Читаем, перечитываем, обсуждаем

- Мира я хочу, тишины, простого мещанского счастья!.. Иду я иной раз вечером по улице и - привычка у меня такая - всё в чужие окна гляжу. И вот, бывало, видишь: комнатка этакая мирная, лампа, круглый стол, самоварчик...тепло, должно быть, там... пахнет жильём, домовитостью, геранью. А кругом народ, молодой, бодрый, весёлый, любящий... И старикашка тут же где-нибудь пристроился - седенький, опрятненький, благодушный. Сидит себе с черешневым чубуком, и все к нему так ласково, с почтением... А я, старый шут, стою на улице и мёрзну, и плачу, и всё смотрю... Слыхал я и по пьесам знаю, что бывают милые, верные на всю жизнь женщины, сиделки в болезни, добрые друзья в старости. Где они, эти женщины, Михаленко? Любили, брат, и меня, - но какая это была любовь? После бенефиса поехали за город, тройки, галдёж, пьяное враньё, закулисные прибаутки, и тут же затрёпанные, загаженные слова: "Люблю тебя свободною любовью! Возьми меня, я вся твоя!" Отдельный кабинет, грязь, пьяная, угарная любовь, скитание вместе по труппам, и вечно - старый, гнусный водевиль "Ревнивый муж и храбрый любовник". И вот жизнь прошла, и нет у меня во всём мире ни души. Н-ни души! Тоска, мерзость...