Катехизация (воскресная школа для взрослых)

​Христиане первых веков были убеждены в том, что они должны набрасывать своего рода покров тайны на свои собрания, на которых они собирались ради богослужения. ... Несмотря на то, что у историков первохристианства мнения по этому вопросу расходятся, мне кажутся вполне вероятными доводы, которые приводятся в доказательство того, что первые христиане сохраняли в глубокой тайне все относящееся к совершению Вечери... Первохристианская Церковь участвовала в общественной жизни не своим культом, а прежде всего своими «делами» (Откр., 2:2, 19; 3:1, 7, 15), достойной жизнью своих членов, своим служением.

Прошло много времени прежде, нежели культ стал своего рода «рекламой» Церкви. Еще больше времени потребовалось, чтобы культ, в конце концов, стал средством пропаганды, публичного проявления веры и христианской жизни. Я очень опасаюсь, что такого рода утилизация культа, и особенно Евхаристии, может иметь для миссии Церкви в мире по крайней мере три чрезвычайно неприятных следствия. Прежде всего, это привело к выдвижению на первый план жертвенного характера Вечери, что отодвинуло на задний план общинный характер трапезы Господней, свойственную ей эсхатологическую радость от того, что она позволяет уже теперь приобщаться к силам будущего века. Над Вечерей нависала угроза превратиться в спектакль, все роли которого были распределены лишь среди духовенства. Отсюда снижение литургической вовлеченности народа крещеных: культ для них — это скорее то, что они приходят видеть, а не совершать. Наконец, в результате этого прекратило свое существование апостольское служение Церкви в мире, прежде всего в плане примерного поведения христиан и церковного служения, а забота о постоянном подтверждении того, что «теперь все новое» (2 Кор 5:17), поскольку Иисус родился, умер и воскрес, была переложена на культ. В этих моих замечаниях имеется некоторая схематизация, и я это прекрасно сознаю. Но тем не менее в них, как мне кажется, отражается некая реальная тенденция, которая может иметь пагубные последствия. Ибо если культ становится спектаклем и в нем, культе, больше не принимают участия те, кого он собирает, если он им дает своего рода оправдание и своей жизнью они более не свидетельствуют о ныне наступивших последних временах, то как можно помешать культу мало-помалу соскальзывать туда, где он становится просто этнической особенностью или выражением народного духа, фольклором?

Таковы причины, по которым, как мне кажется, Церковь должна заново понять, что ее культ не есть главное выражение ее посланничества и милосердного служения в мире. Культ — это не то место и не то время, где и когда Церковь демонстрирует себя миру: он, скорее всего, то место и то время, где и когда Церковь внутренне собирается, куда она возвращается после своего паломничества в мире и откуда она вновь идет в мир. Церковь уповает, что в новом мире культ станет средством воздействия на мир, а главное человеческое устремление будет направлено на литургическое служение. Но культ только предвосхищает это конечное литургическое служение, но еще им не является. Вот почему не столько через Вечерю, сколько через проповедь Евангелия и явление этической и милосердной силы Евангелия Церковь осуществляет свое видимое присутствие в мире.

Жан-Жак фон Альмен. Евхаристия, Церковь и мир