С Ч А С Т Л И В А Я С Л У Ч А Й Н О С Т Ь.

Сюрпризы, наверное, предполагались: горькие сюрпризы. Слишком спокойно и буднично начался день - торжественный и неповторимый, чрезвычайно ответственный день: Великая Суббота. День, когда имеет значение любая мимолетное мысль и каждый оттенок настроения. А тут... Поздний подъем - в 8 утра (настоящие подвижники в это время уже давно были в Храме Гроба Господня и молились). Неторопливо позавтракали. Легкомысленно болтая, погрузились в автобус. Поехали... Все было спокойно и комфортно - до неприличия. Надо было предполагать, что долго так продолжаться не может.
Впрочем, оправдание у них было: группу обещали встретить и провести прямо к Храму, минуя все преграды. Накануне вечером всем вручили зеленые бейджи - пропуска от Русской Духовной Миссии. Обещали, что проблем не будет. Все поверили. Хотелось проверить - вот и поверили.
Увы: не встретили. И оказалось, никто в группе не знал, что делать дальше.
Поначалу Кира не очень расстроилась. Пока рядом отец Владимир, все будет в порядке - это она точно знала. Редкий человек: настоящий подвижник и молитвенник, уж он-то окажется в Храме обязательно. Главное - не оторваться от него.
Но его-то Кира и потеряла в первые же мгновения. На секунду, кажется, отвлеклась, посмотрела в другую сторону. А он тем временем исчез. Просто исчез - и все, как растворился. Кира слышала, что здесь, на Святой Земле, события могут развиваться самым неожиданным образом, по обывательского меркам- абсолютно иррационально. Теперь настало время столкнуться с этим на практике.
Небольшая часть группы - пока Кира еще могла различать знакомые лица- влились в толпу, облепившую Яффские ворота. Вход в Старый Город перекрыла израильская полиция. Судя по всему, порядок в городе определялся числом православных паломников: пропустить их следовало как можно меньше, предварительно выдержав под палящим солнцем в мучительном неведении - чтобы у них не осталось сил похулиганить.
В толпе происходило некоторое движение: то слегка вперед, в сторону ворот, то – резко - обратно. Движение назад всякий раз было мощнее, чем поступательное. Один раз люди чуть не попадали с пандауса, поскольку толпа с каждым движением все больше сплющивалась, а держаться было не за что. Однако, Господь всех уберег.
Постепенно толпа проталкивала Киру ближе к воротам. Знакомых вокруг уже не осталось. Здесь она увидела черные глаза полицейских. Именно глаза - лица здесь, пожалуй, ничего не значили, - и именно черные. Не просто темные, а черные, сверкающие, до краев наполненные злобой. Стало понятно происходящее. Паломников пропускали маленькими квантами, иногда - буквально по два-три человека, после чего, используя решетки ограждения, толпу с силой отбрасывали назад. Иногда объявлялась «ложная тревога»: людей как будто бы приглашали пройти, но не пропускали. Толпа успевала слегка податься вперед, при этом встречное давление оказывалось особенно сильным, а решетки норовили опуститься прямо на ноги паломникам.
Тем не менее, вперед они все-таки продвигались. Когда Кира оказалась в числе счастливчиков, проникших, наконец, в Старый Город, она полностью потеряла счет времени. Несколько православных паломников устремились по узкой улочке в сторону Храма, и Кира пристроилась к ним. Вскоре они наткнулись на кордон: те же решетки ограждения, те же черные глаза. Один из полицейских выступил вперед и махнул рукой, направляя их в боковой переулок: «This way!». Православные послушно нырнули в указанном направлении и выскочили на параллельную улицу. Здесь их снова ждал кордон и снова отправили в переулок. Через некоторое время стало ясно: все подходы к Храму перекрыты. Выполняя инструкции полицейских, можно было обойти по кругу весь город и так никуда и не попасть. Поняв это, паломники просто остановились перед одним из кордонов - человек десять разного возраста и молодой православный священник: впереди - полиция, высокие каменные стены по обеим сторонам улицы, жара, духота и полная безнадежность.
Все молчали, обсуждать было нечего, каждый думал о чем-то своем. Кто-то, наверное, молился. Кира думала о том, что вчера зеленый пропуск от Русской Духовной Миссии воспринимался едва ли не как билет в Царствие Небесное. Сейчас ей казалось, что невозможность приблизиться к Чуду ставит крест на всей ее будущей жизни - не только земной, но и последующей. Это надо было еще пережить. Было горько и обидно.
- Конечно! - думала она, отвернувшись к стене и пытаясь сдержать слезы, - Это с моими-то грехами... – так просто и сразу к Благодатному Огню! Разбежалась! Кто сказал, что я имею на это право?
Послышался звук работающего мотора, и все насторожились: транспорт на улицах Старого Города - явление крайне редкое. Однако, это действительно был транспорт - уборочная машина - запаянная со всех сторон, как маленький компактный броневик, ладно скроенный по размерам улицы. В том-то и дело! Аккуратно проходя по габаритам улицы, он явно не предусматривал других участников движения - зазор между ним и стеной с каждой стороны был не более десяти сантиметров. Со спокойной размеренностью живого существа, хорошо знающего свою задачу, машина двигалась прямо на людей и останавливаться не собиралась.
Страха не было, скорее - удивление: закончить земную жизнь под колесами уборочной машины - хотя бы и на Святой Земле - Кира никак не предполагала. Что испытали другие, было сложно сказать, но раздался общий тревожный вздох, кто-то даже ахнул. Машина приближалась, не сбавляя скорости.
Священник запел «Символ Веры». Православные встрепенулись. Присоединился сначала один голос, затем второй. Кира тоже запела. Она вдруг поняла, что есть нечто очень важное, ради чего они все собрались сегодня в Старом Городе и оказались запертыми в этом каменном мешке. И в том, что они сегодня не увидят схождение Благодатного Огня, нет абсолютно ничего страшного.
Кира оглянулась вокруг и не поверила своим глазам: еще несколько минут назад - растерянные, расстроенные, несчастные люди - выпрямилась, вскинули головы, развернули плечи. Пели теперь уже все. Незнакомые, разрозненные, совсем чужие друг другу - они стали единым православным сообществом - маленьким, но вполне сплоченным. А какие лица... ! Дух захватывает! Скомандуй им сейчас - и пойдут умирать за Христа - радостно, гордо, с песнями.
Кира еще раз с удовольствием обвела всех взглядом. На глаза попался полицейский, и он смотрел как-то странно... Машина приближалась.
- Все! - остро подумала Кира, - сейчас нас раздавят. Ну и ладно! Зато мы - православные! Даже я!
Машина проехала мимо... Как это случилось, никто не мог бы объяснить. Православные удивленно переглянулись. Все, похоже, подумали об одном и том же.
Потом все происходило стремительно и, казалось, помимо воли самих участников событий. Поскольку решетку убрали, пропуская уборочная машину, а обратно ставить не торопились, священник двинулся вперед, и православные устремились за ним. Никто, похоже, особенно не рассуждал, просто путь был свободен, и они пошли. Спокойно миновали полицейских, которые отступили, как оказалось, в небольшие ниши по обеим сторонам улицы. Кира оглядела их последний раз, и снова поймала тот самый, странный, неподобающий полицейскому взгляд. И поняла - в его глазах была растерянность.
Кордонов больше не было, и паломники одном дыхании проскочили всю улицу. Лишь у самой площади перед Храмом снова стояли решетки и полицейские. Но здесь очень во-время откуда-то сбоку появилась группа греческих иерархов в сопровождении охраны. Для них открыли проход, и лихие паломники затесались среди иерархов. Охранники недовольно загалдели, но прогонять не стали. Так все вместе они преодолели последний кордон.
И только уже у входа в Храм, перед самым Камнем Помазания, один из полицейских, сделав стойку на слишком уж славянскую внешность Киры, попытался ее задержать. Кира мертвой хваткой вцепилась в решетку - ох уж эти решетки! - сегодня просто на каждом шагу! Но здесь они были на приколе, связанные штук по двадцать, и чтобы сдвинуть Киру с места, потребовалось бы потащить за собой всю эту связку. Это было не под силу даже полицейскому. Раздосадованный, он сильно ударил ее по плечу, что-то в сердцах сказал по-своему и отстал. Вот только, сражаясь с полицейским, Кира потеряла свое православное сообщество.
Потом был Благодатный Огонь, и восторг, чувство обновления, люди приветствовали друг друга с детской непосредственностью - знакомых и незнакомых. Встретила Кира и отца Владимира, который, конечно же, был здесь - как же иначе! - и еще нескольких человек, прорвавшихся с ним. И среди этой радостной суеты Кира все искала глазами "своих". Искала, но так и не смогла найти.
Так и остались они - только в воспоминаниях: маленькое воинство Христово и настоящий священник, за которым можно и в огонь, и в воду, и на край света. Сумевший во-время развернуть знамя Веры и заставить людей подняться над обстоятельствами. Так и разошлись они - каждый своей дорогой. Каждый забрал с собой маленький фрагмент Чуда в свою собственную, отдельную от остальных участников событий, жизнь. Возможно, для того, чтобы потом - в гораздо более прозаических житейских обстоятельствах - вспомнить и попытаться воспроизвести, повторить это Чудо. Чудо преображения своей, такой обыкновенной, души в настоящую, светлую, мужественную... Православную.