Денис Ахалашвили
Вуаль или Покров для Пресвятой Богородицы?
У нас в храме после службы часто устраиваются посиделки с чаепитием и душевными разговорами. В этот вечер за столом в трапезной сидели двое и разговаривали об искусстве. Первый был архитектором и восторгался скульптурой известного итальянского мастера Джованни Страцца «Мраморная вуаль Девы Марии» середины XIX века, увидев которую, знаменитый Антонио Канова воскликнул, что отдал бы десять лет жизни, чтобы стать автором этого шедевра. Второй был журналистом, пил чай и вежливо слушал. Первый говорил о поразительной силе искусства, оживившей бездушный камень: «Нет, ты только посмотри, она как живая!» Журналист склонен был видеть в скульптуре не воспевание Пресвятой Богородицы, а образец подражания греческой дохристианской скульптуре, воспевающей человеческое тело, где Дева Мария лишь популярный образ для модного скульптора.
В трапезной кроме нас была еще бабушка Нина, которая варила для рабочих обед на завтра. Она наш разговор невольно слушала, а потом повернулась и говорит: «Я может в искусстве мало что понимаю, только что может быть в этом красивого – Пречистой лицо закрывать?! Странное какое-то это искусство, непонятное. У нас по соседству мужик один жил, так он, когда у него запой начинался, всем иконам лица завешивал, чтобы они его безобразий не видели». Первый категоричности бабушки Нины изумился: «Что вы такое матушка говорите! А Покров Пресвятой Богородицы, которому Церковь поклоняется и храмы посвящает, разве это не вуаль по-современному?» Та руками всплеснула и головой качает: «Покров Пресвятой Богородицы, которому мы, православные, поклоняемся – это никакая не вуаль или еще там чего, а милость Пречистой, покрывающей Своей любовью всех людей! С виду это как бы одно и то же, а на деле – совершенно разное! Лицо у Царицы Небесной как солнышко – век бы смотрел, не наглядеться! Не надо, сынки, его закрывать, нехорошо это!» И убежала в храм, подсвечники чистить. Мы заулыбались, чай допили, и пошли каждый по своим делам.
Но разговор этот у меня из головы не выходил. Мой друг-архитектор – человек православный, не первый год в Церкви, и бабушка Нина ходит в храм с детства, но глядя на одно и то же, увидели совершенно разное. Там где один видел эстетическую красоту, услаждающее его чувство прекрасного, другой видел любимый и дорогой Божественный Образ, перед которым можно только молиться и благоговеть. Потому что в мире бабушки Нины Пресвятая Богородица – это «всего лишь» Матерь Господа нашего Иисуса Христа, Царица Неба и Земли, Заступница и Ходатаица за всех людей перед своим Божественным сыном. Если ее привести в Эрмитаж или Лувр, и показать ей самые известные картины с Девой Марией, она вряд ли оценит их художественное совершенство, а умилится и помолится. Современный культурный человек над этим посмеется, а церковное предание скажет, что бабушка Нина права. Из дошедших до нас исторических свидетельств людей, лично знавших Деву Марию, мы почти не узнаем, какие одежды Она любила носить и что любила готовить на ужин, но узнаем о Ее великом смирении, святой любви к бедным и вдовам и преданности Богу. Все, кому довелось Ней общаться, поражались Божественным светом Ее святости, в котором человеческое растворялось и становилось неважным.
Сохранилось послание, написанное св. Игнатием Богоносцем из Антиохии апостолу Иоанну Богослову: «Многие жены у нас желают посетить Пречистую Деву, коснуться персей, питавших Господа Иисуса, и услышать от Нее о многих таинствах. У нас пронеслась о Ней слава, что эта Дева и Матерь Божия исполнена благодати и всех добродетелей. Многие женщины у нас желают посетить Пречистую Деву. Рассказывают, что Она в гонениях и бедах всегда весела; в нуждах и нищете не огорчается; на оскорбляющих Ее не только не гневается, но даже делает им добро; в благополучии кротка; к бедным милостива и помогает им, как и чем может; крепко стоит за веру против врагов ее, и Сама исполнена смирения. Неистощимо Ее терпение, когда насмехаются над Нею учители иудейские и фарисеи.
Люди, достойные всякого доверия, рассказывали нам, что по Ее святости видно, как в Ней соединилось естество Ангельское с человеческим. И более всего желаю увидеть это небесное чудо и столь изумительную святость, вызывающую у всех удивление, почтение и любовь»
«Она была Девою не телом только, но и душою, смиренна сердцем, осмотрительна в словах, благоразумна, немногоречива, любительница чтения, трудолюбива, целомудренна в речи. Правилом Ее было – никого не оскорблять, всем благожелать, почитать старших, не завидовать равным, избегать хвастовства, быть здравомысленной, любить добродетель.
У Нее не было ничего сурового в очах, ничего неосмотрительного в словах, ничего неприличного в действиях: телодвижения скромные, поступь тихая, голос ровный; так что телесный вид Ее был выражением души, олицетворением чистоты. Все дни Свои Она обратила в пост: сну предавалась только по требованию нужды, но и тогда, как тело Ее покоилось, духом Она бодрствовала, повторяя во сне прочитанное. Из дома выходила только в церковь, и то в сопутствии родных» – писал святитель Амвросий Медиоланский.
В дневнике святого праведного Иоанна Кронштадтского есть запись о явлении ему Божией Матери: «На 15 августа, в день Успения Богоматери 1898 года, я имел счастье в первый раз видеть во сне явственно лицом к лицу Царицу Небесную и слышать Ее сладчайший, блаженный, ободрительный глас: Милейшие вы чада Отца Небесного, – тогда как я, сознавая свое окаянство, взирал на пречистый лик Ее с трепетом и с мыслию: не отринет ли меня от Себя с гневом Царица Небесная! О лик пресвятый и преблагий! О очи голубые и голубиные, добрые, смиренные, спокойные, величественные, небесные, божественные! Не забуду я вас, дивные очи! Минуту продолжалось это явление; потом Она ушла неторопливо, перешагнула за небольшой овраг – и скрылась. Я видел сзади шествие Небесной Посетительницы. Сначала я видел Ее как бы на иконе, ясно, – а потом Она отделилась от нее, сошла и подвиглась в путь»
В жизни каждого христианина была незабываемая встреча с Пресвятой Богородицей, воспоминания о которой многие хранят всю жизнь как одно из самых дорогих.
С молитвы возле иконы Пресвятой Богородицы «Казанская» началась моя жизнь в Церкви. Икона была не старинная и не редкая, и когда мне ее подарили, это было просто изображение на бумаге. Когда в девяностых в мой родной храм Покрова в Камышлове приехали московские реставраторы, с одним из них – Костей, мы стали друзьями. Костя привез из Москвы редкие тогда святоотеческие книги, проповеди и беседы на кассетах известных московских священников, вроде отца Артемия Владимирова и Дмитрия Смирнова, которые Костя сам и записывал на службах, и малоизвестные тогда записи песен иеромонаха Романа. Новый друг помог мне подготовиться к первому в моей жизни Причастию, а потом достал журнал «Огонек», где между страниц лежала репродукция «Казанской» Это мой тебе подарок на молитвенную память!
Дома я наклеил изображение на выпиленную дощечку, освятил в храме, а потом поставил к другим иконам. В сравнении с другими, икона Пресвятой Богородицы была большой, и когда я вставал на молитву, мои глаза и глаза Богородицы на иконе оказывались на одном уровне. Спрятаться от этого взгляда было невозможно. Может быть, впервые в жизни я осмысленно взглянул Пречистой в глаза, и моя молитва изменилась. Просто «читать» молитвы под этим взором стало неудобно и невозможно, словно читать по бумажке человеку, который стоит перед тобой и внимательно слушает. Стало неловко и стыдно отвлекаться, лениться, рассеиваться вниманием и думать о чем-то другом, кроме молитвы. Это было удивительно, странно и…прекрасно. Чтобы перестать отвлекаться, я стал вникать в содержание молитв, читал толкования, пояснения, чтобы лучше понимать, о чем просили их святые составители. Мало-помалу молитвенное правило перестало быть просто правилом, а стало радостной и необходимой потребностью, словно сердечный разговор с кем-то дорогим и близким....
(из новой статьи)
