Душа - встреча с Господом

ссылка
Правы ли те, кто отказывает христианам в смелости? Как сочетать мужество и смирение? Что значит «подставить другую щеку»? Когда от христианина требуется особое мужество? Чего он должен действительно бояться? С этими вопросами мы приехали к архимандриту Мелхиседеку (Артюхину). Наша беседа – о смелости в ее мирском и христианском понимании, о страхах надуманных и реальных, о подлинной силе и силе мнимой.

– Добрый день, это программа «Сретение». Сегодня мы в гостях у архимандрита Мелхиседека (Артюхина), настоятеля храма Покрова Пресвятой Богородицы в Ясеневе. Тема нашей встречи – «Христианин не может быть трусом».

– Не должен быть трусом!

– Сегодня популярна такая точка зрения: христианство воспитывает и даже культивирует трусость. Культивирует страх перед теми, кто не исповедует Христа и может быть источником каких-то соблазнов, культивирует вообще страх перед миром. Что можно ответить на эти обвинения? Разве христиане – трусы?

– Все наши победы в войнах – и времен Суворова, и времен Ушакова, и в Великой Отечественной войне – как раз свидетельствуют об обратном! И многие современные воины являются христианами, носят православный крест. Почти в каждой воинской части – православная часовня. А когда я был призван в 1982 году в армию, из 130 человек, бывших на призывном пункте, крест был только на мне. Но тогда общество было атеистическим, сегодня же все иначе, и в нашей армии, в силовых структурах много верующих людей. Так что говорить о трусости христиан в корне неверно. Просто они не пытаются в повседневной жизни доказывать свою силу, бравировать этой силой. Потому что мудрый человек – это не тот, кто умен. Чем отличается мудрый от умного? Умный знает, как найти выход из любой сложной ситуации, а мудрый не станет вникать в саму ситуацию. Слово «трус» ни в коем случае не синоним слова «христианин».

– Видимо, те, кто говорит о трусости христиан, имеют в виду некую их несовременность, отсталость, забитость: женщины в платочках, сосредоточенны, мужчины серьезны, не улыбаются, не смеются…

– Это же штамп, причем неизвестно кем навязанный! Посмотрите на молодежь Покровского храма! За 10 лет его существования уже 55 семейных пар сложились на нашем приходе. Посмотрите, как наши прихожане проводят время, как они общаются со своими сверстниками, как они общаются между собой! Обыкновенные люди. Просто у них есть еще что-то, чего нет у человека, который лишен веры.

– Христианин должен смиряться, и считается, что смириться – это проявить какую-то слабину, слабохарактерность. Скажите, чем отличается смирение от слабости?

Найти в себе силы смириться может только очень смелый человек
– Сильный человек не ищет виноватых. Сильный человек, смелый человек ищет Бога. А найти в себе силы смириться может только очень смелый человек. Вот я недавно прочел интересную историческую заметку о наших воинах. Гусарский полк, один из офицеров проштрафился. Приезжает главнокомандующий, начинает ему выговаривать, увлекается этим, выходит из себя и начинает на офицера орать… И тут офицер произносит слова: «Был приказ главнокомандующего: офицерам на офицеров не орать!» И увлекшийся гневом главнокомандующий осекся, а потом произнес: «Приказы главнокомандующего надо исполнять». И гнев его остыл. Вот в этом смирении что было – проявление слабости или проявление силы? Главнокомандующий смирился перед своим офицером, на которого орал и который наверняка в чем-то был повинен и считал этот гнев справедливым. Но стать благороднее этого гнева, стать сильнее своих эмоций – для этого нужно силы гораздо больше.

Еще философ Демокрит сказал: «Многие люди господствовали над городами и в то же время были рабами женщин». Потому что великая сила – победить свои собственные страсти. Взять верх над своими страстями, своим гневом, например. В миру считается, что сильный человек – это тот, кто может постоять за себя своим ревом, своим тявканьем, тем, что стукнет кулаком об стол или в дверь… А что он решает-то? Он решил проблемы в своей собственной семье? В своей собственной семье, в личных отношениях никакой силой, никакой смелостью ничего решить нельзя. Кто-то из смелых людей сказал: «Говори громко, чтобы тебя услышали! Говори тихо, чтобы тебя послушали!» Ты, смелый человек, орать будешь на жену, на друзей, на сына, на дочь? Они послушают тебя или нет? Больше сил и смелости требуется для того, чтобы перебороть это мнимое превосходство над другими людьми, особенно над слабыми. Поэтому еще Достоевский сказал: «Смирение – это страшная сила!»

Это страшная сила, которая способна многие вещи переменить. Я задумался над словом «страшная». Достоевский ведь не мог сказать тавтологично – «сильная сила». И потому «страшная», то есть очень-очень большая. Вот такова сила смирения.

Но нужно различать, дифференцировать, когда мы с друзьями или если кто-то обижает слабого человека, девушек, если на нашего друга «наехали», если топчут флаг Российской Федерации, как английские фанаты. Не обязательно сразу бить в глаз, но бортануть плечом от флага надо, чтобы отлетел, но отлетел мне в руки, не на асфальт головой… Я такой простой бытовой пример привожу. Тут тоже должна быть смелость, когда мы за страну, за близких нам людей заступаемся.

Но мы на футбол не ходим, в таких ситуациях не оказываемся, где надо было бы друг за друга стоять. И есть замечательное правило духовной жизни: не лезь туда, куда тебя не просят. Тот, кто ищет приключений, в эти приключения обязательно попадет. Искать приключений у нас смелости нет. Но если вдруг, не дай Бог, вы в этой ситуации оказались, то надо иметь силы и смелость за себя постоять.

Вспомню такой, казалось бы, простой пример, однако на самом деле очень сложный. Вот расхожая цитата, которая оправдывает пацифизм Толстого: если кто ударил тебя в правую щеку, подставь тому и левую. Как исполнять это в нашей повседневной жизни? Тут, в самой цитате, не так всё просто. Дело в том, что когда тебя бьют правой рукой, то попадают в левую щеку. А тут «если кто ударил тебя в правую щеку» – значит, это не совсем про наши физические отношения. Старец Амвросий это толковал так: «Когда тебя ложно оклеветали, это тебя ударили в правую щеку. Поэтому вспомни свои неправые дела, за которые тебе пришло это наказание, только чуть позже, и эту критику прими с должным отношением, потому что в этом есть своя справедливость». Вот это принятие критики и есть «подставить левую щеку».

Был совершенно конкретный случай, который может служить хорошей иллюстрацией того, что все имеет какой-то предел и какое-то человеческое толкование. Я сам его слышал от известного священника, уже почившего, – отца Димитрия Гудкова, Царствие ему Небесное. Вот что он рассказывал. Один молодой человек собирался из Пушкино в Троице-Сергиеву Лавру, ждал электричку. Подходит к нему подвыпивший мужичок, видит: юноша скромный. Он его спрашивает: «Как дела, мужик?» – «Да слава Богу!» – «Чего? Слава Богу?! А ты верующий, что ли?» – «Да, верующий!» Мужик как даст ему правой рукой в левую щеку, в челюсть. Парень удар выдержал. Мужик: «Ну что, правую подставишь или нет?» И ему левой рукой в правую щеку, в челюсть. Парень опять стоит. Мужик замахивается в третий раз – а в Писании про третий раз ничего не сказано. И парень тот мужику говорит: «А третий – у тебя!» – и дал ему в нос. Тот и полетел с платформы… Я не говорю, что так надо поступать, но все в пределах разумного. Ведь могло дойти до смертоубийства. Этот мужик мог забить парнишку…

Там, где надо за себя постоять, надо за себя стоять. Если человек понимает, что ты на его агрессию не отвечаешь не по слабости, а потому что с ним, дураком, связываться не хочешь и лучше по-мирному разойтись, – это одно. А когда человеческого отношения не понимают, тогда надо защищать себя и тех людей, которые находятся с нами. Вопрос тут такой достаточно тонкий, потому что лучше немножко получить по башке, защищаясь, чем вообще остаться без башки, не защищаясь; лучше прыгнуть в воду и убиться, чем дожидаться, когда тебя убьют.

Но что касается близких личных отношений… В личных отношениях, в семейных отношениях никакого оружия применять нельзя – ни словесного, ни эмоционального. В семейных отношениях нужно договариваться, на тяготу никогда нельзя отвечать тягостью. Сильный, кстати, слабому не мстит, сильный прощает, мудрый забывает. А мстит тот, кто слабый.

Тот, кто уступает, тот приобретает. Вот уступить – это сила или трусость?

Мы должны быть с самими собой смелыми людьми, а мы часто трусим признать свои ошибки
И еще: мы должны быть с самими собой смелыми людьми. Потому что мы часто бываем очень трусливы признать свои ошибки, свой непрофессионализм, свои недостатки; мы будем биться до последнего, оправдываясь.

– Нам стыдно признаться в своей неправоте…

– Тут не столько стыд, сколько именно трусость. Сильный человек, который может признать свои ошибки, может признать свои недостатки, не убаюкивает свою совесть. О ком-то из героев Достоевский сказал: «У него не было собеседования с совестью». Собеседования – в каком смысле? Он совесть не уговаривал, он ее не убаюкивал, у него не было спора с совестью. Вот это одна из великих вещей и одна из сильных сторон человека, которая показывает, что он не трус. Когда человек не уговаривает свою совесть, не пытается с ней договориться, признает свои ошибки – это тоже большая-большая смелость.

– Вы вспомнили слова Спасителя о том, что надо подставить другую щеку, которые прямо противоречат естественным законам природы: выживает сильнейший, побеждает сильнейший. Вот нам, христианам, и говорят: раз вы так себя ведете, это прямое доказательство того, что вы люди слабые и ограниченные.
– Когда речь заходит о нашей бытовой жизни, хамство должно быть остановлено силой, если аргументации словесные закончились. Когда человек идет на агрессию, такого человека надо, можно и нужно остановить. Почему? Потому, во-первых, чтобы самому не быть покалеченным, а во-вторых, если дело касается тех, кто находится рядом с тобой под твоей защитой, ты просто обязан их защитить. Поэтому здесь есть дифференциация. Одно дело – совладать со своим гневом, другое дело – поведение с людьми, которые тебя и такое твое подставление щеки никогда не поймут, и иное дело – поведение с единомышленными нам людьми, с нашими родными, которые поймут, что это подставление щеки – уступка им из благородных чувств. А когда это на человека не действует, когда все средства исчерпаны, тогда надо защищаться и защищать других. Вот как в армейском правиле предписано: два предупредительных выстрела и только потом на поражение. Мы сначала договариваемся, пытаемся остановить ситуацию, остановить хама, остановить насильника, но если не получается, должна применяться сила, потому что мы добро, а добро надо защищать, и правду надо защищать.

– Что говорят о трусости святые отцы, в чем ее корень?

– В святоотеческом опыте трусости не было. Святые отцы шли на подвиги и во внешней жизни, и во внутренней, они не жалели себя. Отсюда эти невероятные подвиги святых отцов в посте, в молитве, да и просто в труде. Примеров этому много, возьмите хоть современный Патерик Афона. Каждый святой был подвижник, а подвижничество изначально подразумевает некоторое смелое отношение к жизни, особенно к духовной.

– Но ведь святые люди тоже испытывали страх. Как апостол Петр, например.

– Безусловно. Были и моменты падений, и проявление трусости, и боязнь за свою жизнь… Инстинкт самосохранения у нас у всех есть. Но вот кто-то сказал: если у человека нет принципов и нет внутренней убежденности, у него не будет и смелости. Когда нет принципов и нет убежденности! А каких принципов? И христианских, да и любых других. Есть замечательный пример. В банке работали служащие, пришел новый управляющий и говорит: «Ребята, мы тут в финансах немножко теряем, поэтому в воскресенье до обеда должны поработать». Вышли в одно воскресенье, потом в другое, чтобы дела поправить… Хотя есть такая поговорка: всех денег не заработаешь. Но тут человеческая жадность сработала. Наконец один клерк, православный христианин, говорит: «Я не могу больше по воскресеньям выходить на работу». Действительно, одно дело – когда аврал, совсем другое – когда работа по воскресеньям становится нормой. У него спрашивают почему. Тот: «Я христианин». – «Ну и что?» – «Воскресенье – это мое личное время, я посвящаю его Церкви». – «Тогда вы будете уволены. Выбирайте, что для вас дороже: свободный воскресный день или работа в банке». – «Я подумаю». Через неделю юноша пришел к управляющему: «Я выбрал: моя вера и мои убеждения для меня дороже». – «Хорошо. Вы уволены». Проходит три месяца, и к этому банкиру приходит знакомый и говорит: «Мне нужен очень верный человек на должность начальника департамента казначейства». Банкир: «Верного и честного тяжело найти». – «Я знаю, что тяжело, поэтому и обратился к тебе за советом». – «Постой-постой, – говорит, поразмыслив, банкир. – Я знаю одного человека, для которого убеждения дороже денег». И рекомендовал этого юношу – его сделали начальником департамента казначейства. Такая вот история. Пример того, что и безбожник, материалист ценит убеждения.

Человеку для того, чтобы не быть трусом, надо иметь убеждения. Это прежде всего стержень.

– Известно, что святой Паисий Святогорец боялся кладбища и боролся с этим своим страхом интересным способом: он ночевал на кладбище. Когда к вам обращаются прихожане, вы наверняка даете какие-то советы, как бороться со страхом, с трусостью, с нерешительностью, со слабохарактерностью. Поделитесь ими, пожалуйста.

– Вопрос такой неожиданный… А пример вот какой приходит на память. Я все время родителям говорю, чтобы мальчика воспитывали как мальчика, а девочку воспитывали как девочку. Когда мальчик только за компьютером, когда мальчик не имеет мужественности и смелости, когда повседневная обстановка не располагает к проявлению мужественности, мальчик вырастает женоподобным. И я привожу пример из архиепископа Иоанна (Шаховского), Зарубежной Церкви, – он вспоминает о своем воспитании. У его семьи было имение в Тульской губернии, и его мама заставляла его лазить по деревьям, объясняла, как залезть на второй этаж усадьбы, так воспитывая в нем мужчину. Он потом участвовал в Белом движении на Дону. Мать понимала: мальчик должен вырасти мужественным.

А мужественность воспитывается с детства, она не приходит ниоткуда. Мужчину надо растить. И хорошо, что есть секции, которые воспитывают умение постоять за себя: самбо, бокс, легкая атлетика, тяжелая атлетика… Человек с детства должен приучаться к трудностям. Один из писателей, кажется Диккенс, сказал: «Пока человек не поймет, что труд – это аксиома нашей жизни и трудности, связанные с трудом, – это наша повседневность, он никогда не выработает в себе адекватного отношения к жизни. А если он примет трудности как аксиому, то найдет в себе и волю преодолеть их». Проблемы – это наша повседневность, для преодоления их мы родились. И надо найти в себе волю и смелость их мужественно преодолевать.

– Вы привели пример с воспитаем мужественности у мальчиков. А как быть с девочками?

– В девочках должна, прежде всего, воспитываться женственность. А это, во-первых, скромность, умение слушать, не перебивая… А у нас девочка – это всегда эпатаж, она все время на первом месте, ей уделяется излишнее внимание. Я однажды такую мысль нашел: мальчиков должно бесконечно жалеть, любить и ласкать; а девочек, наоборот, – держать в ежовых рукавицах. Почему? Потому что если мальчик с детства будет приучен к любви, а не к ненависти, не к строгому отношению, он потом будет это возделывать в своей собственной семье, все будет решать любовь. А избалованная девочка потом эту свою избалованность пронесет через всю жизнь. Выйдя замуж, она начнет «качать права» перед мужем… У нее и то не так, и это. Отсюда множество проблем в семейной жизни. Вы старца Паисия упомянули. Он об отношениях в семье написал замечательную статью. У нас сейчас весь мир находится в двоичной системе – единица и ноль; так вот число, присвоенное мужу, – это единица, число жены – ноль. Когда жена пытается встать впереди мужа, то оценка такой семьи – 01; когда жена стоит позади мужа, то есть ноль за единицей, то оценка семьи – 10. И обращаясь к женщине, старец говорит: вот и смотри, какую хочешь дать оценку своей собственной семье, хочешь ли ты быть впереди мужа или хочешь быть все-таки за мужем.

Поэтому в девочке должно воспитываться вот такое отношение. Ну и ее, конечно, многому надо учить, она должна все уметь. Я поражаюсь, когда прихожу в семью, где хозяйка не умеет готовить пироги, а ей уже 30–35 лет, не умеет готовить борщ, не умеет что-то заштопать и что-то простое сшить. Мол, в наше время можно все что угодно купить, зачем шить. А готовить еду? Не умеют. Не умеют вести хозяйство абсолютно. Кто в этом виноват? Виноваты родители: ими умение вести домашнее хозяйство в дочери не воспитано.

Мужчина, муж должен уметь зарабатывать деньги, должен иметь ремесло, которое приносило бы деньги в семью, а девушка должна готовиться к тому, что она будет матерью не с одним-двумя детьми, должна в высоком порядке содержать дом и уметь бытовые проблемы решать наилучшим образом. Вот в этом и смысл женственности. И в этом тоже есть смелость – встать на свое место. Это тоже смелость, а не слабость. Потому что, в конце концов, сила женщины в ее слабости. Ведь мужчины ничем так не трогаются, как женскими слезами. Поэтому женские слезы – тоже сила. Но не надо этим пользоваться. Не надо этим злоупотреблять.

– Святые отцы учат нас, что диавол держит людей в плену у страха. Это страх смерти, страх социальной несостоятельности – страх оказаться неудачником в жизни. Некоторые гуру различных тренингов так и говорят: избавляйтесь от тех друзей, которые недостаточно успешно себя реализовали. Как с этим быть? Ведь от ярлыка неудачника очень сложно избавиться, а он легко сейчас прилипает к людям.

– То, что говорят и чему учат разные гуру, это абсолютно не важно. Апостол нам так и сказал: «Не любите мира, ни того, что в мире» (1 Ин. 2: 15). Потому что все, что в мире, – это похоть плоти, похоть очей и гордость житейская. А что касается неудачников и того, как к ним относиться… У нас есть наши собственные законы, наше собственное кредо жизни. Об этом апостол Павел говорил: «Мы, сильные, должны сносить немощи бессильных и не себе угождать» (Рим. 15: 1). Поэтому признак сильного человека в том, что он может протянуть руку слабым, защитить того, кому другие руки не подают.

В русской литературе есть замечательный пример – жизнь Достоевского. Он написал сначала повесть «Бедные люди», а потом из-под его пера вышел ряд неудачных рассказов, то есть сначала был взлет, он возомнил о себе, а потом – неудача. Но многие его поддержали, не отвернулись от него.

В нашей повседневной жизни мы, имея определенный успех или положение, должны помогать другим, не дожидаясь, когда нас об этом попросят. В этом тоже сила. У древних философов было такое выражение: «Когда тебя попросили о помощи, ты уже опоздал, ты должен был сам это понять, увидеть и услышать». Это признак сильного человека.

Мы творчески должны подходить к ситуациям и понимать, кому мы можем быть полезными. Еще Сократ говорил: «Истинная жизнь – жизнь не только для себя». Ты имеешь успех, ты имеешь здоровье, ты имеешь талант, ты имеешь положение, ты имеешь связи, ты имеешь возможности – помоги другим. «Истинная жизнь – жизнь не только для себя». Сократ был далек от христианства, но на пути к нашему христианскому духу.

Сильный человек смотрит, кого бы взять еще на свои закорки и чуть-чуть подтащить, кому еще поднести рюкзак или сумку по жизни… И даже если ты слаб, но у тебя еще есть какая-то сила, ты можешь тоже немного помочь. Так в нашей христианской жизни. Не делать вид, что я не вижу слабого, чтобы из-за него не потерять какое-то время, на него не потратить какие-то силы и этим вниманием ослабить свой повседневный успех. Ничего подобного! Везет по жизни тому, кто везет. Вот так. А в светском мире немножко другая ситуация: чтобы было у меня поменьше проблем…

– Чтобы поудобнее устроиться самому.

– Совершенно верно. Поменьше работы – побольше денег – это девиз современной жизни. Нет. В духовной жизни, в физической жизни трудностей бояться не надо. Наоборот, человек имеет благодать и везение от Бога, когда он делится своими силами и своими возможностями с другими людьми. Это признак сильного человека.

– Батюшка, вы вспомнили апостолов, их борьбу, их опыт. Сегодня нет тех страшных гонений, которые были даже в XX веке. Сейчас, на ваш взгляд, какие стоят вызовы перед нами? В чем мы, христиане, трусливы?

Надо иметь силы заявить о себе как христианине. Но этого мало – надо за эти слова отвечать
– Мы трусливы быть самими собой. Вот вы приводили в пример гуру… Да, одежда, мода… Мы подстраиваемся под этот мир: все так – и я так. Вот у всех корпоратив – и я пойду на корпоратив, хотя он Великим постом или под Рождество. Надо иметь силы заявить о себе, что я христианин. Но этого мало – надо за эти слова отвечать.

Вот самая большая трусость в наше время: мы не позиционируем себя как христиане. Потому что, с одной стороны, нам стыдно. Ведь нам тут же скажут: «А какая же ты христианка? Какой же ты христианин?» – потому что мы поступаем не так, как должен поступать христианин. И мы не хотим порочить веру, потому не объявляем себя христианами: мы ведь самые худшие представители Православия. Из неблагорассудства думаем: пусть не догадываются. Но надо, чтобы догадывались, знали, видели, что поступаешь не так, подсказывали. Это, в конце концов, смелость признать свои недостатки.

– И признать то, что я трус…

– И что я трус, и что я не соответствую имени «христианин». Но со временем я начну к этому подтягиваться. Если так поступать, то другие скажут: слава Богу, хоть есть один нормальный человек, который в своих убеждениях стоит до конца. И это будет уже проповедь без проповеди. Без слов человек будет своими делами показывать, своим поведением, не только словами, которые произносит, но и тем, что не произносит, свидетельствовать о том, что он христианин. И это будет тоже смелость – позиционировать себя в этом мире христианином. Это большая смелость, никак не трусость.

Главная наша трусость в том, что мы себя не ведем по-христиански. Кто-то сказал: выходя из храма, женщина снимает платок и, к сожалению, с ним снимает с себя и христианство. Вот такого состояния быть не должно. Даже по внешнему поведению и по внутреннему нашему состоянию другие должны догадываться: это Божии люди.

– И с ними хорошо…

– Да. Это не значит, что должен быть какой-то эпатаж, нет. Без эпатажа. Но пусть наше христианство будет видно. Вера без дел мертва. Пусть о вере догадаются не потому, что мы говорим о вере, а потому, как мы поступаем, имея веру. И это будет самой убедительной проповедью. Потому что слова назидают, но только дела влекут.

– Чего же должен на самом деле бояться человек?

– Есть такая очень ценная мысль: не бойся никого, кроме Бога одного. Надо бояться того, чтобы ради нас не хулилось имя Божие, чтобы никто нам не сказал: какой же ты христианин или какая же ты христианка?! Вот этого надо больше всего бояться.

Чтобы наша вера не расходилась с нашей жизнью. Потому что когда это касается лично нас, это одно; а когда мы постоянно среди других людей, порой далеких от веры, то это будет для них очень большим соблазном. Сказано: один проповедник может сделать очень мало, чтобы привести людей к Богу, но один отступник может сделать очень много, отвратив людей от веры. Поэтому личный пример и христианские достоинства и смелое несение по жизни своего христианского имени – это очень большая ответственность, но этого не надо бояться, потому что мы дети Божии.

– Отец Мелхиседек, благодарим вас.

– До новых встреч. Всего доброго.

С архимандритом Мелхиседеком (Артюхиным)
беседовал Никита Филатов