"Мы должны помнить, что всё, чем мы обладаем, нам дано в дар. Первая заповедь блаженства говорит о нищенстве, и только если мы живем этой заповедью, мы сможем войти в Царство Божие. У этой заповеди двоякий смысл; с одной стороны очевидно, что, хотим мы того или нет, мы не обладаем ничем, что могли бы удержать;
мы обнаруживаем, что мы – ничто и ничем не обладаем: всеконечная, зияющая, безнадежная нищета.
Мы существуем, потому что Бог нас вызвал к бытию, привел нас в бытие; мы ничем в этом не участвовали, это не было действием нашей свободной воли. Мы не владеем жизнью так, чтобы кто-то в любой момент не мог бы ее у нас отнять, и в этом смысле всё, чем мы являемся, и всё, что у нас есть – недолговечно.
У нас есть тело – но оно умрет; у нас есть ум – но достаточно крошечному сосуду разорваться в мозгу,
чтобы самый великий ум угас; у нас есть чуткое, живое сердце, но приходит мгновение, когда мы хотели бы выразить всё свое сочувствие, всё свое понимание кому-то, кто в этом нуждается, – а у нас в груди только камень…
Так что можно в каком-то смысле сказать, что мы не обладаем ничем, потому что мы не вольны ни в чем, что у нас есть. И это могло бы привести нас не к чувству, что мы принадлежим Царству Божию,
и к радости об этом, но к отчаянию – если бы мы не помнили, что, хотя ничто не наше – так,
что нельзя было бы у нас отнять, – однако всё это у нас есть. Мы богаты, и всё, чем мы обладаем,
есть дар и свидетельство любви Божией и любви человеческой, всё – непрерывный поток Божественной любви; и в силу этого (и поскольку мы ничем не обладаем) любовь Божия проявляется с постоянством и полнотой.
А всё то, что мы загребаем в собственные руки, чтобы присвоить, бывает тем самым вырвано из области любви.
Да, оно становится нашим – но любовь потеряна. И только те, которые отдают всё, получают опыт подлинной, всецелой, окончательной, неизбывной духовной нищеты –и обладают любовью Божией,
выраженной во всех Его дарах. Один из наших русских богословов, отец Александр Шмеман,
сказал: “Вся пища мира есть любовь Божия, ставшая съедобной”. Я думаю, что это действительно так;
и в то мгновение, когда мы стараемся разбогатеть, удержав что-то для сохранности в руках,
мы оказываемся в проигрыше, потому что пока у нас в руках ничего нет, мы можем брать или не брать,
или делать ими что угодно.
Вот это и есть Царство Божие: мы чувствуем, что свободны от обладания; и эта свобода устанавливает
в таких взаимоотношениях, где всё – любовь человеческая и Божия любовь.
Так что если рассуждать в таких категориях, можно это перенести на то, о чем я уже говорил раньше.
Да, мы богаты; но никогда не должны обольщаться этим достоянием и воображать, будто можно разрушить старые житницы, старые амбары и строить новые для того, чтобы сложить туда еще и еще больше добра (см. Лк. 12: 16-22). Копить ничего нельзя, – ничего, кроме самого Царства Божия.
И тогда мы можем отрясать одну вещь за другой, чтобы двигаться вперед свободными – свободными от обладания.
Не замечали ли вы, что быть богатым всегда значит обеднеть на каком-то другом уровне?
Достаточно нам сказать: “Вот часы – они мои”, и зажать их в кулаке, как мы оказываемся обладателями часов, но лишаемся руки. А если и ум замкнуть на нашем имуществе, если замкнуть и сердце, чтобы уберечь и никогда не потерять то, что в нем хранится, то оно становится таким же мелким, как та вещь, на которой мы замкнулись."
Митрополит Антоний Сурожский.
из книги :Учитесь молиться
