Храм Покрова Божией Матери дер. Вычелобок

Прежде всего нам необходимо приготовить путь приходящему к нам Господу, согласно совету Предтечи: «Приготовьте, - сказал, - путь Господу». Когда какому-либо городу, хотя бы и незначительному, предстоит пришествие царя, то граждане всячески стараются, чтобы путь к ним был хорош. Они приготовляют и исправляют путь: где теснота, там расширяют, где топкое болото, там строят мосты. Они сравнивают возвышения холмов, наполняют глубину долин и все неприятное они превращают в гладкий путь. Когда же приближается царь, они открывают городские ворота, выходят навстречу его пришествию, радостно принимают, поклоняются и приносят дары.

К нам хочет прийти Господь наш, Бог наш, для Которого мы являемся городом. Он уже близок, и является настоятельная необходимость исправить и приготовить Ему путь к нам, ибо много есть преград на пути нашем. Есть теснота, то есть угнетение нашей совести злой и окаянной нашей жизнью. Есть холмы - гордые помышления, слова и дела, есть дебри отчаяния. А как топко болото нечистот наших? Не один жалуется с Давидом: «Я погряз в глубокой тине, и не на чем стать» (Пс. 68:3). Все стези наши полны препятствий, не гладки, не удобны и, что хуже всего, нет таких врат к нашему сердечному граду, которыми Господь мог бы войти во внутренние наши жилища. Ибо там, где были ворота, там мы создали каменную стену нашего ожесточения и заградили вход Владыке нашему.

Итак, исправим все это и приготовим Господу нашему пришествие к нам, как повелевает Предтеча: «Приготовьте, - говорит, - путь Господу». А как следует приготовить, тому он учит и наставляет, говоря: «Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся и неровные пути сделаются гладкими» (Лк. 3:5), то есть пусть всякое неудобство и препятствие будет удалено. И апостол советует: «Всякое раздражение и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас» (Еф. 4:31).

Стеснена бывает совесть, преисполненная всяких препятствий. В злой совести невозможно быть духовному пространству, и не вместится там ни один добрый помысл, - тесно ему. От сердца сего (то есть от злой совести, ибо сердце - это дом совести), от дома сего «исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15:19). От сердца исходят потому, что в сердце рождаются, а где все указанное зло, там тесно для доброй вещи.

Тесно доброму семени быть посреди терния, ибо терние, возросши, подавляет его. Тесно овце быть посреди волков, ибо волки растерзают ее. Целомудренная Сусанна попала в руки беззаконных старцев, вздохнула она и сказала: «Тесно мне со всех сторон» (Дан. 13:22). Так же тесно всему доброму быть там, где рождается и откуда происходит все злое, а тем более тесно туда прийти и находиться там Царю нашему, Христу Богу. Это Небесное Семя не может поместиться среди терний наших земных похотей. Агнец Божий не может жить среди звериной нашей злобы. Источник чистоты и целомудрия не захочет быть с застаревшими в нас скверными делами и отрясет прах наш от Своих святых ног, говоря: «Вот оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23:38).

Итак, необходимо расширить эту тесноту совести. Если это терние греховное, пусть оно будет вырвано исповеданием и сожжено покаянным удовлетворением за грех. Если это волки хищные, пусть изгонятся жезлом страха Божия, если застарелые страсти, пусть они будут заморены умерщвлением самого себя, и пусть будет сглажена всякая неровность, ибо добрая совесть и чистое сердце могут вместить в себя без стеснений все неизмеримое величие и пространство неба вместе с Богом, как говорит святой Макарий Египетский: «Сердце - это малый сосуд, но он принимает в себя все вещи: там Бог, там Ангелы, там жизнь и царство, там небесные обители, там сокровища благодати».

Препятствуют Христову пришествию к нам холмы и горы гордых наших помыслов, слов и дел, ибо не приходит туда смиренный Христос, где есть вознесшаяся гордость, согласно словам Писания: «Мерзостен пред Господом всякий надменный» (Притч. 16:5), - ибо, по апостолу, «какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром»? (2Кор. 6:14-15).

Гордость - это тьма и велиар. «Велиар» толкуют как «слепое светило», как бы говоря этим, что он и глядит, но не видит. Гордый человек не знает себя: он считает себя светлым, а на деле он мрачен. Считает себя лучше многих, а на деле он хуже всех. Мнит себя идущим к небу, в то время как он идет к бездне. Как же Христос, Свет наш, может жить с такой слепой тьмою, которая считает себя светом, не будучи им? Христос и на небе не мог жить с велиаром: Он сверг гордого, как же на землю Он придет жить с ним, то есть с гордым человеком? Какое может быть согласие смиренного Христа с гордым велиаром?

Велиар, то есть бесовская гордость, существующая в человеке, есть как бы та вспоминаемая в Божественном Писании гора, называемая Гелвуйской, на которую «не сходит с неба ни дождь, ни роса» и которую проклял святой Давид, поскольку на ней был убит иноплеменниками Саул с тремя своими сыновьями (см. 2Цар. 1:21; 1Цар. 31:2). Также и на гордого не сходит дождь и роса благодати Божией, ибо гордостью Христос распинается и убивается.

Кто возненавидел Христа, ходящего во плоти на земле? Гордые князья и законоучители иерусалимские: «Уверовал ли в Него кто из начальников?» (Ин. 7:48). Они-то начали злобствовать против Него. Кто предал Христа на смерть? Гордая иудейская синагога, мнящая себя святой, а Христа считающая грешником: «Мы знаем, что Человек Тот грешник» (Ин. 9:24). Кто распял Христа? Гордый Пилат. Итак, проклята Богом гордость, как Давидом Гелвуйская гора, чтобы не сошла на нее роса благодати Божией и дождь милосердия Божия. Не придет туда Христос, где увидит гору велиаровой гордости.

Итак, пусть смирится вознесшаяся в нас гора и холм гордости, пусть сравняется она с долиной смирения. Смирить ее возможно не иначе, как только раскопав ее. Раскопать же ее нужно той мотыгой, которой копается могила, то есть памятью о смерти: «Помни кончину твою» (Сир. 7:39). Ничто так не смиряет человека, как память о смерти. Хорошо поняв это, святой Иоанн милостивый, Патриарх Александрийский (память 12 ноября), повелел построить себе гроб, но не в законченном виде, и сказал мастерам, чтобы во все праздники нарочитые они приходили к нему и пред всеми громогласно говорили: «Гроб твой, Владыка, до настоящего времени еще не окончен, повели же окончить его, ибо смерть как вор приходит, и ты не знаешь, в какой час она придет». Вот как святой Иоанн напоминал себе о смерти и всегда готовился к кончине. Если подобно тому горы и холмы гордости нашей раскопаются лопатой гробной памяти и сравняются с низким смирением, тогда станет удобным путь к нам для Господа нашего.

Другое препятствие к пришествию Господа к нам соделывается глубокой пропастью отчаяния, ибо когда нечестивый придет в глубину зла, он начинает нерадеть и, отчаявшись в милости Божией, попадает в еще более глубокую пропасть беззакония. Эту бездну нужно наполнить надеждой на милосердие Божие, помня, какое великое зло постигло Иуду за отчаяние, ибо Иуда более согрешил отчаявшись, нежели продав Христа.

Во время вольного страдания Господнего двое отпали от Господа - Иуда и Петр: один продал Его, а другой троекратно отвергся. Оба совершили равный грех, оба тяжко согрешили, но Петр спасся, а Иуда погиб. Почему же не оба спаслись и не оба погибли? Кто-либо скажет, что Петр спасся покаявшись. Но святое Евангелие говорит, что и Иуда покаялся: «Иуда, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную» (Мф. 27:3-4), - однако же его покаяние не принято, а Петрово принято: Петр спасся, а Иуда погиб. Почему же так? А потому, что Петр каялся с упованием и надеждою на милость Божию, Иуда же раскаялся с отчаянием. Ужасна эта пропасть! Без сомнения, ее нужно наполнить надеждой на милость Божию. Злая вещь - гордость, нехорошо и отчаяние, и то и другое же нужно сгладить и уравнять: гордость нужно раскопать, как гору, отчаяние же нужно поднимать и заполнять, как пропасть.

В «Отечнике» мы читаем следующее. Был некий добродетельный муж, который, будучи смущаем то гордостью, то отчаянием, изобрел такую благоразумную хитрость. В своей внутренней комнате, недоступной ни для кого, он на одной стене написал все свои согрешения, которыми случилось ему, как человеку, прогневать Бога, и, кроме этого, изобразил Страшный Суд Божий, изобразил, как Бог грозно судит грешников и посылает в геенну огненную. На другой же стене он написал свои добрые дела, совершенные с покаянием и слезами, изобразил, как милосердный отец принимает возвращающегося к нему блудного сына, а также и то, как Христос прощает все грехи плачущей у ног Его грешной жене и открывает разбойнику рай.

Когда его охватывал гордый помысл, он шел к той стене, на которой написал свои грехи, и, читая их, смотрел на Страшный Суд, укорял себя и осуждал самого себя, как грешника, достойного геенны огненной, смирялся помыслом, плакал и рыдал, бия в перси свои. Когда же приходил противоположный помысл, помысл отчаяния, он обращался к стене своих добрых дел и к размышлению о великом Божием милосердии, которого не могут преодолеть все человеческие грехи. Этим он прогонял отчаяние, утверждаясь в надежде на Господа. Бесы же, не стерпев такого его благоразумного изобретения и деяния, явились ему наяву и сказали: «Не знаем, как бороться с тобой, ибо когда мы тебя возносим до небес, ты нисходишь до ада, а когда мы тебя низводим до ада, ты восходишь до небес».

Вот мы видим, как тот добродетельный муж смирял гору гордыни, заполнял долину отчаяния, сравнял гору с пропастью и пропасть с горою. Если подобно ему и мы всегда будем делать то же в своем уме, если заполним всякую пропасть, если смирим всякую гору и холм, то мы устроим для Господа нашего ровный и хороший путь к нам.

Творит препятствие для пришествия к нам Господа нашего еще и немалое болото нашей нечистоты. Высушим его воздержанием, намостим мост милостыней. "Подавайте, - говорит, - милостыню, тогда все будет у вас чисто» (Лк. 11:41). Милостыня очищает все, а следовательно, и грехи.

Стену же ожесточения нашего сокрушим умилением, ударяя в грудь по-мытарски. Широко откроем сердечные врата любовью и усердием нашим ко Господу, и тогда придет и войдет к нам Царь славы, и воцарится в душевном нашем граде.

Приготовив таким образом путь к нам Господу нашему, мы еще, по повелению Предтечи, сделаем стези его прямыми. Это значит, что тот путь, которым мы будем шествовать к Нему, должен быть в нас прямым, а не кривым. Проще говоря, мы не должны совращаться и заблуждаться с прямого пути. У боговдохновенных мужей есть полезный совет: идти царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево, ибо и то, и другое не безбедно.

Уклониться налево, на сторону козлищ, которые станут на суде налево, - это явная беда. Уклониться же направо, то есть думать, что делаешь нечто добродетельное, это нечаянная, скрытая беда. Ведь враг наш воюет против нас и справа, и слева. Неудивительно, что он воюет слева, так как сам он левый, но удивительно то, что он воюет и справа, хотя сам и чужд правого. Неудивительно, говорю, что дьявол искушает человека грехом, но удивительно то, что прельщает и ведя в добродетели, ибо где не может одолеть левым, там одолевает правым, а где не может победить нас грехами, там побеждает добрыми делами.

Кого он не может победить нечистотой, того побеждает чистотой, вложивши ему в ум гордость о чистоте. Это вражье коварство усмотрел святой Иоанн Лествичник, который говорит: «Притворяется лиса спящей, а бес целомудренным (то есть чистым человеком), первая - чтобы схватить цыпленка, второй - чтобы душу погубить. Не жаль, если кто за нечистоту будет в аду, а жаль с чистотой пойти в геенну огненную».

Если дьявол не может победить кого-либо объедением или пьянством, то победит постом, как тех, о которых Евангелие говорит: «Принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Не такой пост Я избрал, говорит Господь» (Мф. 6:16; Ис. 5:6). Неудивительно, что пьяница и обжора пойдут в муку, а то удивительно и достойно жалости, что тех же мук не минует и высокоумный постник. Неудивительно, что одебелевшему плотоугоднику с толстым животом не втиснуться в тесные небесные врата, но то удивительно и достойно жалости, что иссушивший, измучивший свое тело долгим воздержанием, едва только кожу имеющий на своих костях, не втиснется, не войдет в небесные врата. Грешник не войдет, так как грешный, а праведник не войдет как высокоумствующий и считающий себя добродетельным. Потому-то Приточник и говорит: «Есть путь, который кажется людям правым, но последствия его приведут на дно адово» (Притч. 4:12).

Итак, человеку необходимо внимательно опасаться того, чтобы не уклониться налево, то есть на прелести греховные, не уклониться и направо, то есть на излишние крайне суровые подвиги, и не прийти к гордости. Идти же нужно царским путем, то есть умеренной жизнью, умеренной добродетелью. Приличный сему пример или образ приводит святой Златоуст: «Когда бремя праведных бывает слишком тяжело, то ладья погружается; когда же оно умеренно, - плывет благополучно.

Жизнь наша поистине подобна плаванию: мир, как море; тело, как ладья; душа в теле, как пловец в ладье; дела же, как какой-либо груз. Если пуста будет ладья, то поднимется ветер, и ладья скоро опрокинется волнами. Если же она отягощена без меры, то она близка к потоплению даже и тогда, когда не будет ни ветра, ни волн; когда же поднимутся ветер и волны, она тотчас погрузится. Только по мере вложив в ладью, ты можешь плыть беспечально».

То же разумей и о подвигах. Если ты ничего не имеешь из добрых дел, то опрокинешься в пучине искушений. Если начнешь поднимать бремя выше силы твоей, то скоро погрузишься изнеможением или гордостью. Если же трудиться и подвизаться будешь по силам, пребудешь свободным от бедствий.

Знай же, что царский путь - это умеренные подвиги, умеренная жизнь и чистая совесть. Таким образом, понемногу, от добродетели к добродетели ты как по лестнице взойдешь на небо и будешь в раю.

Итак, шествуя таким путем, мы воскликнем со святым Иоанном Предтечей: Да поставит нас Господь наш и Бог наш на путь покаяния и да сподобит нас десного предстояния вовеки. Аминь.

azbyka.ru/otechnik/Dmitrij_Rostovskij/pouchenija-i-slova/2