В наше время считается дурным тоном говорить о суде Божием. Мы склонны делать акцент на том, что Бог, по мысли апостола и евангелиста Иоанна Богослова, есть любовь, ну а если Бог — любовь, то о каком суде может идти речь? Как любовь может судить и, тем более, как любовь может осуждать? Любовь у нас с какого-то момента стала синонимом всепрощения, но разве справедливо такое отождествление? Разве любовь не способна требовать и наказывать за неисполнение требуемого? Если мы спустимся на бытовой человеческий уровень, то не увидим ли мы в самих себе того, что как раз любовь, любовь без остатка и любовь самозабвенная, такая, какую имеют родители к своим детям, наиболее требовательна и особо ранима? Конечно, сопоставлять любовь Бога к человечеству и любовь родительскую не вполне корректно, но общие черты вполне очевидны: Бог пострадал и умер за Своё творение, нормальный родитель тоже готов умереть за своего ребёнка, но отменяют ли эти факты требовательности, которая является составляющей частью любви? Разве родители не судят своих детей?...
...Каждый из нас носит в себе последствия грехопадения Адама и Евы, сами по себе эти последствия — и есть свершившийся суд Божий, они — неизбежное наказание, избавиться от которого можно только на пути сораспятия Христу Спасителю, то есть через уподобление Ему в смиренном принятии всего, что приуготовил нам Бог.
Епископ Феоктист (Игумнов)