Солнце заваливалось за горизонт. Накатили тёплые летние сумерки.

Андрей сидел на берегу волжского залива, курил и безучастно смотрел на воду.
В голове его был полнейший сумбур. Всё смешалось – и радость, и грусть, и было ещё какое-то непонятное чувство.
Ещё сегодня утром он был уверен, что его брак успешно разваливается и нет в мире такой силы, которая бы сумела что-то изменить в лучшую сторону.
И вот всё изменилось, повернулось на 180 градусов, хотя он со своей стороны не сделал ровным счётом ничего.
А может, всё-таки сделал?
Андрей вспоминал прошедший день и пытался переосмыслить всё, что произошло с ним…
-
- -/- -

К полудню клёв прекратился. Новый знакомый Андрея стал собирать снасти.

- Михалыч, ты не рано? - подавил зевок Андрей, - давай ещё посидим.

- Да нет, дела ждут, да и рыбы мне хватит. А ты сиди, я здесь прикормил, ближе к вечеру пойдёт.

Андрей подумал и тоже стал сматывать удочки. Домой ему ехать не хотелось, ещё не отошёл от ссоры с женой. Конечно, рыбалка его успокоила, но в душе он всё равно ещё спорил и доказывал ей её неправоту.

- Садись, Михалыч, подброшу до дому… ну, и червей у тебя накопаю …можно?

- Да, ради Бога!

Дом у Михалыча был скромный, но добротный. Чувствовалось, что построен он основательно и с душой.

- Сам строил? – кивнул на дом Андрей.

- Да нет, купил, по дешёвке. Помнишь, в разгар перестройки местные немцы рванули на историческую родину? Вот я и уцепил… а черви там, за сараем. Там же и лопата.

Пока Андрей копал червей, а после мыл руки, Михалыч разделал десяток карасей, присолил и жарил их здесь же в летней кухне.

- Жена рыбки жареной захотела, - ответил он на вопросительный взгляд.

- Брат Митька помирает, ухи просит? – улыбнулся Андрей.

- Ну да, типа того.

Зажарив карасей с двух сторон до румяной корочки, Михалыч сложил их в сковороду, положил пару ложек жирной деревенской сметаны, накрыл крышкой, сделал медленный огонь и подождал, когда сметана растает. Потом выложил пару рыбин на тарелку и понёс в дом.
Запах свежезажаренных в сметане карасей разбудил у Андрея волчий аппетит.

- Ловко у него получается - подумал он
- Надо бы сгонять за бутылкой. Чего я домой поеду? Напрошусь к Михалычу переночевать… в крайнем случае - в машине перекантуюсь. Посидим, поговорим, а утром на зорьке в заливе порыбачу.

Думая так, он не заметил как Михалыч вышел из дома и стал приглашать его к столу.

- Садись, перекусим. Будешь?

- Да как-то неудобно. Давай я за бутылкой сгоняю?

- Ты как хочешь, а я не буду.

- Это почему?

- Дела.

- Не, одному не в жилу.

- Значит, так поедим. На сухую.

Караси удались на славу. Умяв двух, и под одобрительный взгляд хозяина взявшись за третьего, гость поинтересовался:
- А что ж хозяйка-то твоя не показывается? Ты вроде не кулугур, не мусульманин. Или она провинилась?

- Да нет. Приболела.

- ???

- Перелом крестца.

Андрей чуть не поперхнулся:
- Постой, постой. Но это же …она лежит и не встаёт, а кто же за ней ухаживает?

- Так я и ухаживаю – улыбнулся Михалыч.

- Ты так это говоришь, как будто тебе это доставляет удовольствие.

- Не поверишь, Андрюша, но для меня это облегчение и радость, а значит удовольствие.

- Радость?! Михалыч, ты о чём? Пролежни, судно, клизма – какая тут радость? Уж я-то знаю.

- Всё так. Я тебе расскажу, а ты послушай, чтобы понять. Ты домой не торопишься?

- Нет.

Михалыч закурил, помолчал и начал:
- Жил я со своею Любой - ни хорошо, ни плохо. Как все жил. И любовь была, и ссоры были, и до рук бывало дело доходило. Потом вроде как успокоились. Я работал механиком на станции по ремонту автомобилей, она - в налоговой. Дети подросли, стали жить самостоятельно. А мы тихо так, без особых скандалов, развелись. Жильё у меня не ахти какое, но было. Делить ничего не стали. Отношения поддерживали дружеские.
И вот так случилось, что простыл я, подхватил какую-то инфекцию, а она ещё и осложнение дала, и всё это наложилось на старую армейскую болячку. Короче, слёг я всерьёз и надолго. Первое время родня, друзья-подруги, коллеги по работе навещали. Через месяц – никого, и только моя бывшая ходила постоянно. И ведь не просто навещала, она всю больницу на уши поставила, медсёстры и санитарки её боялись. Лекарства доставала, на диагностику компьютерную меня возила (тогда это редкость была), и …в общем – выходила. Из больницы взяла к себе домой. Я постепенно пришёл в себя, поправился.
И знаешь, Андрей, я вдруг понял, что никому я в этой жизни, по большому счёту, не нужен …кроме одного человека, который терпит меня столько лет и принимает таким, какой я есть. Со всеми моими тараканами, взбалмошным характером и непростой натурой. И человек этот – моя Любанька.
Мы зажили как раньше, даже ещё лучше. Хотя и ссоримся и ругаемся, (а как без этого?), но всё равно лучше. И всё бы хорошо, но было что-то такое, у меня на душе …не знаю даже, как сказать …типа чего-то недосказанного …вроде как чувство давнего, забытого и невозвращённого долга. И вот, когда случилось это несчастье с ней и мне приходится, по сути, одному её выхаживать, я испытываю облегчение и радость в душе. Не от того радость, что она покалечилась, а от того, что я ухаживаю за ней. Вроде всё это суетно и глядя со стороны – мало приятного, а у меня в душе музыка. И меня это всё почему-то не раздражает, а даже наоборот – душу греет. Кто бы раньше рассказал мне о таком – не поверил бы. Понимаешь, вроде бы как Господь дал мне возможность возвратить долг. Доказать самому себе, что я не тварь неблагодарная, а человек. Как-то так, не знаю, поймёшь ли?

Михалыч убрал со стола, поставил большую кружку ледяного компота. Они сидели и молча курили.

Андрей помолчал и задумчиво произнёс:
- Всё у нас у мужиков от них. И горе, и радость, и победы, и поражения. Да и делаем мы всё в своей жизни, и живём - по большому счёту - для них.

- Эт точно...

Помолчали. Андрей продолжил:
- У моего отца, царство ему небесное, был интересный случай в жизни. Мать однажды назвала его кобелём. Я не понял почему, отец был не ходок, но я был уже взрослый, женатый и всё списал на обычную женскую ревность. Ну, а потом, у них на даче, мы были вдвоём с отцом, и вот что он мне рассказал. Когда он был молодым, послали отца в командировку в Красноярск. Как раз тогда родился я. А так как мать была единственной дочерью у своих родителей, то и тесть его и тёща, а также бабушки и тётки постоянно торчали у них дома. Отец мой был как бы лишним, его то и дело шпыняли – принеси то, принеси это, сходи туда, сходи сюда. Короче, он с радостью согласился на эту двухмесячную командировку. Полетели они вдвоём с таким же молодым, правда, ещё неженатым парнем. В Свердловске их самолёт сделал посадку, там дозаправка, ещё что-то. Несколько часов пассажирам пришлось ждать. Батя с другом накатили по сто грамм в аэропорту, поскучали, и тут отец решил позвонить своей знакомой. Дело в том, что он в этих местах служил срочную. Позвонил и, о чудо, трубку сняла эта его знакомая, да ещё и рада была его звонку. Отец говорил, что он не очень-то и надеялся, а уж радость и предложение прийти в гости даже не предполагал. Предупредил, что с другом, а знакомая сказала, что найдётся и для друга подружка. Что тут делать?! Друг сразу ухватился за это предложение. Они решили сдать билеты и улететь или следующим рейсом, или добраться до места командировки на поезде. Сказано – сделано. Сдали билеты, взяли выпивки, сели в такси и поехали. А наутро узнали, что рейс, которым они должны были лететь, разбился на взлёте и никто не выжил.

Михалыч как-то странно дёрнулся.
- Когда это было?

- Точно не знаю. Но это год моего рождения, значит, в 1973. Где-то начало осени.

- 30 сентября?

- Может и 30-ое. Отец рассказывал, как их с другом потом пару месяцев гэбисты мучили – почему они сдали билеты? В общем, и мать и вся её родня узнали, что родитель мой гульнул налево. Приятного мало. Но и тут ситуация двусмысленная получилась. С одной стороны муж, который изменил своей молодой жене, к тому же, только что родившей ему сына. С другой, не измени он – справляли бы панихиду. И если по-человечески, то надо бы отблагодарить ту, которая пыталась разбить молодую семью, и не отказала моему отцу. Ведь могли же просто поговорить по телефону, могла не приглашать к себе. Такая вот загогулина.
- А ты, Михалыч, откуда знаешь дату? Связано с ней что-то?

- Да уж, связано.

- Расскажешь?

Михалыч некоторое время курил, как бы решая – стоит ли рассказывать. Потом закурил ещё одну и начал:
- Были у меня друзья. Среди них был Саня Агута. В общем – Агутин. Он был среди нас самым старшим. Я в 1973 только десятилетку кончил, а он уже в армии служил, и даже приехал в отпуск. И была у него младшая сестра. Красавица. Блондинка. У нас многие пацаны от неё с ума сходили. Вот мы, пока Саня служил, и защищали её от всяких козлов.
И вот он приехал в отпуск, ну, и, конечно, проводил его с нами. Десять отпускных дней пролетели как один, и его мать взяла ему билет на самолёт, чтобы он лишнюю неделю побыл дома. Служил-то он в Приморском крае.

Андрей напрягся и слегка побледнел - Он что, был в том самом самолёте?

- Да.
- Его мать чуть с ума не сошла. Сама же купила ему билет на тот рейс. Если бы не дочь …руки бы на себя наложила.

- Ничего себе.

Михалыч поднялся: - Пойду посмотрю жену, не надо ли чего.

Он пошёл в дом, а Андрей сидел слегка ошарашенный. И было от чего. Как-то по-другому теперь воспринимались слова, что всё от женщин.
Мать хотела, чтобы сын подольше отдохнул, чтобы не мучился в долгой дороге в душном поезде, а получилось, что сама же устроила ему смерть. Молодая девка хотела захомутать парня, разбить семью (отец говорил, что она уговаривала его всё бросить и остаться с ней), а на самом деле спасла парню жизнь и сохранила и семью, и отца, и мужа. Да уж... И скажи после этого, что Бога нет.

Вышел Михалыч.

Андрей повернул голову: - Как она?

- Да нормально, спит.

- Я имею в виду вообще.

- Лучше. Она уже переворачивается, осторожно на коленки встаёт. Врач говорит, через месяц потихоньку с опорой ходить будет. А там, даст Бог, и совсем всё хорошо станет.

- Ну и, слава Богу. А как она сломала-то? Как это случилось?

- Да, дура.

- ??? Андрей быстро взглянул на Михалыча, хотел что-то сказать, но так и промолчал, увидев его глаза и выражение лица, которые так и светились любовью и нежностью, и нисколько не вязались с грубыми словами.
- Вот уж действительно – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

А хозяин так же грубовато продолжал, вот только грубость его уже не сбивала Андрея с толку.

- Решила к Пасхе потолок помыть. Сколько раз ей говорил, чтобы без меня не занималась всем этим, ведь не девочка уже. Упасть можно. Ну, да разве их убедишь?! Грохнулась с табуретки и теперь говорит, что это я её своими предупреждениями сглазил.
Женщины, их не переделаешь…

Напрашиваться в дом на ночёвку Андрей не стал, решил переночевать в машине на берегу. Стал потихоньку собираться и просто, чтобы не молчать, спросил:
- А что с сестрой того, погибшего твоего друга?

- Да ничего, вон лежит и спит. Выздоравливает.

- То есть?

- А то и есть. Это жена моя. Люба–Люба, Любовь.

- ???

- Дело в том, что я среди своих друзей был самым младшим. Всего на полгода. Так вот, они той же осенью ушли в армию, а я гулял до весны 74-го. И, как Санькин друг, смотрел за его сестрой. Тем более, что он погиб. Уговаривать меня, как ты понимаешь, особой нужды не было. Так что, вот так. Иногда даже драться приходилось. А потом …налетел на нож. Так, ничего серьёзного, но кровь и рана сделали своё дело. Сердце её растаяло, хотя раньше относилась ко мне, скажем так, с прохладцей.

Андрею не хотелось вот так просто расставаться с новым интересным знакомым.

- Михалыч, я к тебе ещё приеду? Ну, там… червей накопать… и вообще.

- Да, конечно. Но в дом пущу только тогда, когда жена вставать начнёт.

- Я понимаю.

- Вот и хорошо. Это нам мужикам плевать, а для женщины, если её увидят неприбранной, не накрашенной – смертельная обида. Я просто не хочу, чтобы ей было неприятно тебя видеть.

- Стратег. Ну ладно, бывай.

- Пока. Приезжай. А знаешь, Андрей, странно как-то получается.

- Что странно?

- Да вот, просидели мы с тобой до самого вечера, и никто, ни один сосед или соседка не заглянули ко мне. Никто не пришёл денег занять, и просто на тебя, на нового человека, посмотреть, никому вдруг срочно соли не понадобилось, ни у кого машина не сломалась.

Михалыч не отрываясь смотрел на закат, на окрашенные лучами заходящего солнца облака.
- А может это Она - он кивнул на горизонт - дала нам спокойно поговорить и выслушать друг друга?

Андрей проследил за взглядом Михалыча и замер от удивления. Облака на горизонте переплелись так, что было чётко видно чуть склонившееся женское лицо. Лицо было знакомым, кого-то напоминало.

- Ты видишь?

- Ага. Это что, твоя Люба ?

- Дурак ты. Это же Богородица. Неужто не признал?

- Извини Михалыч, я… действительно дурак.
- Но ведь…, я думаю. Она же не просто так, это, наверное, знак? Как думаешь? А, Михалыч?! Ну, действительно, не наш же с тобой разговор она защищала от назойливых соседей?

- Да откуда мы знаем, Она же Мать наша, Заступница всех россиян. Да может это и не Она вовсе, а просто облака похожие.

- Ты конечно, Михалыч, думай что хочешь, но я точно знаю - кирпич никому на голову просто так не падает. Читал «Мастера и Маргариту»? А значит и облака просто так лик Богородицы не показывают.

- Может быть, может быть. Ну, да ладно, бывай.

Они распрощались.

Андрей приехал на берег залива. Потихоньку стал готовить снасти. Солнце почти скрылось за горизонтом. Возле камыша тяжело плеснулась крупная рыбина. Сердце его ёкнуло:- Наловлю рыбы, порадую жену и дочек.
Настроение было приподнятое, как вдруг в мозгу что-то щёлкнуло.
- Жена!!! Я же психанул, уехал. И ведь ни разу не позвонила. Всё ещё злится, наверное. Да, ну и пусть!
- Стоп. А как же она позвонит, я же телефон на рыбалке отключаю!
Он включил телефон. Так и есть – два пропущенных, оба её. Нажал кнопку вызова, а сам думал - что сказать, как помириться.
Ответила она быстро, как будто с нетерпением ждала его звонка.

- Ты? Ну, наконец-то. Я, конечно, не очень волновалась, знаю что ты на рыбалке мобильник отключаешь, но всё же… немножко нервничала.

В её голосе слышались какие-то давно забытые, и потому непривычно тёплые нотки, и Андрей понял - ссора забыта, извиняться не надо, душа успокоилась. Но …на доброту надо отвечать тем же.

- Свет, не расстраивайся. Завтра съездим куда хочешь, купим всё, что надо. Я тут место хорошее нашёл, решил заночевать. Отсижу две зорьки. Завтра, думаю, хорошо рыбёшки возьму и часам к десяти буду дома, ага?!

- Лови, отдыхай и не думай. Бог с ним, с этим шмотьём, не больно мне и нужно было. Выпей там рюмку за удачу, успокойся. А завтра приезжай – мы тебя ждём.

Даже по телефону он почувствовал какую-то непривычно сильную волну нежности и любви - Чего это с ней случилось?!
- Свет, у тебя всё нормально?

- Конечно, я даже счастлива.

- Ты так говоришь, такой тон, будто мы с тобой с тонущего корабля спаслись. Все погибли, и только нам с тобой повезло.

- А ты что, ничего... Ах да, ты же и радио на рыбалке не включаешь.

- Да что случилось-то?

- Да ничего плохого. Ты прав, нам повезло. Хорошо, что ты у меня такой упёртый и иногда срываешься. А лучше, включи радио, целый день передают. Обрати внимание на время.

- Ладно, послушаю. До завтра.

А сам подумал: - Какое к чёрту радио, рыбу пугать что ли? Завтра по дороге и послушаю.

Но необычный тон жены не давал покоя. Андрей залез в машину, включил потихоньку местное «Дорожное радио» и стал слушать. Сначала прогнали пару шлягеров 80-х, а потом… Он почувствовал, как телу пробежал лёгкий озноб. «АВАРИЯ НА МОСТУ… ВЗОРВАЛСЯ БЕНЗОВОЗ … НЕСКОЛЬКО МАШИН ВЗРЫВОМ СМЕЛО В ВОЛГУ… сколько точно - пока не знают… пожарные… МЧС…. водолазы… КОЛИЧЕСТВО ЖЕРТВ УТОЧНЯЕТСЯ…»

- Ничего себе…

Он переключил на другую волну – «Сегодня в 9.30 утра, на Н-ском мосту произошла страшная авария…»

- Вот оно - время. Это как раз тогда, когда мы хотели ехать через мост в центр города.

И ведь ехать-то собирался, собственно, он. Ему нужна была эта поездка. Но жена решила съездить вместе с ним, да ещё и со старшей дочерью и, естественно заодно, решили пройтись по центральному рынку, то есть - по барахолке. А это (как водится у большинства женщин) часа на три, как минимум. Убивать на это выходной летний день - такая перспектива его не радовала. Слово за слово, поцапались. Андрей психанул, сел в машину и уехал на рыбалку.
- Да уж. И кого теперь благодарить? Тут точно надо выпить. А если бы жена не захотела ехать со мной? Или поехала, но без дочери..?
Мысли путались в голове, набегая друг на друга.
- С одной женой я бы, конечно, поехал. Одной ей я бы не дал долго ходить по рынку, и она это знала. А вот против них с дочерью он был бессилен. Они это тоже знали.
- Это что же получается – они меня спасли?
- Стоп-стоп, они-то считают, что это я спас их. Интересно. Вот уж действительно – всё в этой жизни от женщин.
Он глянул на горизонт. Лик Богородицы стал менее чётким, но всё равно хорошо узнавался. Андрею показалось, что Она плачет.
- Вот всё и разъяснилось. Вон, оказывается, в чём дело.
Он вышел из машины, устроился на берегу и закурил.

- Да, ничего себе денёк. Эмоций и пищи для раздумий – через край. Со стороны посмотреть – ничего выдающегося. Собирался мужик съездить по делам, но, повздорив с женой, махнул на рыбалку. Половил рыбу, перекусил у одного из местных и опять сидит на берегу.
А на самом деле – столько эмоций не получал и за десять лет жизни.
- Да уж… И как переварить всё это?!
Давняя история, случившаяся с отцом, неожиданно переплелась с судьбой его нового знакомого. Да так, что у него до сих пор ком стоял в горле.
Размолвка с женой спасла жизнь и ему, и жене, и дочери. Младшая дочь не осталась сиротой.
- Вот и разберись – что хорошо, что плохо. Что - добро в этой жизни, а что – зло. Кого винить, кого благодарить? Мы живём, строим какие-то планы. Кто-то делает ( как он считает) добро. Кто-то совершает, на первый взгляд, нехорошие поступки, даже злые. А потом оказывается всё наоборот, добро оборачивается злом, а зло – добром.
Никогда не знаешь - где потеряешь, где найдёшь.

Андрею вдруг вспомнился случай из лихих 90-х.
Тогда появилось множество групп и группировок криминального характера. Жил и в его доме Витёк «Подкова». Он любил заехать во двор девятиэтажки, врубить на всю мощь музыку и ржать с такими же, как и он, бритыми уродами до самого позднего вечера. В тот вечер всё было как обычно, погремела орущая на всю мощь музыка, потом Витёк, как всегда, резко взял с места, выезжая со двора на своей раздолбанной «бэхе». И тут вдруг ему на капот грохается бутылка из-под шампанского. Машина вильнула и врезалась в угол дома.
Что тут началось?!
Крики, угрозы «найти этого козла и выпустить ему кишки». До полуночи во дворе не умолкал его крик.
А потом оказалось, что на «стрелке», куда Витёк «Подкова» не приехал, положили всех его друзей.И что получается? Вёл бы себя тихо, никто бы не бросил ему на капот бутылку, а значит лежал бы вместе со всеми на кладбище. Такой вот компот.

Этот вспомнившийся случай подлил масла в огонь. Андрей затряс головой, стараясь хоть как-то что-то сформулировать, но тщетно.

- Да, ничего мы в этой жизни не понимаем.

Андрею вдруг вспомнилась где-то им услышанная фраза: - «Просто тот, кто пишет историю нашей жизни - гениальный писатель, ну а мы…… мы просто хреновые читатели. В жизни нет случайностей, каждое событие лишь следствие чего-либо, и причина следующего события. Не бывает случайных встреч, случайных слов, случайных взглядов. Всё что-то означает, к чему-то ведёт, о чём-то предупреждает.»

Вот только попробуй, разберись во всём этом.

- И что же делать? – сам себя спросил Андрей, и сам же себе и ответил:
- А вывод прост – радуйся каждому дарованному тебе мгновению жизни. Радуйся этой речке, этому закату. Радуйся дождю, снегу, солнцу, туману. Будь благодарен всем, кто тебя любит. Радуйся тому, что сам можешь - любить, радоваться, плакать, переживать, чувствовать.

Всё так, конечно, но смятение, поселившееся в его сердце, хоть и утихло, но всё равно тревожило.

- О, Господи, Господи…
На ум пришли слова Михалыча о чувстве неуплаченного долга..
- Наверное это оно, то самое чувство. Ведь кто-то же меня спас, а значит я должник.
Он глянул в сторону заката на окрашенные снизу облака и вдруг вспомнил…., вспомнил, что выезжая из города, видел неказистый
указатель - «Церковь Успения Богородицы - 1км». Раньше его не было, выходит, что церковь открыли совсем недавно.
Странно, но как только он подумал, что надо на обратном пути заехать и посмотреть открывшуюся недавно церковь – тревога вдруг неожиданно покинула его, душа успокоилась, ему стало спокойно и хорошо.
Он посмотрел на таявший в небе облачный образ, он почти растворился, почти исчез и кажется, улыбался на прощание.

По радио тихо звучала композицию группы Led Zeppelin «Лестница в небо»...