ИЗБА ЧИТАЛЬНЯ

III.
Воспроизведем сначала первый и самый основной текст, устанавливающий особое избранничество Петрово среди других апостолов: «Пришед же в страны Кесарии Филипповой, Иисус спрашивает учеников Своих: за кого люди почитают Меня, Сына Человеческого? Они сказали: одни за Иоанна Крестителя, другие за Илию, а иные за Иеремию или за одного из пророков. Он говорит им: а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр отвечая сказал: Ты — Христос, Сын Бога живого». (Мф. 16, 13-16). Итак, Господь спрашивал всех Своих учеников сначала о том, за кого люди почитают Его, и ученики отвечали, очевидно, в непринужденной беседе, высказывая каждый свои наблюдения, так что и ответы были, естественно, разные: одни слышали, что за Иоанна Крестителя, другие — за Илию, третьи за Иеремию или одного из пророков. И так как ответы были разные, то и отвечали многие (если не все). А затем Господь к ним же ко всем обратил вопрос, на который, хотя давалось и дается много ответов, но должен быть только один. Этих многих ответов не последовало, ибо ответ оказался один, единственный и безусловный. Кем и как он мог быть высказан? Здесь неуместно и даже невозможно было бы разногласие и многогласие: одни-другие. Все ответили как один и через одного, и этим одним, представителем всего апостольского чина, как бы старшиной апостольства, явился Петр, который и ответил за всех, как это и сказано прямо в Евангелии: «а вы за кого почитаете Меня? Петр же отвечая (ἁποκριθείς) сказал». И что он выразил не просто свое личное мнение, но явился устами всего апостольства, это явствует из всего контекста, где молчание других апостолов не может быть понято иначе, как молчаливое согласие с исповеданием Петра. Последний совершил подвиг веры и за это ублажает его Господь. «Тогда Иисус сказал ему в ответ: Блажен ты Симон, сын Ионин, потому что не плоть и не кровь открыли тебе это, но Отец Мой, сущий на небесах» (Мф. 16, 17). Свидетельствуя, что Петр удостоился стать здесь органом божественного вдохновения, Господь с ним и в лице его ублажает *) и весь апостольский чин, общую веру которого Петр исповедовал. И что то была, действительно, общая вера, явствует из дальнейшего повествования Евангелия. Со стороны учеников не последовало не только никаких вопросов или недоумений, которые были обычны для них в случаях замешательства, но, очевидно, царило полное согласие. Это явствует из дальнейших слов: «тогда запретил ученикам своим, чтобы никому не сказывали, что Он есть Иисус Христос» (Мф. 16, 20). Значит, это
*) Блаженным называются в Евангелии те, кто исполняют закон Христов и удостаиваются испытания в верности ему: заповеди блаженства! Ср. также текст Ев. Луки II, 27-28: блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! А Он сказал: блаженны, слышащие Слово Божие и хранящие его. Ср. также в притче о рабах: блаженны рабы, которых господин пришедши застает бодрствующими. Лк. 12, 37, 43.
знали все апостолы. Эта же черта еще явственнее выступает в более сжатом, но потому и более выразительном повествовании о том же у ев. Марка и ев. Луки. Мр. 8, 29-30: «Он говорит им: а вы за кого почитаете меня? Петр сказал Ему в ответ: Ты — Христос. И запретил им, чтобы никому не говорили о Нем». Этот краткий рассказ нельзя иначе понять, как в том смысле, что Петр ответил за всех и от лица всех, и при том то, что думали все. Ср. Лк. 9, 20-21: «Он же спросил их а вы за кого почитаете Меня? Ответил Петр: за Христа Божия. Но он строго приказал им никому не говорить о сем». Рассказ ев. Луки вполне совпадает здесь с повествованием ев. Марка. Оба эти повествования в отношении к более пространному рассказу у ев. Матфея дают схему события, достаточно ясную и там, которая оставляет вне сомнения, что исповедание Петра принадлежит всем апостолам нераздельно, и Петр здесь является устами апостолов. Поэтому, не умаляя значения Петра, которому было дано здесь выступить представителем всего апостольства, следует ни на минуту не упускать из вида двойственного характера этого выступления, личного и коллективного, чтобы по надлежащему уразуметь и обращенное к нему обетование Спасителя. Петру было свойственно выступать от лица всех апостолов, в силу стремительности его темперамента (и не всегда притом проявлявшегося в одинаково благоприятном для него смысле), как мы уже знаем: при хождении Христа по морю, Петр устремляется к Нему на встречу, но пугается и слышит упрек Учителя в маловерии (Мф. 14, 28-31), припадает к коленам Иисуса после чудесного лова, свидетельствуя о своей греховности (Лк. 5, 8); прекословит Христу после речи Его о страданиях (Мф. 16, 23); спрашивает от лица всех учеников: «вот мы оставили все и последовали за Тобою, что же будет нам? (Мф. 19, 27, Лк. 12, 41). Неоднократно Петр отвечает из среды окружающих, как при исцелении кровоточивой: Лк. 7, 45; 12, 41; 13, 36; 11, 21; спрашивает объяснения притчи: Мф. 8, 29, Лк. 9, 28; на горе Преображения Петр хочет построить три кущи: Мр. 9, 5, Мф. 17, 4, Лк. 9, 33; противится омытию ног: Ио. 13, 6, просит изъяснить притчу: Мф. 15, 15; отвечает от лица двенадцати: «Господи, к кому нам идти? Ио. 6, 68; утверждает, что если все соблазнятся, то он не соблазнится: Мк. 14, 29, Мф. 26, 33, ср. Лк. 22, 33, Ио. 13, 37, (на что и слышит в ответ пророчество о своем отречении), противится омовению ног: Ио. 13, 6-9; пытается защитить Учителя мечем, за что также заслужил порицание: Ио. 18, 10-11, Мф. 26, 51-4.
Итак, в ответе Петра от лица всех апостолов не было вообще необычного, он соответствовал, прежде всего, его личному характеру, помимо особых его полномочий в среде апостольской. Однако, в данном случае, исключительном по своей важности и торжественности, это полномочие говорить одному за всех молчаливо предоставляется ему всеми апостолами, а, главное, подтверждается самим Христом, который в его лице обращается ко всему апостольству, признавая в нем его представителя, так сказать утверждая его в первостоятельстве. Однако, неверно, чтобы значительность ответа связана была лишь с его содержанием. Нельзя утверждать, чтобы Петром впервые была выражена вера в Иисуса, как Христа и Сына Божия. Это исповедание неоднократно было произносимо раньше, согласно повествованию Евангелия уже при первом призвании апостолов. Нафанаил (Варфоломей), один из двенадцати, присутствовавший, стало быть, и на пути в Кесарию, в ответ на слова Христа, что он видел его под смоковницей, произносит исповедание Петрово: «Равви! Ты — Сын Божий, Ты— Царь Израилев». Иисус сказал ему в ответ: «ты веришь, потому что Я сказал тебе: «Я видел тебя под смоковницей», увидишь больше сего» (Ио. I, 49-50). О том же свидетельствовал Иоанн Креститель пред учениками своими: «Не я Христос, но послан пред Ним.. Тот, которого послал Бог, говорит слова Божия... Отец любит Сына и все дал в руку Его. Верующий в Сына, имеет жизнь вечную» (Ио. 3, 28-35). Эту же веру получила от самого Спасителя и свидетельствовала своим соотчичам жена Самаряныня, которой открылся Господь: «женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я, который говорю с тобою... Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город и говорит людям: «пойдите, посмотрите Человека, который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос?... А женщине той говорили (самаряне): уже не по твоим речам веруем, ибо сами услышали и узнали, что Он есть истинно Спаситель мира — Христос» (Ио. 4, 25-6, 28-9, 42). Далее и сам Петр произносил уже ранее, при других обстоятельствах, такое же исповедание веры и опять от лица двенадцати, как их старшина или представитель, хотя на это исповедание обычно обращается меньше внимания, потому что за ним не последовало ублажения Петра. «Тогда Иисус сказал двенадцати: не хотите ли и вы отойти? Симон Петр отвечал Ему: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога Живого. Иисус ответил им: не двенадцать ли вас избрал Я? но один из вас диавол». (Ио. 6, 67-70) Веру во Христа, как Сына Божия, на прямой вопрос Его, исповедовал исцеленный слепорожденный (Ио. 8, 35-8). Эту же веру исповедовала Марфа, сестра Марии и Лазаря, в беседе с Господом пред воскрешением Лазаря (10. 11, 27): «так, Господи! я верю, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир». Нельзя забывать, что божественность Иисуса неоднократно, во ушию апостолов, исповедовали «верующие, но трепещущие» (Иаков 2, 19) бесы. Так в стране Гергесинской «они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий?» (Мф. 8, 29). «Иисус, Сын Бога Всевышняго» (Мр. 5, 7., Лк. 8, 28, ср. Мр. 1, 24). «Господь, изгоняя бесов, не позволял бесам говорить, что они знают, что Он — Христос» (Мр. 1, 34). «И духи нечистые, когда увидели Его, падали пред Ним и кричали: Ты — Сын Божий. Но Он строго запрещал им, чтобы не делали Его известным» (Мр. 3, 11-12). «Выходили также бесы из многих с криком и говорили: Ты Христос, Сын Божий. А Он запрещал им сказывать, что они знают, что Он — Христос (Лк. 4, 41). Диавол, искушавший в пустыне, еще сомневался и спрашивал: «Если Ты Сын Божий» (Мф. 3, 3, 6., Лк. 4, 3, 9), но теперь эти сомнения уступили, очевидно, ведению и вынужденному, против воли исступленному исповеданию, которое и сделалось обычным, постоянно повторяющимся явлением.
Слепцы, настойчиво домогавшиеся исцеления и получившие его за свою веру, вопияли: «помилуй нас, Иисусе, Сыне Давидов» (Мф. 9, 27, 20, 31, Мр. 10, 47-8). Конечно, это не есть полное исповедание Петра, но, во всяком случае, первый шаг к нему, ибо «Сын Давидов» и есть обещанный Мессия.
Не следует, наконец, забывать, что еще ранее Кесарийского исповедания Петра оно было произнесено именно всеми другими апостолами, помимо его, после его неудачного хождения по воде: «и когда вошли они (Иисус и Петр) в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонившись Ему, и сказали: истинно Ты Сын Божий» (Мф. 14, 38).
Из всех этих свидетельств явствует, что исповедание Христа Сыном Божиим, как молния, многократно прорезало, атмосферу, Его окружавшую. Поэтому не столько содержание торжественного исповедания само по себе своей новизной придает такое значение словам Петра, сколько самая значительность этого момента усвояет им такой исключительный вес. В духовном развитии учеников, в их приуготовлении к страшному Гефсиманскому и Голгофскому испытанию веры, этот момент имеет значение перелома, после которого Господь прямо и определенно начинает готовить их к предстоящему. «С того времени Иисус начал открывать ученикам Своим, что Ему должно идти в Иерусалим и много пострадать от старейшин и первосвященников и книжников и быть убиту и в третий день воскреснуть». (Мф. 16, 21, Мр. 8, 31-2, Лк. 9, 22). Господь хотел утвердить в учениках семя веры пред лицом страшного испытания. И, однако, насколько даже в Петре было смутно сознание происходящего и слаба готовность к будущему, явствует из того, как он начал тут же прекословить Учителю, и с какой поспешностью на горе Преображения он хочет построить три кущи, явно забывая, или проходя вниманием мимо грозных предварений о предстоящих страданиях. О других же апостолах можно судить по лаконичному и выразительному замечанию у Марка 10, 32: «когда были они на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, и они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе». Непосредственно за беседой на пути в Кесарию Филиппову, согласно всем трем синоптикам, следует Преображение, которое есть уже приготовление к Голгофе, в некотором роде предварительный внутренний итог земного пути Спасителя: в ответ на исповедание веры, произнесенное Петром, некоторым из них, (т. е. трем, дается «не вкусить смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в царствии Своем» (Мф. 16, 28— Мр. 9, 1 — Лк. 9, 27). С горы Преображения, чрез славный вход в Иерусалим, путь лежит на Голгофу. Преображение, вместе с торжественным входом в Иерусалим, было ответом Господа на исповедание веры всех учеников, произнесенное устами Петра, оно явилось предварением грядущей славы Его и, стало быть, предварительным оправданием веры. Но и в своем непосредственном ответе Господь хочет запечатлеть в уме учеников, в этот критический и поворотный для их развития момент, их конечное высокое призвание, еще смутно рисовавшееся им в тумане иудейских национальных мечтаний и человеческих слабостей. Это призвание — быть служителями и основанием Церкви Христовой. Определению этого призвания и служат слова Господа, непосредственно обращенные к Петру, но относящиеся ко всем двенадцати. В этих торжественных словах и видят обычно установление «примата» Петрова. Попытаемся, в связи с предыдущим, понять их значение.