Поэтические моменты

Мы ни чего не забыли. Нам не дают забывать,
ни колесниц Батыя, ни европейскую рать -
«двунадесять языков», вечный «нах остен дранг».
Издавна мы привыкли, что у ворот всегда враг.
Сто лет назад и более… в давние те времена,
в старой ещё Европе, новая шла война.
Первая Мировая, так назовут её.
Как мир дошёл до края, кто его к краю привёл,
кто эту бойню начал? – в школе вам объяснят -
то, за какие задачи шёл погибать солдат.

Предок мой с под-Смоленска, родом с Изюбри села,
где-то на фронте немецком, в «царице полей» воевал.
В Пруссии в плен попал он …может и повезло.
Местным был немцем забран пахать рабом на него…
Там он крестьянским делом и занимался своим -
конюшней, лошадкам сено, на зиму в полях косил.
Бауэр был не злобным, в праздник давал конфет.
Немцы, они же добрые, пока на них фюрера нет.
Хозяин любил порядок и сына поставил он,
с русским крутиться рядом, учился, что б заодно –
как запрягать и ехать, как погонять коня.
Пусть его учит пленный, делу простых крестьян!
И скоро к работе в поле, хозяйский сынок привык,
стали друзья по неволе, мальчик и русский мужик.
Мужик без кнута и пряника - примером давал наказ.
«Иваныч» – так звал наставника, мальчик по имени Ганс.

И в поле под звёздным небом, картошку пекли по ночам,
болтали на разные темы, язык друг друга уча.
Мальчик учился шибче – понятно – «немецкий ум!»,
а русский мужик по жизни, немного был тугодум.
И как-то в ночном дозоре, грелись и пили чай,
и у костра о Боге, зашёл разговор, невзначай -
«В мире такие новости » - Ганс рассказал о том,
что дядя приехал в гости, в Берлине учился он.
«Дядя сказал - Бог – умер! больше терпеть нас не смог !
А миром придёт править фюрер и человекобог !
Сверхчеловек вернулся! Скачет на белом коне !»
Но тут мужик поперхнулся, чаем горячим во тьме -
«С чего это вдруг Бог умер?! Ты Гансик, глаза протри !
Ты звёздное небо видел?! Так голову подними !
Вот дядя помрёт твой точно, и нам с тобой, век не жить.
А Бог, если Он захочет, то может всех воскресить !
И Ангелы славу в вышнех, поют Ему – это так!»
Так спорили маленький Ницше, и малограмотный Кант.

Но время всему приходит и дело пришло к зиме…
А вот и война окончена. Всем danke! Свободны все !
Простились друзья у порога, кончилась плена пора.
Даже всплакнули оба – знали что навсегда.

Коротко ли или долго, по европейской земле,
русский крестьянин к дому, шёл и пришёл к себе.
Здравствуй земля родная! Дай мне берёзки обнять !
Ну а Россия другая… мачеха, а не Мать.
Вроде ж прошло не много - сколько-то минуло лет?!
И ни царя, ни Бога,… Отечества тоже нет.
Прошлое уничтожено, новая власть прижилась.
Новая власть… ну что же - всяка от Бога власть.
Дает Бог правителей, видно, - хороших или плохих -
или по нашим молитвам, или за наши грехи.
Даст Бог – до Суда будем живы! Не Даст - не избегнем вины -
Иродом будем биты, Пилатом осуждены.

Этот период известен. Сейчас рассказ не о том.
О нём спето много песен, про тот всероссийский погром.
А время прошло, пролетело, и год уже 42-ой.
Начали войной Первой …начало пришло и Второй.

Лунная ночь июля, лес, да изгиб реки -
мало село Изюбря – бабы и старики.
Избы и чёрные трубы – казалось, кому нужны?
Но не прошла мимо грубая, тяжкая поступь Войны.
Ветер шумит в деревьях, тёмен смоленский лес,
и вот заходит в деревню зондеркоманда СС.
Что им тут пришлым надо ?! Над пашнями гарь и дым.
От орд горели когда-то и вновь от Европы горим.
Прёт на Восток чума бурая с криком – «Сдавайся рус !»
Снова Орда…но культурная – с пряжками «Gott mit uns».
Вагнер, Шиллер и Гёте…те же Ницше и Кант –
вот они в русских болотах со шмайсерами стоят.
Свободу несут нам наверно, от большевистских иг -
прежде себя от химеры, от совести освободив.

Тычет эсесовец плетью – «Кто у вас старший, иван ?!
К гер-офицеру – schnelle! Schnelle, русише швайн!»
Староста входит, согнувшись в зондеркоманды штаб -
жарко, накурено, душно, тяжек эсесовца взгляд.
Лампа мигает тускло, немец стоит у стены…
И вдруг от стены по-русски – «Иваныч, а это ты ?!»
Староста щурится пристально, под череп фуражки смотря -
«Я это, …Гансик….в смысле – ger-оffizier, - ja, ja !»

Так вот случилось, значит, - в дикой российской глуши,
встретились бывший мальчик, и бывший пленный мужик…

«Бояться меня не стоит - Иваныч, мы же друзья!
Помнишь как ты меня в поле, подсаживал на коня?!
Как у костра с тобою, картошку пекли в золе?!
Видишь, как Бог твой устроил - встретились мы на земле!

Ну а теперь по делу – дан нам такой приказ –
всю истребить деревню, всех уничтожить вас!
Жалки ваши избушки, бабы нам не страшны,
но вы партизан кормушка – и будете сожжены!
Много у вас народа, прячется в тёмном лесу -
а кто не вымрет от голода, - сожжём! А тебя спасу!
Здесь оставайся смело, потом уже, после огня,
когда завершим мы дело, подброшу в Рудню тебя!
Сам Бог помешать нам не сможет закончить войну до зимы!
И Сталин вам не поможет, ни комиссары-жиды!»

Спокойно и с видом покорным, староста дал ответ -
«Стар я уже, и скоро Господь призовёт к Себе.
Богу мне что ответить? как перед Ним стоять ?
Ну а как выйдут встретить, меня там отец и мать?
Как посмотрю в глаза им? Нет, Ганс, ты меня извини.
Мне совесть моя сказала - со всеми меня сожги !
Раз вышло, что мы оказались на перекрестье Войны…
А Сталина нет здесь, Гансик…жиды, давно не видны.»

И немец, ремнями скрипнув, встал, подошёл к окну –
глянул на эту картину, - тёмные избы, луну…
звёздное небо над полем…в поле горят костры…
Может быть, что и вспомнил то, что уже забыл –
и звёздному небу крикнул – « Деревню сожжём огнём!
А ты своих баб и скотину, готовь – два часа на всё !
Завтра здесь будет душно – Feuer! – и дым в небеса!
Сожжем мы ваши избушки – а вы уходите в леса!
Schnelle, Иваныч, шнеле! У вас появился сhance !»
И вышел в ночь, в чёрной шинели, мальчик по имени Ганс.
Послышалось старосте, разве … а может и были слова -
«Прощай….и прости Иваныч… сам понимаешь – война…»

Не вспомнил фашист - «…über alles» , той дружбы предать не смог…
Ах, завтра бы русский снайпер влепил ему пулю в лоб!
Упало бы тело навзничь, а к Богу бы дух воспарил…
За это –«прости, Иваныч», его бы Господь и простил!
За то расставанье у двери, и слёзы, что пролил он -
за то, что и в образе зверя, сумел отплатить добром !
За то, что не предал дружбы, ни звёздного неба над ним,
и в том, в чём застигнут был бы - за то бы Господь и Судил!

На сборы закончилось время, и вот два часа через,
староста вывел деревню, знакомыми тропами в лес.
Не тронула зондеркоманда, ни баб, ни их старых отцов…
Собак постреляли гады, верных дворовых псов.

Не выбираем мы землю, родиться где довелось,
лихое иль мирное время, на нашу долю пришлось…
Ни веру, ни место рожденья, ни нацию, ни народ,
ни значимость положения, - кому как Господь даёт !
Но выбор наш есть и будет – пред Богом всегда один -
мы люди или не люди ?! Мы образ Божий – храним?!
А люди мы, - когда любим, когда по слову Христа -
кладём свою душу за други, не бросив Его Креста!
Наш путь на Земле конечен, а мiр сей лежит во зле…
Но выбор свой в Жизни Вечной - мы делаем здесь на Земле!
И Солнце всех равно греет, и дождь поливает всех….
Господь смотрит с звёздного неба, на сердце твоё – человек !

Но мы ничего не забыли. Ни сто лет назад, ни пятьсот.
Прошли те войны, что были, но наша война идёт.
Наш меч не ложится в ножны, наш щит защерблен в бою -
такой уж нам Крест положен - удерживать мир на краю.
Мигают холодные звёзды, в безбрежной синей ночи -
не нами был мир этот создан, но Бог нам его поручил.
В полях над засохшей полынью, сверкают огонь и лёд….
А мы ничего не забыли… И наша война идёт….

* * *