Православный Кипр

Автор книги историк и переводчик Наталья Владимировна Зыкова. Данная книга посвящена выдающемуся русскому путешественнику, писателю и просветителю Василию Барскому, который в первой половине 18 века посетил Кипр и оставил потомкам бесценный труд о своём паломничестве по святым местам острова. Повторив путь Барского по кипрской земле, автор книги, русская писательница Наталия Зыкова, рассказывает об истории Кипрской Православной Церкви, описывает православные святыни острова, их историю и современное состояние. Большое внимание уделено православным святыням, расположенным на севере Кипра. В книге представлены уникальные рисунки Григоровича-Барского и помещены современные фотографии. Данное издание может служить полезным путеводителем для православного паломника.
Много было на Руси святой странников. Но такого еще не было!
Сын небогатого купца Григория Григоровича, жившего на Подоле, Василий с детства отличался неукротимой любознательностью и неизбывной мечтой повидать дальние страны. Отец, владевший грамотой, дал ему начатки знаний, которые считал вполне достаточными для всей последующей жизни.
Но жадный до учения и упорный в своих устремлениях хлопец решил поступить в Киево-Могилянскую академию, а решив, добился протекции ее префекта, Феофана Прокоповича, по которой зачислен был в бурсу. Здесь он изучил славянские языки, латынь и Закон Божий, и дошел до класса риторики. Но…
К несчастью, подкачало здоровье. Незаживающая язва на ноге, причинявшая долгие страдания, стала причиной отбытия юноши во Львов, славившийся традициями искусного врачевания. Впрочем, помимо медицины его интересовали ученые люди этого славного града.
Выбрав момент, когда батька был в отъезде по своим торговым делам, Василий Барский умолил мать отпустить его, и отправился в путь, но в дороге посыльный от вернувшегося родителя нагнал беглеца, передав повеление возвратиться домой. Отпрыск, однако, не свернул с выбранного пути, а написал письмо отцу, прося прощения и сообщая, что идет во Львов, а может, и далее. Двигался болезный пешком, сопровождаемый товарищем своим Иустином Леницким. Шли они, шли себе, и после многих невзгод прибыли, наконец, благополучно во Львов, где действительно вылечился болезный. Казалось бы, что еще надо?!
Тем не менее, вместо того, чтобы вернуться в Киев, Василий Барский и Иустин поступили в класс риторики Львовской иезуитской академии: хитрецы выдали себя за братьев из польского города Бара (а предки Григоровича как раз и были родом из Бара волынского). Однако обман вскоре был обнаружен, и псевдополяки оказались изгнанными их стен учебного заведения.

Не долго огорчаясь, неунывающие приятели составили новый план: совершить паломничество в Рим (вообще-то, на ту пору излеченного больше интересовал итальянский город Бар, или Бари – как близнец родовым местам). Так вот и начались многолетние странствия пешеходца Василия Григоровича-Барского, который за время путешествий приобрел и другие псевдонимы (Василий Киевский, Плака Альбов).

О первом городе на пути в далекий Рим Василий Барский написал так: «Место оно разделено есть на две части: един град старый, камнем крепко огражденный, на единой стране реки, именуемый Пешт; другой каштель или замок новый на горе, такожде или крепчае каменною огражден стеною, на другой стране реки, и иже именуется латински и немецки Буда, славенски же Будим».

Увы, посетить сей славный град путешественникам не удалось, поелику стража «не пропустиша выйти в ня». Причиной такой строгости стало отсутствие у паломников необходимых документов, и им еще повезло: могли обвинить в бродяжничестве и отправить на галеры. Благоразумно не настаивая на пропуске в город, странники обошли его и двинулись дальше…
И вот уже Вена предстала перед ними во всем блеске. Она была описана в путевых записках Василия «аки рай земной». Паломники с восторгом любовались красотами местными, но, помимо этого, им удалось также лицезреть в австрийской столице императора Карла VI, а также запастись, наконец-то, патентами от папского нунция, чтобы беспрепятственно продолжить свой путь.

Перебравшись через Альпы, приятели достигли Италии. Правда, к этому времени Василия скрутили недуги, приобретенные в небезопасных странствиях, полных лишений. К тому же открылась старая рана, излеченная во Львове. Но и это не все… Дальше – больше: на подходе к итальянскому Бару (к коему так стремился, помня о городах-близнецах по названию) Василий Барский потерял документы, а товарищ его, Иустин, решил избавиться от обузы и оставил больного, которого уже начинала бить лихорадка. По прихоти судьбы, следы Иустина с того момента теряются, за предательство он заплатил небытием в последующей истории.

Василий же оказался в лечебнице. Проведя в ней несколько дней, туманящимся от боли и жара/холода умом понял, что умрет, если останется на имевшемся здесь наискуднейшем попечении. И сбежал. Или ушел. Или уполз, – еле живой ведь был. И надо ж такому случиться, что двигаясь еле-еле, минуя невероятным способом стражи и посты, в голоде и нужде, превозмогая боль, жар и озноб, он… выздоровел! Случилось это под стенами достославного Неаполя.

С благоговением ходил странник по улицам, истово любуясь потрясшей его красотой города: «Что же реку о лепотном строении его, которое увеселяет сердце и очи видящим, аще кто узрит костелы, они суть прекрасного иждивения, чинного расположения, совершенной мере в высоте, долготе и широте, лепотного строения отвне покровлены цению, внутрь же великими резаными досками мраморными, иные белыми, иные черными, иные червлеными, иные пестрыми и всяко все различновидными цвети».

Затем, продолжив путь, паломник приходит в Вечный город. «Рим отвне зело многокрасен. Много бо услаждают зеницы людские оные церкви древним строением здание, с многими главами, цению и медию покровлены и позлащенные на себе кресты имущими». В Риме Василию довелось получить сюрприз. Он остановился в гостинице, куда прибыл посланец папский, дабы пригласить 12 приезжих на обед с Первоиерархом. В ожидании этой чести вблизи Ватикана бродили десятки и сотни приезжих. А наш герой об этом ничего не знал, но привлек внимание представителя Ватикана тем, что скромно стоял в стороне, помалкивая, – и неожиданно получил приглашение…

Из столицы путешественник отправился в Венецию, которую назвал «нетленной девицей», подумывая об обратном пути на родину. Но там он встретился со старцем Рувимом Гурским, который был, с одной стороны, доверенным лицом митрополита Стефана Яворского, с другой – царевича Алексея Петровича. Попавший в опалу грозного царя Петра I священник предложил Барскому вместе идти в Иерусалим и получил согласие. Правда, совместный путь оказался коротким, поскольку старец вскоре скончался.


Жажда знаний погнала двадцатидвухлетнего Василия Григоровича, в скитания, длившиеся почти четверть века. Несколько раз он решал было вернуться домой, но вновь возникавшие обстоятельства отодвигали это намерение, мерцая огоньками предстоящих впечатлений, новой информации и совершенствования в непрекращающемся обучении.

Следуя зову души и ума, он посетит Родос и Кипр, Иордан, Вифлеем и Синай, Триполи, Дамаск, Александрию, Каир и многие другие города.

В первый раз Барский попал на Афон в октябре 1725 году и пробыл на Святой Горе до февраля 1726 года. За полгода он обошел все монастыри.

Далее - Кипр, Синай, Египет.

И до Иерусалима тоже доберется, правда, не сразу. Извилистые маршруты путешествия изобиловали опасностями: его то ограбят, то побьют или даже приставят нож к горлу, то разденут донага. И волчий вой посреди ночного пути он тоже запомнит навсегда. Но с удивительным упорством Барский продолжал путь, несмотря на изрядно подорванное здоровье и тяготы пешего пути. И подробно описывал места, в которых побывал, как и события, в которых довелось участвовать.

Никозия (Левкосия). Рисунок Василия Григоровича-Барского. XVIII век
Никозия (Левкосия). Рисунок Василия Григоровича-Барского. XVIII век
В Дамаске в 1734 году пилигрим принял монашеский постриг от антиохийского патриарха Сильвестра, и, как ни рассчитывал тот оставить при себе с любовью принятого «пешеходца», через год отпустил в дальнейший путь, – об этом с глубокой благодарностью писал как в дневнике своем, так и в письме на родину Василий.

Александрия особенно запомнилась древними обелисками, которые путешественник дотошно измерял. Столп Помпея он охарактеризовал так: «…зело великий в высоту и толстоту, вне града яко поприщем отстоящ, делом и художеством изрядный». Каир оставил неоднозначные впечатления из-за грязных улиц и наличия беспокойных мест, в которых можно лишиться головы, в том числе, от сиюминутных подозрений стражников, т.е. блюстителей порядка. Египетские пирамиды странник назвал фараоновыми горами, которые «иже суть четверограничные, всякая граница на стоп 75, высота же их есть на стоп пятьсот».

На протяжении всех двадцати четырех лет скитаний путешественник постоянно учится. В числе приоритетов знаний на первое место он поставил греческий язык. Чтобы овладеть им, поступил и закончил Греческое православное училище в Триполи, а затем несколько лет продолжал обучение на острове Патмос.

Монастырь св. Маманта в Морфу. Рисунок Василия Григоровича-Барского. XVIII век.
Монастырь св. Маманта в Морфу. Рисунок Василия Григоровича-Барского. XVIII век.
В 1741 году Василий получил известие о смерти отца и вновь решил вернуться домой. Он написал письмо в Киев с просьбой предоставить должность учителя в открывшемся греческом училище, но что-то не сложилось у него с отъездом. А затем, в мае 1743 года русский посол в Константинополе А.А. Вешняков вызвал Барского к себе и предложил стать посольским священником – к тому времени известность «пешеходца» достигла признания на уровне императорского двора. Предложение посла было продиктовано указом Екатерины II. Но странствующего монаха все больше тянуло на родину, и он отказался от этой милости, сославшись на полученную учительскую должность.

Однако прежде отбытия в Киев еще раз отправился на Афон – поработать в библиотеках греко-православных монастырей.

Второй раз Барский посетил Афон в 1744 году и прожил с мая по ноябрь. Отрывки его описания Афона мы публикуем на портале. Это описание именно второго посещения. Поистине, оно не имеет себе равных, и даже сравнить его не с чем!

Там время теряло свое значение, новые знания притягивали и с трудом отпускали… И лишь по возвращении в Константинополь оно заявило свои права, беспристрастно заявив, что прошло больше года, а на смену прежнему явился уже новый посол России – А.И. Неплюев. По его приказу Василия Барского надлежало арестовать и отправить в Россию.

Чудом избежав заключения, монах через Афины и Бухарест добирается до Киева. Но занять ожидавшую его кафедру греческого языка в родной Киево-Могилянской академии ему не суждено, – через несколько недель после прибытия домой Григорович-Барский умер.

Хоронили Василия под колокольный звон в Киево-Братском монастыре, соблюдая самую торжественную церемонию. А на могиле поместили благодарственную эпитафию:

Церквей, монастырей и градов
красоту,
Удолий глубину, гор знатных
высоту,
Ступением своим и пядию
измерил;
И чрез перо свое отечество
уверил
О маловедомых в подсолнечной
вещах.

Почил странник, но остались его записи. Их хранила мать, позволяя переписывать рукопись желающим, и таковых оказалось немало. При подготовке первой публикации этих дневников, осуществленной по указанию и на средства Г.А. Потемкина в 1788 году, издатель В.Г.Рубан отмечал: «В Малой России и в окружающих оную губерниях нет ни одного места и дома, где бы не было <…> списка. Почти во всех российских семинариях для епархиальных архиереев по нескольку раз ее [т.е. рукопись] переписывали, благочестивые же люди из духовных и мирских состояний за великие деньги доставали оную».

Впрочем, этот издатель позволил себе вносить поправки и сокращения в книгу, так что подлинная рукопись вышла в свет гораздо позднее, в издании Православного Палестинского общества под редакцией Н.П. Барсукова (1885-1989). Благодаря этому труд странника почти четвертьвековой продолжительности сохранен для многих поколений потомков. И хоть имя Василия Киевского ныне почти забыто, хочется верить, что известность его вернется – по праву и по достоинству.