Борьба со страстями

Тайна межличностных отношений кроется в тех оценках, которые мы даем другим людям и самим себе при общении с ближними. Если мы смело ставим штамп на другом человеке как низшем, худшем или неправом по отношению к нам, то вряд ли наше общение с ним будет ровным и гладким. Если же мы видим в нем светлое и доброе, то, естественно, у нас будет больше шансов на светлое и доброе общение с ним. Не случайно писатель М. Горький советовал: «Никогда не подходи к человеку, думая, что в нем больше плохого, чем хорошего».

Вообще-то, если говорить о наших суждениях, то Господь заповедует нам никого не судить (см.: Мф. 7: 1–5). Ведь мы сами не судьи, а подсудимые и потому не знаем, что представляет собой тот или иной человек по своему существу, не знаем, почему в одной ситуации он поступил хорошо, а в другой плохо. Иногда же и сам наш взгляд на другого, что якобы он поступает греховно, глубоко ложен и несправедлив перед всевидящим оком Божиим.

Однажды старца Паисия Святогорца посетил человек, просивший молитв о больной дочери. Старец сказал: «Хорошо, помолюсь, но и ты что-нибудь сделай для здоровья ребенка, если уж молиться как должно не можешь. По крайней мере оставь курение, сделай хоть это себе понуждение». Тот с готовностью оставил сигареты и зажигалку прямо на стасидии старца в церкви. Спустя немного времени пришел один посетитель, который, увидев эти сигареты, подумал, что курит сам старец, и потом дерзнул закурить возле келлии отца Паисия. Когда старец сделал ему замечание, тот возмутился: «Я видел у тебя там сигареты. Ты в церкви куришь, а мне здесь не даешь?» Вот так и каждый из нас судит о других людях в меру своей собственной испорченности.

Причем в такие минуты мы абсолютно уверены, что наше представление о другом, наше внутреннее ощущение его соответствует действительности. «Восхитили себе люди суд Мой», – сказал Господь о таком отношении одному древнему подвижнику. А старец Паисий приводит сравнение: пчела, залетая в какой-нибудь двор, минует мусор и хлам и непременно найдет прекрасный цветок, на который и сядет, муха же, влетая в прекрасный сад с благоухающими цветами, все равно отыщет грязь и нечистоту. «Вот так, – поучает старец, – каждый судит о другом по чистоте и расположению своего сердца. Так одних можно отнести к категории мухи, а других – к категории пчелы. А вы себя куда относите?»

В повести В. Каверина «Два капитана» после расстрела санитарного эшелона раненый офицер ждет в лесу, что за ним вернутся солдаты и медсестры, ушедшие подготовить дрезину. Он ждет, потому что верит в людей. Но к нему так никто и не пришел. Верим в людей и мы, но далеко не всегда наша вера оправдывается. Самое же удивительное другое. Обстоятельства жизни порой складываются так, что человек и не может помочь, даже если он этого хочет, а мы верим в него, как будто бы он всесилен. Когда упомянутый офицер стал выбираться из леса сам, то увидел одну из медсестер убитой: значит, они и не могли вернуться за ним. В жизни все встанет на свои места, когда мы прекратим на первое место воздвигать только себя и свои нужды, когда мы увидим вокруг себя таких же людей, как мы сами, с такими же проблемами, немощами и нуждой в чьей-то помощи.

Иногда нам кажется, что другой человек неприветлив к нам, неласков. Мы начинаем думать, что он не чувствует душу других людей, не любит их. А может быть, этот человек замкнулся в себе, потому что сильно переживает. У него неприятности, отчего не нашлось сил быть отзывчивым к другим людям. И не винить его в своей душе, а поддержать и помолиться о нем – вот что так требуется.

Есть давнее наблюдение. В суждении человека об окружающих во многом проявляется личность самого судящего. Как именно? Увы, мы часто судим о других по себе. Как правило, в своих суждениях человек наделяет других собственными качествами – либо отрицательными, либо положительными. В этой связи можно даже сформулировать новую пословицу: скажи мне, как ты отзываешься о ближних, и я скажу, кто ты.

А у поэта Расула Гамзатова есть такие строки:

«Вон человек, что скажешь ты о нем?»
Ответил друг, плечами пожимая:
«Я с этим человеком незнаком,
Что про него хорошего я знаю?»
«Вон человек, что скажешь ты о нем?» –
Спросил я у товарища другого.
«Я с этим человеком незнаком,
Что я могу сказать о нем плохого?»

Итак, во многом от нас самих зависит, что именно видим мы в другом человеке – хорошее или дурное.

Преподобный авва Дорофей рассуждает по этому поводу: «При встрече с людьми больше всего нужно избегать подозрительности, от которой происходит пагубное осуждение. Имею множество примеров, доказывающих, что всякий судит о других согласно собственному душевному состоянию. Допустим, например, что кому-то случилось стоять ночью у дороги, и мимо него проходят три человека. Увидев стоящего, один из них подумает, что он, наверно, поджидает кого-то для блудного свидания; другой подумает, что этот, несомненно, вор: вид у него подозрительный; третий подумает, что этот, наверно, с кем-то условился пойти вместе в храм помолиться и потому ждет его. Так, трое видели одного и того же человека на одном и том же месте, но подумали о нем совсем разное. И это, очевидно, соответственно настроению каждого из них. Как черно-желтые и худосочные тела всякую пищу, какую бы они ни приняли, превращают во вредные соки, хотя бы она была и самой полезной, так и душа с испорченным нравом получает вред от всего, с чем имеет дело, даже от самого хорошего. А имеющий добрый нрав подобен тому, кто имеет здоровый организм, который если и проглотит что-либо и не совсем полезное, все же превратит все в хорошие соки. Так и мы, если будем иметь добрый нрав и будем хорошо себя настраивать, то от всякого дела получим духовную пользу».

В Прологе повествуется, как однажды святителю Иоанну Милостивому, патриарху Александрийскому, наклеветали на одного инока, что он ходит по городу с очень красивой девицей. Он поверил клевете, приказал наказать их и заключить в темницу. В ту же ночь инок явился ему в видении и, показывая раны от побоев, сказал: «Приятно ли тебе это? Разве апостолы так учили управлять стадом Божиим? Ты меня наказал невинно, поверив клевете».

Проснувшись, святитель Иоанн позвал к себе инока и, увидав его, не мог выговорить ни слова: он узнал в нем явившегося ему во сне. Потом он попросил его показать свое тело, чтобы во всем убедиться, и с ужасом увидел, что инок весь избит. Тут он совершенно уверился в невинности наказанного, который рассказал ему следующее: «Когда я шел в Газу для поклонения святым мученикам Киру и Иоанну, мне встретилась эта девица и, припав к ногам, молила со слезами позволить ей со мной идти. Я, оттолкнув ее, убежал; тогда она, вслед мне поспешая, воскликнула: "Заклинаю тебя Богом Авраама, пришедшим спасти грешников, не оставь меня!” "О чем ты меня просишь?” – спросил я. "Я еврейка, – отвечала она, рыдая, – и желаю оставить отеческую злую веру и быть христианкой, не оставь меня, отец! Но спаси душу мою, хотящую уверовать во Христа!” Услышав это, я побоялся суда Божия, взял ее с собою и стал учить святой вере. Придя же ко гробу святых мучеников, я ее крестил в церкви и хожу с ней в простоте сердца, пока не введу в девичий монастырь».

Святой Иоанн, услышав это, в сильной скорби просил у него прощения и хотел наградить, предложив ему сто золотых; но инок отказался, сказав: «Если инок верует, что Господь о нем заботится, то не требует золота; а если любит золото, то не верит, что Бог есть». С тех пор святитель Иоанн еще более стал преследовать грех осуждения, говоря другим: «Дети! Перестаньте осуждать, потому что вы двойному греху повинны. Первый грех: Божию заповедь преступаете, осуждая согрешающего; второй: клевещете на брата, не зная, грешит ли он до сих пор или уже раскаялся».

Многие люди, начав осуждать других, готовы в своих фантазиях крушить всё подряд, ниспровергать всех и вся, они болезненно реагируют на недостатки других и в итоге своих мысленных пререканий приходят к полному внутреннему изнеможению. Осуждение ближних разрушает внутренний мир, приводит к нервозности, лишает сна.

Откуда же это в нас – подмечать в других людях, прежде всего, плохое?

Причина осуждения коренится в нашем самолюбии. Если мы любим себя больше, чем других, то, конечно же, видим в ближних в первую очередь недостатки, а в себе – только достоинства, иначе как признать, что мы лучше других.

Какие же средства даны христианину для преодоления этого искушения?

Средство номер один:
«Не судите, да не судимы будете» (Мф. 7: 1). Святитель Феофан Затворник поясняет это так: «Приговор Господа за этот грех строг и решителен. Кто осуждает других, тому нет оправдания. Как же быть? Как миновать беды? Решительное средство против осуждения состоит вот в чем: считать самого себя осужденным. Кто восчувствует себя таким образом, тому некогда будет судить других. Только и речей у него будет: "Господи, помилуй! Господи, прости мои согрешения!”».

В древнем Патерике мы читаем о том, как собрались некогда иноки рассудить о поступке брата и пригласили на суд авву Моисея. Моисей насыпал в мешок песку, положил себе на спину и пошел судить согрешившего. Братия, встречая старца, спрашивали: «Что значит твоя ноша?» «Это мои грехи, – отвечал авва, – которых я сам не вижу и между тем иду осудить другого за его грехи, которые мне приметны». Вразумленные этим ответом, братия отменили свой суд над согрешившим.

Действительно, если мы знаем свои недостатки и совесть наша не дает покоя за то, что мы поступили в каком-то деле неправильно, то обратим ли мы внимание на оплошности ближнего? Будем ли мы осуждать другого за что-то, зная, что сами не раз поступали не по-христиански?

Преподобный Иоанн Лествичник рассказывает об иноке, который проводил свою жизнь в нерадении. Когда же приблизился час его смерти, он встретил его с улыбкой праведника. Братия спросили его о причине подобного утешения, на что инок ответил, что за всю свою посвященную Богу жизнь он никого никогда не осудил и ни к кому не питал злобы. В итоге в час смерти Бог дал ему утешение во спасении.

И правда, прощая грехи другим и никого ни в чем не обвиняя, мы вносим мир в свою душу. Господь, по Собственному Его слову, не судит того, кто не судит других.

Средство номер два:
перестать высмеивать ближних. У многих это стало уже своего рода потребностью – хоть в чем-то осмеять другого. Между тем эта привычка только с виду кажется невинной потехой, в действительности же совмещает в себе злорадство с жестокостью, а ближний ставится вообще ни во что. Если мы испытываем удовольствие в насмешках над другими людьми, то это верный признак высокомерного, неблагоговейного, а в каком-то смысле и враждебного отношения к ближнему. Ведь всякая насмешка уязвляет и унижает другого человека, стало быть, насмехаясь, мы, возможно не задумываясь, вредим ему, делаем зло. Насмехаясь за глаза, мы портим только самих себя, а насмешка, высказанная в присутствии человека, способна ожесточить и озлобить его.

Насмешничество – признак внутренней нечистоты, когда голос совести уже не слышен, и потому такой человек уязвляет других своей колкой речью. Он смеется, если другой поступил худо, и опять смеется, если другой поступил хорошо. Смеется, когда услышит о веселой истории, но и если услышит о чужой неприятности, снова смеется. Нет в душе такого человека чего-то глубокого, серьезного, подлинного.

Как вести себя тому, над кем смеются? Не обращать на колкости никакого внимания – это главное оружие против насмешек. Если мы будем хладнокровны к насмешкам, значит, они не достигнут своей цели – и над нами перестанут смеяться. Ведь часто дразнят тех, кто дает здесь слабинку. Отнеситесь к насмешкам равнодушно, и им никто не поверит.

Средство номер три:
не нужно разглашать чужие немощи, грехи и недостатки. Во-первых, нам неизвестны мотивы многих поступков других людей: почему они поступили в конкретной ситуации именно так, а не иначе. Во-вторых, часто бывает, что полученная нами информация не соответствует действительности, а мы уже спешим расписывать своим знакомым, «как же он так поступил». В-третьих, это вредно для души, которая всегда после таких пересудов испытывает внутреннее поругание, дискомфорт, опустошение.

Один человек пришел к своему духовному наставнику с такими словами: «Знаешь ли ты, что сказал сегодня о тебе твой друг?» «Подожди, – остановил его наставник, – просей сначала всё, что ты собираешься сказать, через три сита». «Что же это за три сита?» – удивился ученик. «Прежде, чем что-нибудь говорить, нужно трижды просеять это. Во-первых, просеять через сито правды. Ты уверен, что всё, что ты хочешь сказать мне, есть правда?» – «Нет, я просто услышал об этом». – «Хорошо. Значит, ты не знаешь, правда это или нет. Тогда просеем это через второе сито – сито доброты. Ты хочешь сказать о моем друге что-то хорошее?» – «Нет», – с сожалением ответил ученик. «Значит, – продолжал учитель, – ты собираешься сказать о нем что-то плохое, но при этом даже не уверен, что сказанное будет правда. Теперь просеем через третье сито – сито пользы. Так ли уж необходимо мне слышать то, что ты скажешь?» – «Нет, в этом нет особой необходимости», – согласился ученик. «Итак, – заключил наставник, – в том, что ты хочешь сказать, нет ни правды, ни доброты, ни пользы. Зачем же тогда говорить это?»

И каждому из нас, прежде чем распространять сплетни и слухи о наших ближних, стоило бы просеивать всё это через три сита – правды, доброты и пользы.

Даже при очевидно отрицательном поступке ближнего мы не имеем права осуждать его. Ибо нравственная ответственность за поступки бывает неодинаковой у людей, живущих в разных жизненных обстоятельствах. Например, в повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая» двое детдомовских ребятишек, родных братьев, вынуждены в голодный 1944 год идти на воровство хлеба, чтобы прожить еще день. На них ли грех этот или на директоре детского дома, не выдавшем им хлебный паек, достаточный для переезда по железной дороге? А преподобный авва Дорофей рассказывает историю про двух маленьких девочек, одна из которых была принята на воспитание благочестивой девой, другая же – распутной женщиной. Авва Дорофей размышляет об их судьбе: «Обе были малы, обе проданы, не зная сами, куда идут, и одна оказалась в руках Божиих, а другая впала в руки диавола. Можно ли сказать, что Бог равно взыщет как с одной, так и с другой?.. Если обе впадут в блуд или в иной грех, можно ли сказать, что обе они подвергнутся одному суду, хотя и обе впали в одно и то же согрешение? Возможно ли это? Одна знала о суде, о Царстве Божием, день и ночь поучалась в словах Божиих; другая же, несчастная, никогда не видала и не слышала ничего доброго, но всегда, напротив, все скверное, все диавольское – как же возможно, чтобы обе были судимы одним судом? И так никакой человек не может знать судеб Божиих, но Он един ведает все и может судить согрешения каждого, как Ему единому известно».

Таким образом, в жизни подчас всё далеко не так, как это кажется лично нам. Поэтому лучше весь суд о других людях предоставить Богу, самим же обратить внимание на решение проблем собственной духовной жизни и преодоление всего того, за что мы сами можем быть осуждены пред Сердцеведцем Богом.

Валерий Духанин

Источник: «Православие.Ru»