Русь Святая Храни Веру Православную

Фото Николая Симоновского

Необыкновенно приятно думать, что я пишу эту заметку ровно в тот день, когда нашему дорогому поэту исполнилось 80 лет. Удивительно понимать, что когда вышло в свет его «Первое впечатление» (1962) — а именно этим сборником открывается перечень из пяти десятков поэтических книг Александра Кушнера — ни пишущего эти строки, ни большинства сотрудников журнала «Фома» ещё не было на свете. Мы еще не родились, а его поэзия уже была, она уже сближала людей, уже обогащала собою нашу речь, уже влюбляла в себя и помогала влюбляться.

Радостно предсказать, что множество людей окликнут нынче друг друга его стихами. И я догадываюсь, что знаменитое «времена не выбирают, в них живут и умирают», — будут в этой перекличке далеко не самыми частыми строчками. И, конечно, странно осознавать, что мы имеем право называть его «старейшим русским поэтом», ведь Кушнер пишет и сегодня, ведь в текущем году, в «толстых» литературных журналах вышло несколько новых подборок его самых молодых стихов.

Когда-то, на своем поэтическом вечере, когда речь зашла о Борисе Пастернаке, Осип Мандельштам воскликнул: «Пастернака прочитать — горло прочистить,  дыхание укрепить…» Перефразируя Осипа Эмильевича, легко скажу: «Прочитать Кушнера — прочистить душу, укрепить сердце».

Догадывается ли он, как многим мы ему обязаны? Думаю, знает. Многим, очень многим. Ведь Александр Кушнер горячо участвовал — никак не думая об этом — в нашем читательском, если угодно, воспитании. Во многом благодаря ему мы продолжаем любить стихи. Настоящие стихи, а не зарифмованные переживания или изощренные языковые эксперименты. Мы продолжаем любить русскую поэзию, не знающую срока годности и возраста. Мы продолжаем любить лирику. Возможно, именно поэтому я и выбрал сегодня из его последней книги «Земное притяжение» — стихи о стихах. Да и что может быть в разговоре о нем драгоценнее?

С днем рождения, дорогой Александр Семенович. Да хранит Вас Господь.

И закончу Вашими же словами, хоть они и совсем по другому поводу: «Какое счастье, благодать…»

Павел Крючков,

заместитель главного редактора журнала «Новый мир»

* * *

Кого бы с полки взять? Всех знаю наизусть.
Не Лермонтова же, не Пушкина, не Блока…
Мрачнеет Мандельштам. Обиделся? И пусть.
А может быть, он рад, что потускнел немного,
Как Тютчев или Фет, — и значит, что ничем
Теперь не хуже их и, скажем, Пастернака.
Я сам себе чуть-чуть смешон и надоем
В топтании своем, средь сна и полумрака;
В рассеянье рука потянется опять
К кому-нибудь из них: не к Кузмину ли? — мимо.
Задумаюсь, вздохну: мне нечего читать!
И в Анненском всё так знакомо и любимо!
И я гляжу в окно, и я тянусь к местам,
Укутанным во тьму, с подсветкою по краю:
Ах, может быть, у них за это время там
Написаны стихи, которых я не знаю?

* * *
…Не просишь ни о чем,
не должен никому.
М. Ломоносов

Учитель, врач, механик, офицер,
Садовник… Есть с кого нам брать пример
Достоинства, и скромности, и чести.
Не надо обольщений и химер,
А также поклонения и лести.

И слава — дым, не стоит жить в дыму.
Мирская власть ни сердцу, ни уму
Не служит, и в богатстве счастья нету.
Зато и впрямь не должен никому
Кузнечик — как люблю я фразу эту!

Земная жизнь… Среди ее даров
Один из лучших — стройный лад стихов.
Не заносись! Ты скромным занят делом.
И хорошо бы съездить в Петергоф
И побродить по травам запотелым…

* * *

Как мы стихами восхищаемся,
Какой-нибудь строкой поэта!
Не взять ли слово «пресмыкающееся»
В стихи, хотя и странно это,
Зато его ни разу не было
Ни у кого до нас: впервые
Оно вползло в стихи, нелепое,
Поджав конечности кривые.

Малоприятное создание,
Само себя оно стыдится.
И суффикс «ющ», и окончание
Два «е» с возвратною частицей,
И всё в сохранности и целости,
Не проявляя беспокойства.
Как видишь, я набрался смелости!
Ты тоже, ящерка, не бойся.

Поле в Прибыткове
Поле в Прибыткове было в люпинах
Синих, — казалось, мы едем вдоль моря,
Здесь и наяды должны быть в глубинах,
И Посейдон здесь поселится вскоре,
И хорошо бы спустить сюда лодку
С избами рядом, прогулочный катер.
Пусть живописец возьмет в обработку
Даль эту, шелк этот, синюю скатерть.

В сущности, дело не в сути, а в цвете,
Не рассужденье, а преображенье
Лечит и жить помогает на свете,
Может быть, это и есть приближенье
К главному смыслу средь горя и пыток
Наших телесных, душевных, — возможно,
Это и есть наша прибыль, прибыток,
Не обобщай, говори осторожно.

* * *

Плачет старик у разбитой стены,
Рваный кирпич, да бетон, да извёстка…
Лучше быть птицей во время войны:
Дом ей не нужен, и спать ей не жёстко.

Ей, пережившей взрывную волну,
Клен простодушные сны навевает.
А захотела — в другую страну
Переселилась: деревьев хватает!

Вот показали картинку опять:
Мальчик бинты поправляет на шее…
Лучше стихи вообще не писать.
Каркать, качаясь на ветке, — честнее.