боятся двух взаимоисключающих вещей: старости и преждевременной смерти. Так чего же вы хотите тогда? Как подметила одна наша прихожанка, «хотим уснуть и проснуться в раю». То есть у человека есть некое необоснованное требование: «Я хочу, чтобы было так» – и когда появляется мысль, что будет не так, как хочется, она заполоняет собой всё, и человек приходит в состояние истерики.

А выход здесь только один: понять, что жизнь такая, какая она есть, а не такая, какой мы ее придумали, и начать за нее благодарить, а не чего-то от нее требовать. Не задаваться мучительным и совершенно напрасным вопросом: зачем жить дальше, если будет либо так, либо так – и то и другое в равной степени плохо, тогда какой в этом смысл? Он определенно есть в каждом часе жизни. А открывают этот смысл вера и восприятие жизни не как стечения обстоятельств, а как дара Божия, который притом не однажды был дан, а подается нам каждый день и каждое мгновение.

Стремление к Богу дает человеку понимание, что вот это важно, а это можно отбросить

Почти всегда за неумением радоваться в человеке скрывается совершенно неоправданная внутренняя сложность. Когда человек носит в своей душе нечто несочетаемое, когда в ней нагромождены какие-то мифические конструкции, когда он излишне драматизирует то, что с ним происходит, он через это не то что к радости духовной пробраться не может – он уже и пения птиц не слышит, и солнца закатного не видит, и теплого ветра не чувствует. Можно, конечно, сказать, что одни люди от природы более цельны и просты, а другие противоречивее и сложнее, но здесь можно привести такую аналогию. Если человеку не давать, к примеру, несколько суток спать, он неизбежно станет проще. Его жизненный багаж и душевные склонности останутся при нем, но все надуманные внутренние сложности как-то очень быстро станут для него не важны. Подобным же образом действует в человеке и стремление к Богу, когда оно становится всецелым, сильным и настоящим: оно дает человеку понимание, что вот это важно, это не очень, а это можно отбросить. Жизнь в стремлении к Богу можно сравнить с полетом на воздушном шаре: ты явственно чувствуешь, когда он начинает снижаться, и начинаешь сбрасывать балласт. И как только ты его скидываешь – освобождаешься от ненужных умопостроений, подозрений, от попыток выразить во многих словах то, что, может быть, вообще словами выражать не нужно, от самооправданий, которые тебя не оправдывают, – жить становится гораздо легче. И радостнее.

«Мне любезней моя печаль»

Человек внимательный, старающийся различать в житейских обстоятельствах действие Промысла Божия, обычно видит в своей жизни гораздо больше поводов для радости, чем могут заметить извне окружающие его люди. В иных же случаях нередко бывает ровно наоборот. Бывает так, что говоришь с человеком, буквально по полочкам ему раскладываешь, что его даже просто по-человечески может в жизни и радовать, и утешать,– и вдруг сталкиваешься с тем, что он радоваться не хочет. Ему, оказывается, роднее и ближе пребывание в том скорбном состоянии саможаления, в котором он к священнику пришел. Он находит в этом для себя какое-то патологическое утешение и не хочет от него отказываться. Как такое вообще возможно?

Если человек не радуется, он сам себя лишает благодати Божией

Не только возможно, но и неудивительно, на самом деле, потому что радость в христианском ее понимании – это не только полнота жизни, но это и всегда душевный труд. Это всегда некая открытость людям: невозможно по-христиански радоваться, законопатившись где-то в своем углу. И бывает гораздо проще ничего этого не делать, а делать всё наоборот и находить в этом мрачное, извращенное удовлетворение. Поэтому мне кажется, что каждый из нас, желая научиться радоваться, должен в самого себя всмотреться и спросить себя: хочу ли я, действительно, меняться, или мне любезней моя печаль? И если окажется, что последнее, с этим нужно обязательно всеми силами бороться. Ведь если человек не радуется, он и благодарить не может, чем сам себя лишает благодати и помощи Божией. Преподобный Исаак Сирин говорит о том, что нет такого благодеяния Божия, которое оставалось бы не умноженным, кроме того благодеяния, за которое человек бывает неблагодарен. Так что можно сказать, что чем дольше человек предпочитает воспринимать всё в мрачном виде, тем хуже становится его реальное положение.

Изменить настройки

Безусловно, способность человека переживать радость, его восприимчивость к ней зависит от его устроения. Однако мы привыкли говорить «устроение», подразумевая некую данность, тогда как на самом деле оно, скорее, имеет нечто общее с настройками смартфона: мы привыкаем к определенным параметрам, но, покопавшись в них и разобравшись, их можно изменить. Человек зависит от многого: от своих навыков, привычек, страхов, интересов, эмоционального настроя на те или иные явления; выстраивая тем или иным образом всё это, можно значительно изменить общую «конфигурацию». И если человек хочет жить жизнью радостной, к этому нужно отнестись как к очень серьезному делу, которое требует именно такого выстраивания себя.

На пути нашего обучения чему-либо всегда есть простейшие действия, выполняя которые, человек постепенно приобретает навык. И в обучении себя тому, чтобы воспринимать жизнь непосредственно и так же непосредственно ей радоваться, тоже можно найти такие элементарные упражнения. К примеру, сказал нам человек какое-то слово, и закрадывается в наше сознание помысл: а что он имел в виду? Он просто так это сказал или с подтекстом? Здесь нужно себя остановить и возразить: «Это не важно, он сказал ровно то, что сказал, и больше я об этом не думаю». Или вкрадывается в наше сердце страх чего-либо. Мы должны сразу оценить: он реальный или надуманный? И надуманный – без сожаления отбросить, потому что иначе мы радоваться жизни никогда не научимся.

А еще нужно почаще напоминать себе, что Бог создал человека для благобытия, и хотя мы его лишились, совершив ошибку в лице наших праотцев, для человека естественно к этому благобытию стремиться. Поэтому всё то доброе, что можем собрать мы в фокус нашего увеличительного стекла, от огромного солнца до крохотного жучка, от чьей-то улыбки до замечательного тихого утра, нужно обязательно собирать и направлять этот фокус в свое сердце. И тогда, может быть, станет действительно живым наше свидетельство о Христе для тех, кто эту радость жизни потерял, а глядя на нас, вновь захотел найти.

Игумен Нектарий (Морозов)