Елицы. Проектируем вместе!

«ПРАВОСЛАВИЕ — ЭТО ПУТЬ ДЛИНОЮ В ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ"

Светлана Коппел-Ковтун

По слову апостола Павла, вражда, ссоры, распри, разногласия — это дела плоти (см. Гал. 5:19). Неудивительно, что эти проявления ветхой природы человека так привычны в мире сем, лежащем во зле. Удивительно другое: почему же мы, православные, призванные быть сынами Божьей Любви и Света, допускаем в наши отношения с братьями и сестрами во Христе это зло разобщенности и недружелюбия? Отчего среди православных часто нет взаимопонимания? О причинах этой беды и путях преодоления недоброжелательности в отношениях мы попросили высказаться руководителя Международного клуба православных литераторов «Омилия», редактора сайта Мгарского монастыря и журнала «Мгарский колокол» Светлану Коппел-Ковтун.

— Почему среди православных часто нет взаимопонимания?

— Православные — тоже люди, а все люди — разные. Это, действительно, важно понимать, чтобы не требовать от окружающих людей чуда. Желаемая нами и воспитываемая православием норма взаимоотношений — это чудо, а не норма на самом деле. Явить иль не явить это чудо другим, решает каждый из нас сам, но даже тот, кто решился явить, не может сделать это сразу. Православие — это путь длиною в целую жизнь.

Кроме того, православные нормы даны нам для того, чтобы проверять себя, а не других на соответствие. Мы вправе требовать чего-либо только от себя, но, к сожалению, слишком часто случается обратное, и это является причиной множества недоразумений в церковной среде.

А еще встречаются люди, номинально православные, но не пробужденные к новой жизни во Христе, то есть живущие волей ветхой, эгоистичной — это, конечно, проблема. Такие «верующие» всегда тянут одеяло на себя, получая радость только от того, что оказываются в центре, и потому, как кукушонок, вечно норовят вытеснить других. Нормальные, с точки зрения христианства, отношения с такими людьми построить довольно сложно: для этого требуется слишком много душевных и духовных сил.

Лично я вижу только один способ решения проблемы разобщенности между верующими: быть действительно православными, христовыми. Полюбивший Христа всем умом и сердцем, всем существом своим, обязательно будет стремиться к заповеданному Им идеалу. Но сложность в том, что каждый из нас убежден в своей подлинности. Разве кто-либо сомневается в своей православности, в своей верности Христу? А если спросить: на чем основана такая уверенность, то окажется, что на самомнении — и только.

Христианина делает христовым подвиг, делание Христа ради, самоотвержение. Надо искать такой жизни, где нашлось бы место подвигу. Только в процессе реального служения человек может правильно оценить себя, увидеть, чего он стоит на деле, а не на словах.

— При каких условиях православная вера объединяет людей?

— Людей разделяет грех, а соединяет — любовь. Полное единство, увы, пока недостижимо.

Вообще, существует два способа объединиться: во зле и в добре. Помните известный психологический принцип: «Против кого мы будем дружить?» — он работает безотказно. Всегда найдется группка единомышленников на что-то недоброе. В добре же объединиться люди редко способны, потому что только во Христе, приняв в себя Христа, мы можем быть едины по-настоящему, т. е. — в любви.

Объединение с другими людьми во Христе — это подвиг, подвиг любви и смирения. Только люди, искренне любящие Христа, способны пребывать в любви с другими людьми. Христос — главное и единственно возможное действительно объединяющее начало.

— Влияет ли материальное положение православных на их взаимоотношения?

— Всё зависит от уровня развития личности. Если человек уже родил в себе подлинную личность и сбросил личину ветхого человека, социальный статус и материальное положение мало влияют на его поведение и поступки. Хотя, думаю, все мы подвержены искушениям, только в разной степени.

Если же человек лишь встал на путь православия, слишком благополучная жизнь может стать причиной его кривохождения и заблуждения относительно собственной личности. Не имея достаточного духовного опыта и рассуждения, не имея даже обычного житейского опыта, человек легко поверит в свою сверхзначимость. Самость, воцарившаяся в сердце, может разрастись так сильно, что для ближнего в нем не останется места, а значит и для Бога.

— Влияет ли ложно понимаемое «смирение» на выстраивание межличностных отношений среди верующих?

— Я наверное удивлю, но мне кажется, что люди, привыкшие к «смиренничанью» — это часто довольно злые люди. Под личиной такого смирения иногда скрываются настоящие многоголовые драконы, с жадностью пожирающие чужие жизни (включая и собственную).
Вообще все, что псевдо, непременно влияет на жизнь личности. Собственно, пока жива псевдоличность, истинная личность — мертва или, точнее, еще не рождена, а значит ее просто нет. А какие межличностные отношения возможны с тем, кого нет? Только псевдоотношения — фальшь, имитация, подлог, измена, лукавство и прочие.

Псевдоотношения разнятся в зависимости от псевдоличин, которые в них вступают, но всегда они бессмысленны и пусты. В них нет и не может быть любви, ибо любовь — свойство подлинной личности.

Следует сказать и о таком привычном псевдосмирении, которое любит убеждать себя в своей слабости и никчемности лишь затем, чтобы ничего не делать. «Мы такие немощные, что правдивость нам не по силам», «мы такие немощные, что милость нам не по силам», «мы такие немощные, что верность нам не по силам» и т. д. и т. п. Только это не смирение, а своеобразное заговаривание собственной совести. Такие люди часто опускаются до настоящей подлости, позволяют ее себе, называя ее немощью. Потому важно научиться различать в себе низости и немощи. Для себя я их различаю вот как: немощь — это хотеть дОлжного, но не иметь достаточно сил для реализации этого должного; низость — это желание недолжного, низкого, пошлого и подлого, то есть желание того, что недостойно звания христианина.

Помните, преподобный Серафим Саровский говорил, что для стяжания благодати всем нам не хватает решимости. На мой взгляд, решимость рождается именно у того, кто перестал прятаться за свою т.н. «немощь», прикрывающую, на самом деле, низость. Стоит избавиться от этого ветхого балласта, и решимость проснется в душе как жажда. В том, кто жаждет, кто стремится напиться, трудно отыскать нерешимость.

— Почему мало кто умеет слышать ближнего?

— Видеть другого, слушать и слышать другого (и Другого) может только тот, кто согнал с пьедестала самость. Её нужно загнать в самый дальний угол и лишить всякой пищи, иначе жизнь совершенно невозможна. Молчать может только тот, у кого есть возможность слушать, у кого есть уши, чтобы слышать что-либо, кроме суеты будней и шипения собственного эгоизма. А таких всегда было и будет мало, ибо мало кто интересуется подлинной жизнью. Слишком многие удовлетворяются суррогатным бытием.

— Каким образом православный должен взращивать в себе культуру общения?

— Чаще общаться со Христом. А для этого человек должен уходить от псевдообщения. То есть, чтобы научиться общаться по-настоящему, надо меньше общаться не по-настоящему. Надо полюбить истину в себе и в другом, надо научиться общаться со Христом в себе и в другом. Но это уже будет общение будущего века. Здесь же, в юдоли печали, такое, настоящее, общение возможно лишь среди сравнительно малого числа собратьев, близких друг другу по духу и устремлениям сердца.

Потому, взращивая свою подлинность, мы должны непременно учиться величайшему духовному искусству — уважению и любви к иному, чуждому, в конечном итоге, к врагу. Только это высокое мастерство действительно научит нас общению.

Беседовал Андрей Сигутин