сщмч. Вениамин (Кононов), архим. настоятель Соловецкого м-ря

Пре­по­доб­но­му­че­ник Ве­ни­а­мин ро­дил­ся 4 ян­ва­ря 1868 го­да в де­ревне Ев­се­ви­ев­ской Шен­кур­ско­го уез­да Ар­хан­гель­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стьян Ва­си­лия Его­ро­ви­ча и Пе­ла­гии Ильи­нич­ны Ко­но­но­вых и в кре­ще­нии был на­ре­чен Ва­си­ли­ем. По об­сто­я­тель­ствам и обы­ча­ям то­го вре­ме­ни об­ра­зо­ва­ние Ва­си­лий по­лу­чил до­ма. Бла­го­че­сти­вые ро­ди­те­ли его не раз бы­ва­ли в Со­ло­вец­ком мо­на­сты­ре, ку­да бра­ли с со­бою и сы­на. И с каж­дым ра­зом по­сле по­се­ще­ния слав­ной сво­и­ми свя­ты­ми ос­но­ва­те­ля­ми и на­сель­ни­ка­ми оби­те­ли в нем все бо­лее креп­ла ре­ши­мость по­свя­тить жизнь свою слу­же­нию Гос­по­ду.
В 1893 го­ду, ко­гда Ва­си­лию ис­пол­ни­лось два­дцать пять лет, он по­сту­пил в мо­на­стырь труд­ни­ком, а в 1897 го­ду был при­нят в него по­слуш­ни­ком. В мо­на­сты­ре Ва­си­лий ру­ко­во­дил хле­бо­пе­кар­ней и за­ве­до­вал рас­ход­ной мо­на­стыр­ской лав­кой. За это вре­мя он окон­чил шесть клас­сов Со­ло­вец­ко­го брат­ско­го учи­ли­ща; по­ка­зав боль­шую склон­ность к ино­че­ской жиз­ни, он ока­зал­ся бла­го­нрав­ным и по­слуш­ным, име­ю­щим боль­шие за­дат­ки к внут­рен­не­му са­мо­углуб­ле­нию. 12 июня 1903 го­да на­сто­я­тель Со­ло­вец­ко­го мо­на­сты­ря ар­хи­манд­рит Иоан­ни­кий (Юсов) по­стриг по­слуш­ни­ка Ва­си­лия в мо­на­ше­ство и на­рек ему имя Ве­ни­а­мин в честь свя­щен­но­му­че­ни­ка Ве­ни­а­ми­на Си­най­ско­го. 28 ав­гу­ста 1905 го­да мо­нах Ве­ни­а­мин был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а 15 июля 1908 го­да – во иеро­мо­на­ха; он ис­пол­нял по­слу­ша­ния при мо­щах пре­по­доб­ных Зо­си­мы и Сав­ва­тия Со­ло­вец­ких чу­до­твор­цев и за­ко­но­учи­те­ля брат­ско­го учи­ли­ща.

22 фев­ра­ля 1910 го­да иеро­мо­нах Ве­ни­а­мин был на­зна­чен ду­хов­ни­ком Со­ло­вец­ко­го мо­на­сты­ря. 30 ок­тяб­ря 1912 го­да он был на­зна­чен на­сто­я­те­лем Ан­то­ни­е­ва Сий­ско­го мо­на­сты­ря и 23 де­каб­ря то­го же го­да воз­ве­ден в сан ар­хи­манд­ри­та; в 1913 го­ду – на­граж­ден на­перс­ным кре­стом, в 1916-м – ор­де­ном свя­той Ан­ны 3-й сте­пе­ни.
В 1913 го­ду в Со­ло­вец­ком мо­на­сты­ре на­ча­лась сму­та: неко­то­рые из бра­тии, недо­воль­ные рас­по­ря­же­ни­я­ми ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия, вы­сту­пи­ли про­тив на­сто­я­те­ля, и по­сколь­ку ни­ка­ких се­рьез­ных об­ви­не­ний пред­ста­вить они не мог­ли, то и ста­ли пи­сать на него на­чаль­ству раз­лич­ные кле­вет­ни­че­ские из­мыш­ле­ния; эта сму­та про­дол­жа­лась че­ты­ре го­да и за­кон­чи­лась ре­ше­ни­ем Свя­тей­ше­го Си­но­да от 4 ав­гу­ста 1917 го­да уво­лить ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия на по­кой. Про­чи­тав об этом ре­ше­нии Си­но­да в га­зе­те, ар­хи­манд­рит Иоан­ни­кий пе­ре­кре­стил­ся и ска­зал: «Сла­ва Бо­гу за все. Мне сво­их дел не стыд­но». Ему в это вре­мя ис­пол­ни­лось шесть­де­сят семь лет.
Мо­на­стырь та­ким об­ра­зом ока­зал­ся без ру­ко­вод­ства, и 22 ав­гу­ста 1917 го­да ис­пол­ня­ю­щий обя­зан­но­сти про­ку­ро­ра Мос­ков­ской Свя­тей­ше­го Си­но­да кон­то­ры на­пра­вил про­то­пре­сви­те­ру Мос­ков­ско­го Боль­шо­го Успен­ско­го со­бо­ра Ни­ко­лаю Лю­би­мо­ву пись­мо, в ко­то­ром пи­сал: «При­ни­мая во вни­ма­ние, что в мо­на­сты­ре сре­ди из­вест­ной ча­сти на­сель­ни­ков гос­под­ству­ет немир­ное на­стро­е­ние, что небла­го­при­ят­ное внут­рен­нее со­сто­я­ние мо­на­сты­ря усу­губ­ля­ет­ся внеш­нею угро­зою непри­я­те­ля, что со­об­ще­ние с мо­на­сты­рем, вслед­ствие пре­кра­ще­ния осе­нью на­ви­га­ции, бу­дет за­труд­не­но, для поль­зы оби­те­ли пред­став­ля­ет­ся необ­хо­ди­мым про­сить Свя­тей­ший Си­нод уско­рить вы­бо­ра­ми на­сто­я­те­ля мо­на­сты­ря, дабы не остав­лять мо­на­стырь в труд­ное вре­мя без на­сто­я­тель­ско­го ру­ко­вод­ства, и ко­ман­ди­ро­вать на вы­бо­ры осо­бое ду­хов­ное ли­цо»[1].
На сле­ду­ю­щий день по­сле­до­ва­ло рас­по­ря­же­ние: про­ве­сти вы­бо­ры и ко­ман­ди­ро­вать для на­блю­де­ния за ни­ми епи­ско­па Уг­лич­ско­го, ви­ка­рия Яро­слав­ской епар­хии Иоси­фа (Пет­ро­вых). По су­ще­ству­ю­щим в то вре­мя пра­ви­лам, в вы­бо­рах долж­ны бы­ли участ­во­вать толь­ко мо­на­хи, но, по­сколь­ку ар­хи­манд­ри­ту Иоан­ни­кию ста­ви­лось в ви­ну, что мно­гие указ­ные по­слуш­ни­ки, жи­вя в мо­на­сты­ре по два­дцать лет, не по­стри­га­лись в мо­на­ше­ство, неко­то­рые из оп­по­зи­ци­он­но на­стро­ен­ных мо­на­хов по­тре­бо­ва­ли до­пу­стить и по­слуш­ни­ков к уча­стию в вы­бо­рах.
Вы­бо­ры на­сто­я­те­ля бы­ли на­зна­че­ны на 4 сен­тяб­ря 1917 го­да. По­сколь­ку ар­хи­манд­рит Иоан­ни­кий имел пра­во быть вновь из­бран­ным, то он в этот день пе­ре­дал пись­мо, адре­со­ван­ное епи­ско­пу Иоси­фу и бра­тии:
«Ва­ше Прео­свя­щен­ство, Пре­по­доб­ные от­цы и Бра­тия! В ин­те­ре­сах ми­ра оби­те­ли я от­ка­зы­ва­юсь от че­сти пе­ре­из­бра­ния в на­сто­я­те­ли, предо­став­лен­ной мне Свя­тей­шим Си­но­дом.
Хо­чу оста­ю­щи­е­ся дни мо­ей жиз­ни окон­чить сре­ди вас в без­мол­вии и уеди­не­нии, в ми­ре и без­мя­те­жии. Сми­рен­но про­шу всех вас про­стить мне гре­хи и пре­гре­ше­ния мои пред ва­ми воль­ные и неволь­ные. В свою оче­редь от ду­ши про­щаю всех вас, кто со­гре­шил пре­до мною. Усерд­но про­шу вас при­нять ме­ня в свою сре­ду как бра­та, как дру­га, как со­мо­лит­вен­ни­ка ва­ше­го! Да бла­го­сло­вит Гос­подь Бог ва­ше из­бра­ние но­во­го на­сто­я­те­ля»[2].
4 ок­тяб­ря 1917 го­да по­сле мо­леб­на в Успен­ской тра­пез­ной церк­ви со­сто­я­лись вы­бо­ры но­во­го на­сто­я­те­ля, ко­то­рые про­из­во­ди­лись тай­ным го­ло­со­ва­ни­ем – пу­тем по­да­чи за­пи­сок; в них участ­во­ва­ло 170 мо­на­хов и 77 указ­ных по­слуш­ни­ков; «из по­дан­ных 247 за­пи­сок по­дав­ля­ю­щее боль­шин­ство (238) ока­за­лись за от­ца ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на, на­сто­я­те­ля Сий­ско­го мо­на­сты­ря, быв­ше­го ду­хов­ни­ка Со­ло­вец­кой оби­те­ли»[3].
28 сен­тяб­ря 1917 го­да Свя­тей­ший Си­нод на­зна­чил ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на на­сто­я­те­лем Со­ло­вец­ко­го мо­на­сты­ря. С са­мо­го на­ча­ла управ­ле­ния мо­на­сты­рем от­ца Ве­ни­а­ми­на пре­сле­до­ва­ли раз­лич­ные ис­ку­ше­ния, ко­то­рые он свя­зы­вал с непра­виль­ным, немо­на­ше­ским по­ве­де­ни­ем бра­тии по от­но­ше­нию к преж­не­му на­сто­я­те­лю. В ночь с 7 на 8 де­каб­ря 1917 го­да в бу­чиль­ном кор­пу­се юж­но­го дво­ри­ка вспых­нул по­жар, ко­то­рый пе­ре­ки­нул­ся на дру­гие по­строй­ки. Чу­дом уда­лось спа­сти мо­на­стыр­ские по­строй­ки от ог­ня. Отец Ве­ни­а­мин ска­зал то­гда бра­тии, что это несча­стье по­пустил Бог за тяж­кие брат­ские гре­хи и сму­ту про­тив на­сто­я­те­ля. «Все ли мы хо­ро­ши са­ми? – ска­зал он. – От­ца Иоан­ни­кия не счи­та­ли ли пер­вым че­ло­ве­ком – и его же за­гряз­ня­ли, и за­пле­ва­ли, и за­уша­ли. Ныне я ка­жусь мно­гим из бра­тии хо­ро­шим, но бо­юсь, что при­дет, и ско­ро, вре­мя, ко­гда и я бу­ду ка­зать­ся то­же ху­дым и ненуж­ным, и про­тив ме­ня так­же нач­нут ве­сти коз­ни и сму­ты». Ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин при­звал бра­тию мо­на­сты­ря к ми­ру, люб­ви и при­ми­ре­нию и за­бве­нию скорб­но­го про­шло­го.
Во вре­мя этой бе­се­ды впе­ред вы­сту­пил иеро­ди­а­кон Вя­че­слав, ко­то­рый стал по­но­сить быв­ше­го на­сто­я­те­ля, об­ви­няя его в раз­лич­ных пре­ступ­ле­ни­ях. Но бра­тия, пре­рвав сму­тья­на, вы­ве­ла его из по­ме­ще­ния.
«От­ныне ни­ка­ких об­ви­не­ний про­тив от­ца Иоан­ни­кия я при­ни­мать не бу­ду», – за­вер­шая бе­се­ду, твер­до за­явил но­вый на­сто­я­тель.
Ар­хи­манд­ри­ту Ве­ни­а­ми­ну уда­лось на вре­мя вос­ста­но­вить по­ря­док в оби­те­ли, неко­то­рые мо­на­хи-сму­тья­ны по­ки­ну­ли мо­на­стырь, осталь­ные внешне сми­ри­лись.
В это вре­мя власть в Рос­сии уже за­хва­ти­ли без­бож­ни­ки-боль­ше­ви­ки и в стране на­ча­лась граж­дан­ская вой­на. Боль­ше­ви­ки из­да­ли де­крет об от­де­ле­нии Церк­ви от го­су­дар­ства, Цер­ковь ли­ша­лась прав юри­ди­че­ско­го ли­ца, а все ее иму­ще­ство го­су­дар­ством рек­ви­зи­ро­ва­лось. В свя­зи с этим де­кре­том бра­тия оби­те­ли при­ня­ла ме­ры к со­хра­не­нию наи­бо­лее чти­мых свя­тынь, а так­же тех цен­но­стей из риз­ни­цы, ко­то­рые име­ли бо­го­слу­жеб­ное упо­треб­ле­ние. По ука­за­нию ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на эти цен­но­сти бы­ли скры­ты в стене и под па­пер­тью Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го со­бо­ра, а так­же над ал­та­рем Ни­коль­ской церк­ви. Тай­ные хра­ни­ли­ща для про­до­воль­ствен­ных за­па­сов на­ча­ли стро­ить­ся ря­дом с Ам­бар­ным озе­ром и озер­ны­ми ка­на­ла­ми. Бли­жай­шим по­мощ­ни­ком на­сто­я­те­ля в этих ра­бо­тах стал иеро­мо­нах Ни­ки­фор (Ку­чин).
21 фев­ра­ля 1920 го­да Крас­ная ар­мия во­шла в Ар­хан­гельск, а 29 ап­ре­ля на Со­лов­ки при­бы­ла Осо­бая ко­мис­сия Губ­рев­ко­ма, и с ост­ро­вов ста­ли вы­во­зить­ся за­па­сы про­до­воль­ствия. Чтобы от­сто­ять мо­на­стырь от раз­граб­ле­ния и со­хра­нить хоть что-то из про­до­воль­ствия, ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин 20 июня 1920 го­да об­ра­тил­ся с жа­ло­бой в Кем­ский про­до­воль­ствен­ный ко­ми­тет.
«Все­по­кор­ней­ше про­шу Кем­ский уезд­ный про­до­воль­ствен­ный ко­ми­тет, – пи­сал он, – об­ра­тить вни­ма­ние на Со­ло­вец­кую оби­тель и не дать брат­ству по­гиб­нуть зи­мою с го­ло­ду, по­то­му что, ес­ли недо­станет хле­ба хо­тя бы на пят­на­дцать дней, – все мы долж­ны бу­дем по­ме­реть с го­ло­ду на ди­ком, су­ро­вом мор­ском ост­ро­ве.
Мо­на­сты­рю необ­хо­ди­мо иметь го­до­вой за­пас про­до­воль­ствия, а вслед­ствие се­го дол­гом счи­таю про­сить ко­ми­тет оста­вить в мо­на­сты­ре ту го­до­вую нор­му, ко­то­рая по­ла­га­ет­ся на бра­тию мо­на­сты­ря в ко­ли­че­стве 430 че­ло­век…»[4]
Вла­сти, од­на­ко, про­игно­ри­ро­ва­ли прось­бу мо­на­хов, и под ру­ко­вод­ством Губ­рев­ко­ма про­дол­жи­лось раз­граб­ле­ние мо­на­сты­ря. Мно­гие цер­ков­ные цен­но­сти бы­ли най­де­ны по ука­за­нию са­мих мо­на­хов, ра­нее бун­то­вав­ших про­тив ар­хи­манд­ри­та Иоан­ни­кия.
12 ав­гу­ста 1920 го­да из Со­лов­ков бы­ла от­прав­ле­на в Ар­хан­гель­ский гу­бис­пол­ком те­ле­грам­ма, в ко­то­рой со­об­ща­лось, что со­труд­ни­ка­ми Че­ка, бла­го­да­ря ука­за­ни­ям неко­то­рых мо­на­хов, бы­ли най­де­ны за­му­ро­ван­ные цер­ков­ные из­де­лия.
В от­вет бы­ло по­лу­че­но рас­по­ря­же­ние: «Се­реб­ро за­аре­сто­вать, про­из­ве­сти рас­сле­до­ва­ние и вы­яс­нить ви­нов­ных в со­кры­тии»[5].
С это­го вре­ме­ни в Со­ло­вец­кой оби­те­ли на­ча­лась но­вая сму­та, но уже про­тив ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на. За­та­ив­ший оби­ду на на­сто­я­те­ля иеро­ди­а­кон Вя­че­слав от име­ни неболь­шой груп­пы под­дер­жав­ших сму­ту мо­на­хов на­пра­вил за­яв­ле­ние к од­но­му из но­вых ру­ко­во­ди­те­лей Со­ло­вец­ких ост­ро­вов: «Мы, ви­дя Ва­ше снис­хож­де­ние, со­зна­вая свои ви­ны и опа­са­ясь за бу­ду­щее, осме­ли­ва­ем­ся об­ра­тить­ся к Вам, а в ли­це Ва­шем и ко всей Со­вет­ской вла­сти, с ни­жай­шей прось­бой: …оста­вить на­ше об­ще­ство жить на тех на­ча­лах, ка­кие бы­ли на­чер­та­ны на­ши­ми пред­ста­ви­те­ля­ми и ос­но­ва­те­ля­ми: Ва­си­ли­ем Ве­ли­ким, Фе­о­до­ром Сту­ди­том, а рус­ски­ми – Ан­то­ни­ем, Фе­о­до­си­ем Ки­ев­ски­ми и по­сле­ду­ю­щи­ми до на­ших ос­но­ва­те­лей: Зо­си­мы и Сав­ва­тия и Филип­па, бор­ца за угне­тен­ных. Эти ли­ца и по­доб­ные им… не име­ли в ви­ду ни­ка­ких по­ли­ти­че­ских це­лей, ни за­хва­та вла­сти и зем­ли, но един­ствен­ная их цель – воз­вы­ше­ние бес­смерт­но­го че­ло­ве­че­ско­го ду­ха над твар­но­стью, а по­то­му они к вла­сти от­но­си­лись без­раз­лич­но, доб­ро­со­вест­но, без ле­сти и ли­це­ме­рия и неуко­риз­нен­но. На­ча­ла эти вы­ра­жа­лись од­ним сло­вом – “об­ще­жи­тие”… Бла­го­да­ря пе­ре­во­ро­ту в Рос­сии, нам уда­лось от­стра­нить от вла­сти ти­ра­на Иоан­ни­кия. Но, к со­жа­ле­нию, в вы­бо­ре но­во­го на­сто­я­те­ля мы ошиб­лись, как ви­ди­те: он уже ско­ро три го­да управ­ля­ет, а ни­че­го на поль­зу об­ще­ства не сде­лал… По­се­му ве­рит­ся, что Ва­ша Со­вет­ская власть дей­ству­ет по Про­мыс­лу Бо­же­ствен­но­му. И ес­ли Вы най­де­те воз­мож­ным хо­тя бы ма­лень­кое про­ве­сти рас­сле­до­ва­ние, то мы мо­жем дать Вам те чер­но­ви­ки, ко­то­рые пи­са­ли в раз­ное вре­мя о фак­тах пре­ступ­ле­ний… В со­кры­тии мо­на­стыр­ских про­дук­тов про­сим так­же не об­ви­нять всю бра­тию, тща­тель­но узнать, кто ви­нов­ные, и на­ка­зать по за­ко­ну пре­ступ­ле­ния. Ко­неч­но, глав­ные ви­нов­ни­ки – на­сто­я­тель, со­бор­ные (стар­цы) и со­дер­жа­те­ли раз­ных ча­стей (хо­зяй­ства мо­на­сты­ря)…»[6]
К осе­ни 1920 го­да на Со­ло­вец­ком ар­хи­пе­ла­ге раз­ме­сти­лось мно­же­ство со­вет­ских ор­га­ни­за­ций, ко­то­рые за­ни­ма­лись боль­шей ча­стью вы­во­зом мо­на­стыр­ско­го иму­ще­ства, на­чал дей­ство­вать уже и конц­ла­герь. В кон­це 1920 го­да ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин и иеро­мо­нах Ни­ки­фор бы­ли аре­сто­ва­ны по об­ви­не­нию в со­кры­тии мо­на­стыр­ских цен­но­стей и хра­не­нии ору­жия и от­прав­ле­ны на при­ну­ди­тель­ные ра­бо­ты на ле­со­за­го­тов­ки в Хол­мо­го­ры.

Пре­по­доб­но­му­че­ник Ни­ки­фор (в ми­ру Ни­ко­лай Ива­но­вич Ку­чин) ро­дил­ся в Соль­вы­че­год­ском уез­де Во­ло­год­ской гу­бер­нии. Слу­жил в ар­мии и до­слу­жил­ся до чи­на ун­тер-офи­це­ра. По­сле вы­хо­да в от­став­ку Ни­ко­лай Ива­но­вич в 1909 го­ду по­сту­пил в Со­ло­вец­кий мо­на­стырь, в 1913 го­ду ар­хи­манд­рит Иоан­ни­кий по­стриг его в мо­на­ше­ство с име­нем Ни­ки­фор. В мо­на­сты­ре мо­нах Ни­ки­фор окон­чил пять клас­сов брат­ско­го учи­ли­ща. Про­хо­дил по­слу­ша­ние за­ве­ду­ю­ще­го рух­ляд­ной па­лат­кой, был ру­ко­по­ло­жен во иеро­мо­на­ха и во вре­мя на­чав­ших­ся го­не­ний на Рус­скую Пра­во­слав­ную Цер­ковь явил­ся бли­жай­шим по­мощ­ни­ком ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на.
По­сле от­бы­тия за­клю­че­ния в 1922 го­ду, ар­хи­манд­рит Ве­ни­а­мин и иеро­мо­нах Ни­ки­фор по­се­ли­лись на Со­ло­вец­ком по­дво­рье в Ар­хан­гель­ске, а по­сле за­кры­тия по­дво­рья – у неко­е­го ар­хан­ге­ло­го­род­ско­го фар­ма­цев­та, ко­то­рый, как пра­во­слав­ный, и при­ютил остав­ших­ся без кро­ва мо­на­хов. Но жизнь в шум­ном го­ро­де бы­ла не по ду­ше мо­на­хам, ис­кав­шим уеди­не­ния, и они по со­ве­ту по­слуш­ни­ка Со­ло­вец­ко­го мо­на­сты­ря Сте­па­на Ан­то­но­ва ле­том 1926 го­да пе­ре­еха­ли в се­ло Ча­со­вен­ское Ар­хан­гель­ской об­ла­сти к его сест­ре Анне. Тем же ле­том они со­ору­ди­ли се­бе ке­лью в глу­хом ле­су, в со­ро­ка вер­стах от бли­жай­ше­го на­се­лен­но­го пунк­та – де­рев­ни Ко­ров­кин­ской. В неболь­шой из­бе пло­ща­дью око­ло два­дца­ти квад­рат­ных мет­ров бы­ло лишь са­мое необ­хо­ди­мое; из мо­на­стыр­ских ве­щей у них оста­ва­лись: ни­ке­ли­ро­ван­ный са­мо­вар, ко­фей­ник и на­столь­ные ча­сы с бо­ем. В са­мой ком­на­те сто­я­ли две кро­ва­ти и ви­се­ло несколь­ко икон. Воз­ле ке­льи пу­стын­но­жи­те­ли за­ве­ли неболь­шой ого­род, на ко­то­ром они ста­ли вы­ра­щи­вать ово­щи, и лед­ник для хра­не­ния про­дук­тов. Пи­та­лись они ово­ща­ми с ого­ро­да и ры­бой, ко­то­рую ло­ви­ли в Вол­ко­зе­ре, на вы­со­ком бе­ре­гу ко­то­ро­го и сто­я­ла их ке­лья. Недо­ста­ю­щие про­дук­ты им при­во­зил два­жды в год из Ар­хан­гель­ска Сте­пан Ан­то­нов. Ме­сто это бы­ло на­столь­ко глу­хое, что лишь из­ред­ка за­бре­дал к ним ка­кой-ни­будь слу­чай­ный охот­ник, и они про­жи­ли здесь в мо­лит­ве и тру­дах по­чти два го­да.
В 1925 го­ду в де­ревне Ко­ров­кин­ской по­явил­ся мо­ло­дой че­ло­век по фа­ми­лии Яры­гин, ко­то­рый про­мыш­лял кра­жа­ми, за что был два­жды су­дим; в 1927 го­ду в се­ле Ча­со­вен­ском по­се­лил­ся ком­со­мо­лец лет два­дца­ти, по фа­ми­лии Ива­нов. Впо­след­ствии он устро­ил­ся на ра­бо­ту лес­ным об­ход­чи­ком и от мест­ных охот­ни­ков раз­уз­нал до­ро­гу к ке­лье пу­стын­ни­ков. Враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го диа­вол все­лил ему мысль убить и огра­бить мо­на­хов, вну­шив, что со­де­ян­ное оста­нет­ся без­на­ка­зан­ным, так как все мо­на­ше­ству­ю­щие объ­яв­ле­ны со­вет­ской вла­стью вне за­ко­на и за та­ко­вых со­вет­ская власть за­сту­пать­ся и стро­го на­ка­зы­вать не бу­дет. Зи­мой 1927 го­да Ива­нов разыс­кал лес­ную ке­лью мо­на­хов и, ссы­ла­ясь на неких об­щих зна­ко­мых, по­про­сил­ся к ним пе­ре­но­че­вать. Недоб­рое по­чув­ство­ва­ли в при­шель­це мо­на­хи, но по дол­гу хри­сти­ан­ско­го стран­но­при­им­ства не смог­ли от­ка­зать и впу­сти­ли в дом для ноч­ле­га че­ло­ве­ка-убий­цу. Ива­нов, за­но­че­вав у мо­на­хов, вы­гля­дел об­ста­нов­ку ке­льи и, хо­тя в ней не бы­ло ни­че­го от рос­ко­ши, остал­ся при той же мыс­ли – огра­бить мо­на­хов.
Вес­ной 1928 го­да он под­бил Яры­ги­на на гра­беж. На дья­воль­ское де­ло раз­бой­ни­ки вы­шли пе­ред са­мой Пас­хой. К ве­че­ру 17 ап­ре­ля – это был втор­ник Свет­лой сед­ми­цы – они до­шли до Вол­ко­зе­ра. Вся ке­лья бы­ла осве­ще­на из­нут­ри – мо­на­хи со­вер­ша­ли пас­халь­ное бо­го­слу­же­ние.
Ко­гда все мо­лит­вы бы­ли за­вер­ше­ны и в до­ме по­гас свет, убий­цы вплот­ную по­до­шли к ок­нам; хо­ро­шо изу­чив внут­рен­нее рас­по­ло­же­ние ком­на­ты, Ива­нов стал стре­лять ту­да, где сто­я­ли кро­ва­ти, чтобы по­пасть в мо­на­хов. Вско­ре раз­да­лись сто­ны – и на­сту­пи­ла ти­ши­на. Убийц, од­на­ко, обу­ял та­кой страх, что они не по­сме­ли зай­ти в ке­лью и, оста­но­вив­шись в се­нях, от­ту­да влез­ли на чер­дак: взя­ли несколь­ко пар са­пог, два дож­де­ви­ка, ниж­нее бе­лье, нос­ки, брю­ки, ку­сок чер­но­го бре­зен­та, го­лу­бой эма­ли­ро­ван­ный чай­ник, на­бор ры­бо­лов­ных крюч­ков и плот­ниц­кий ин­стру­мент. На чер­да­ке же они на­шли и по­су­ди­ну с ке­ро­си­ном и ре­ши­ли сжечь мо­на­хов вме­сте с из­буш­кой. Убий­цы об­ли­ли ке­ро­си­ном сте­ны и по­до­жгли и то­гда услы­ша­ли, как из­нут­ри ке­льи вновь раз­да­лись кри­ки, так как свя­щен­но­и­но­ки еще бы­ли жи­вы.
9 июня 1928 го­да Сте­пан Ан­то­нов, как обе­щал, при­е­хал на­ве­стить пу­стын­ни­ков, но об­на­ру­жил лишь сго­рев­шую ке­лью и два об­го­рев­ших ске­ле­та.
Убий­цы бы­ли вско­ре аре­сто­ва­ны; Ива­нов пы­тал­ся оправ­дать пре­ступ­ле­ние контр­ре­во­лю­ци­он­но­стью мо­на­хов, од­на­ко это ему не уда­лось, и суд при­го­во­рил убийц к де­ся­ти и вось­ми го­дам за­клю­че­ния.
За де­сять лет до му­че­ни­че­ской кон­чи­ны ар­хи­манд­ри­та Ве­ни­а­ми­на и иеро­мо­на­ха Ни­ки­фо­ра, 31 мар­та 1918 го­да, Пат­ри­арх Ти­хон, зря на Рус­скую зем­лю, кро­вью му­че­ни­че­скою по­ли­ва­е­мую, ска­зал: «Бодр­ство­ва­ли, оче­вид­но, над со­бой те, ко­их из на­шей сре­ды удо­сто­ил Гос­подь вен­ца ве­ли­ко­му­че­ни­че­ско­го… Но что же мы мо­жем сде­лать, что мо­жем при­ду­мать, к ко­му нам об­ра­тить­ся с жа­ло­бой на эти зло­дей­ства?.. Все страш­ное, что тво­рит­ся сей­час сре­ди нас, без со­мне­ния, по­пус­ка­ет­ся Про­мыс­лом Бо­жи­им за гре­хи на­ши. Все со­вер­ша­ет­ся не без Его свя­той во­ли… Оче­вид­но, и ныне Он Сам, Все­мо­гу­щий, уве­ли­чи­вая на­ше де­ло бла­го­устро­е­ния цер­ков­но­го, воз­рож­да­ет и об­нов­ля­ет Цер­ковь кро­вию но­вых свя­щен­но­му­че­ни­ков и му­че­ни­ков… Сми­рим­ся же пред Ним, по­ко­рим­ся Ему, рек­ше­му на все ве­ка и всем Сво­им уче­ни­кам: “Без Мене не мо­же­те тво­ри­ти ни­че­со­же”»[7].