ПЕРЕХОД (рассказ)

Труднее всего было собрать вещи. В любую, даже непродолжительную, поездку Кира всегда собиралась долго, тщательно, можно сказать – мучительно. А сил после работы оставалось немного. Кира медленно перемещалась по квартире, подбираю оставшиеся мелочи – косметичку, теплый платок, пояс от вечернего платья. А еще - плеер, шлепанцы для душа, флэшку… Дорожный молитвослов, хотя понимала, что вряд ли до него руки дойдут.
Сейчас на выездной семинар Кира отправлялась с удовольствием, как в маленький отпуск – с приятным сознанием, что делать доклад не придется. В противном случае требования к внешнему виду были бы строже, а последние часы перед отъездом приходилось бы делить между сборами и лихорадочным повторением доклада. А сейчас оставалось пережить только сборы, сложить вещи, все же остальное обещало только удовольствие. Ей, в целом, нравились эти профессиональные семинары. Она искренне любила свою специальность, и если бы не различные организационные неприятности и обильная грязь человеческая, могла бы только наслаждаться профессиональной деятельностью. Грязи хватало, конечно. Киру можно было назвать успешной в своем деле: с удовольствием развиваясь и подрастая профессионально, в рамках специальности она стала заметной персоной, с именем и определенной известностью. Соответственно, и недоброжелателей вокруг себя она встречала достаточно: кто из зависти, кто из любви к искусству – покусывали они ее более или менее регулярно. И все-таки недоброжелатели проявляли себя не каждый день. А работа радовала – почти ежедневно.
Что же касается выездных семинаров – то были дни особенные, яркие, время веселого возбуждения. Конечно, было там много шума и обмана, дешевой рекламы, мыльных пузырей и гелиевых шариков. Но случались и хорошие доклады, и интересные встречи; в кулуарах раскрывались профессиональные секреты и озвучивались полезные сплетни. Все вместе давало возможность и на людей посмотреть, и себя показать, и помечтать о том, как может быть воплощено в жизнь все самое новое и интересное.
Была, впрочем, и еще одна причина для радости – менее уважительная, но – если взглянуть правде в глаза – более значимая. Для таких, как Кира – обладателей не самой престижной, не самой легкой и – прямо сказать - не самой денежной профессии – такие семинары вносили в утомительную повседневность элементы красивой жизни. Киру же принимали особенно: встречали и провожали, селили в хороших номерах, развлекали, дарили подарки, и вообще всячески обхаживали. В такие дни верилось, что профессия – это праздник, который всегда с тобой, а земная жизнь казалась состоявшейся.
Наконец, основные вещи были сложены. Кира просмотрела список – она всегда собиралась по списку – отметила то, что нужно будет положить в последний момент, завтра утром. Посмотрела на часы – половина первого. Как всегда – какая уж тут молитва?! Сил не было совсем. Без чего-то 7 завтра надо уже выехать, и если бы получилось поспать часа 4, это было бы очень здорово.
Под душем Кира немного ожила. Укоризненно царапнула привычная горькая мысль: почему именно на молитву всегда не хватает времени? Нехорошо все же получается… Вспомнилась проповедь, услышанная как-то после воскресной литургии – как раз на эту тему.
- Многие из нас небрежно относятся к вечернему правилу, - сказал тогда священник, - кто-то сокращает его, кто-то старается отбарабанить, не задумываясь, кто-то вообще опускает. Оправдания разные находятся… А ведь вечерняя молитва – это наша репетиция перед смертью. Сейчас мы устаем, замучены… Но кто сказал, что перед смертью будет лучше? Нам так важно тогда будет помолиться! А мы – замученные, усталые – вдруг да и не сможет сосредоточиться? И никакие оправдания нас тогда уже не спасут.
Бывают такие яркие проповеди, которые помнятся годами. Кира внутренне содрогнулась тогда, всем существом признавая правоту этих слов.
Она и сейчас знала, что это - правда. Но сил все-таки не было.

- Ну и как Вам наш новый анализатор, Кира Витальевна? – Татьяна Дичкова смотрела на Киру напряженно – пристально и хищно.
Кира внутренне усмехнулась: она ответит, как есть - пора бы уж привыкнуть. Стоит ли так напрягаться в поисках скрытого смысла? Но деловая хватка Тани включалась автоматически в любой ситуации. Потому она и есть на своем месте. А Кира – всего лишь на своем.
- Хороший. Только, думаю, с продвижением у вас будут сложности.
Татьяна чуть заметно подалась вперед, взгляд замер и обострился. Судя по всему, сложности уже возникли.
- Мне кажется, вы позиционируете его не совсем … - Кира замялась, подбирая слово. Произносить «не совсем правильно» не хотелось – грубо получилось бы и невежливо. – Не совсем по существу, - все-таки нашлось подходящее слово. - Он, по сути дела, не реанимационный. Думаю, среди тех, кого вы сюда пригласили, у вас вряд ли будет много заказчиков.
Татьяна слушала очень внимательно. То ли что-то подобное им говорили на тренинге, то ли прогнозы Киры уже явно оправдывались. Ну, или то и другое одновременно.
«Ну и что делать?» - вопрос повис в воздухе, но не прозвучал. Фирмачи ценили Киру как консультанта, но в этой игре были свои правила: Татьяна предпочитала поменьше спрашивать и не выражать заинтересованность слишком явно. Возможно, предполагалось, что тогда платить пришлось бы больше, а возможно, - просто самолюбие не позволяло. В конце концов, это фирма кормила Киру, а не наоборот. Да, деловая хватка, - то, чего сама Кира начисто была лишена. Хотя имидж деловой женщина прочно закрепился за ней, это был всего лишь имидж. В противном случае она не жила бы на нищенскую зарплату и подачки фирмачей, в несколько раз превышающие эту самую зарплату. Кире всегда было интересно, в какой мере такие реально деловые персоны, как Татьяна, понимали, насколько беспомощна она перед ними в деловом общении. Однако, сознавали они это или нет, но деньгами делились. И на том спасибо. Другие норовили использовать Киру бесплатно. Временами – вполне успешно.
- Он не реанимационный, он – дифференциально-диагностический. Другое русло… Лаборатории его потенциал никогда не реализуют. Он – для приемных отделений больших клиник - со скоропомощной службой. Но у нас такие приемники по-другому работают…
Татьяна вцепилась в Киру взглядом, но Кира замолчала. Ей было приятно держать паузу – как будто у нее в этом разговоре был свой расчет. Но на самом деле она молчала не из принципиальных соображений. И не из вредности. Просто она и сама пока не знала, что предложить. Организация неотложной помощи в России явно отличалась от тех условий, для которых этот анализатор был создан.
Пауза затянулась. Заканчивался перерыв, пора было возвращаться в зал заседаний.
- Пойдемте, - сказала Кира. Татьяна кивнула. Ничья. Но ничья - это только если рассматривать их разговор как психологический поединок. На самом деле вопрос был задан – они обе это понимали. Понимали они и то, что Кира должна найти выход. И что, скорее всего, она его найдет. И предложит нестандартное решение. Они вообще друг друга понимали. А значит, все было нормально.
Вечером был банкет. Здесь Кире повезло – был четверг, и есть можно было все, что угодно. Когда банкет приходился на постный день, все было иначе: пребывание за столом оборачивалось мучительным поиском допустимых блюд и сложными переговорами с самой собой о том, сколько можно выпить. Сейчас такой проблемы не было. Жаль только, за столом не с кем было пообщаться. Самодовольные заведующие иногородних лабораторий – а именно они оказались от Киры и справа, и слева – были плохими собеседницами. Разговор не получался. Все усиленно жевали. Кира попробовала наблюдать за окружающими – кто из присутствующих как и с кем отдыхает. Но она столько раз все это видела, что зрелище быстро наскучило. Пришлось слушать массовика-затейника, который явно не отличался ни умом, ни остроумием: шутки, байки, загадки – все размещались в одной плоскости и поражали только однообразием. Так что затейник ей тоже быстро надоел. Захотелось даже уйти, но было обидно: столько ожиданий, и так грустно все заканчивается…
К тому моменту, как был объявлен конкурс «угадай мелодию», Кира совсем загрустила. Такой ерундой она в принципе никогда не занималась. И когда зазвучали первые характерные аккорды песни, она откликнулась абсолютно машинально – в этот момент она просто думала, не стоит ли встать и уйти…
- «Ах, какая женщина», - произнесла Кира себе под нос, но затейник стоял рядом и услышал.
- Ах, какая женщина! - провозгласил он на весь зал и вручил Кире приз – что-то, завернутое в фольгу – похожее на термос, и с красным бантиком на боку.
Все дружно обернулись и посмотрели на Киру. В зале наметилось оживление, кто-то зааплодировал, в ответ с разных сторон также послышались нестройные аплодисменты. Все уже напились, веселились, как умели, и было непонятно, то ли они таким образом потешаются, а то ли и правда признают, что Кира - «такая» женщина. Однако, так или иначе, атмосфера вокруг Киры изменилась. Молодой сотрудник фирмы-спонсора материализовался рядом и почтительно склонился к ней: «Идемте к нам, Кира Витальевна, что Вы тут одна?». Коллега из Томска, Володя, вспомнил, что два года назад пытался приударить за ней, тогда - безуспешно, и тоже пристроился за «фирменный» столик. Пока звучала музыка, они без конца танцевали и выпивали много. Когда программа вечера была исчерпана, и всех попросили из зала, фирмачи, прихватив свои бутылки и Киру с Володей, переместились в бар. Там даже некоторый спор разгорелся, кто будет оплачивать спиртное: Володя рвался платить, а фирмачи доказывали, что спонсорский бюджет позволит еще до утра поить всех желающих. Но до утра никто не выдержал, и в начале второго фирмачи потихоньку стали расползаться, а Володя отправился провожать Киру. По дороге он предложил заглянуть в тир. Кира едва не согласилась – так было жаль, что вечер заканчивается. Но все-таки сообразила, что лучше - не надо. В гости Володя тоже, конечно, захотел заглянуть, но не очень настаивал. «Все-таки деликатный народ – провинциалы», благодарно подумала Кира, оставив Володю за дверью.
Из последних сил Кира отправилась под душ. «Репетиция перед смертью, - подумала она вяло, - сегодня опять не состоится…». Спать хотелось невыносимо.
Во сне она опять собирала вещи.
Ни на что не похожая, тускло освещенная комната располагалась в основании моста, перекинутого через пропасть. Дверь, ведущая на мост, была закрыта, но Кира почему-то видела его со стороны – огромный, уходящий в бесконечность, и противоположный край пропасти не просматривался. Следуя некому внутреннему плану, Кира тщательно, как всегда, собирала сумку, стоящую на полу посреди комнаты. Вещи были самые простые – полотенце, что-то из одежды, потом – мелочи: будильник и какие-то блокноты – их следовало разложить по карманам сумки. Потом возник термос с бантиком, и он был явно лишним. Кира растерянно вертела его в руках: ни в один карман он не помещался, а перекладывать из-за него все вещи заново не хотелось. Бессмысленный, никчемушный предмет…, но бросить, вроде бы, жалко: все-таки последнее в этой жизни приобретение.
Последнее… Это слово вдруг ярко проступило в сознании, как будто напечатанное жирным шрифтом. С убийственной ясностью Кира поняла, что это конец. Сейчас откроется дверь – та самая, что ведет на мост, и за ней откроется Вечность.
Кира замерла. Вот, значит, как это бывает. До последнего момента все просто, буднично. Собираешь вещи, и не догадываешься, что это в последний раз. А потом просто встаешь, берешь сумку и - переступаешь порог. И все. Нет возврата и нет надежды. С чем ушел, к тому уже ничего не прибавишь. Вот и она уйдет сейчас – с каменным сердцем и в полном беспамятстве. А в сознании – только перечень вещей, которые она минуту назад складывала, этот дурацкий термос, который уже никому никогда не пригодится… И все это так жутко, так трагически не соответствует моменту.
Кира затравленно смотрела на дверь, понимая, что уже ничего не может изменить. Взмолиться бы сейчас! О помиловании или об отсрочке… Но сознание было вязким и беспомощным, ни одного подходящего слова Кира подобрать не могла, и от ее воли уже ничто не зависело. Священник был прав – теперь она действительно НЕ МОГЛА сосредоточиться.
Дверь медленно отворилась. Киру встретил слабый свет ночных фонарей и заснеженные ели за окном – величественные и торжественные. За окном была зимняя ночь.
Кира не сразу осознала происходящее. Смерть все еще была очень близкой и абсолютно реальной.
- Боже, Милостив буди мне, грешной! – произнесла Кира громко и искренне. Слова грохнули в пустоте так, что стены содрогнулись. Вряд ли в этих стенах когда-либо звучало что-то подобное.
- Боже, очисти меня и грешную и помилуй меня! Создавый меня Господи, помилуй меня!
Слова молитв звучали здесь очень странно – гулкая тишина двухкомнатного люкса встречала их настороженно, почти враждебно. Кира преодолевала это сопротивление пустоты так, как будто должна была заполнить молитвой все это огромное – не тронутое Благодатью – пространство.
Кира читала утренние молитвы. Хотя была ночь, они звучали естественно: в них шла речь о возращении к жизни. И о Милости Создателя, Который вернул ее к жизни. Все оказалось так просто: правило нужно читать потому, что можно уйти и не вернуться. Вот так, как она сегодня. И было бы справедливо – было бы очень-очень справедливо - если бы она не вернулась!
Ели за окном застыли в сосредоточенном молчании. Они все понимали.
- Господи!.. Надолго ли меня хватит?!