˙·٠•●♥ Ƹ☦Ʒ ♥●•٠·˙ МИССИОНЕРСКОЕ СОЗНАНИЕ ХРИСТИАНИНА

Дзззззззззззз!!!!!!

Будильник в телефоне звенел железным, противным тембром. Такой звук Дима выставил специально, чтобы просыпаться быстрее и решительнее.

Дима протянул руку к телефону, отключил будильник и стал просматривать в электронном блокноте план на сегодняшний день. Событий предстояло много. Занятие в театре, визит в редакцию, запись видеоблога, поездка в реабилитационный центр с катехизаторской беседой, встреча с другом-монахом, вечернее богослужение...

О, сколько всего! Да, и еще и встреча с отцом Василием, старым другом, который сегодня проездом в городе! Суббота обещала быть насыщенной.

Дима встал с постели и побежал в ванную комнату, по пути заскочив и на кухню – поставить чайник. Через полчаса он уже выходил из подъезда, направляясь в театр.

Дима – церковный катехизатор и миссионер. Занимался он всякой проповеднической деятельностью: писал статьи, вел библейские занятия, проповедовал в храме…

Спросите, причем здесь театр? Дима ходил в театр по субботам на очень важную для него и интересную «репетицию». Режиссер театра, хорошая знакомая, давала ему возможность произнести проповедь перед профессиональными актерами.

Упражнение действительно было уникальным и полезным. Дима выходил на сцену, актёры рассаживались в зале. Дима говорил проповедь, подготовленную для произнесения в храме на следующий, воскресный, день. Потом следовала критика со стороны актеров. Разговаривать с ними было весьма интересно, потому что значительная часть театральной братии или не верила в Бога, или же не ходила в храм.

Сегодня Дима нес актерам проповедь на грандиозную тему – о смысле жизни. Да, ничуть не меньше. Главной изюминкой материала была мысль известного профессора богословия. Звучала она приблизительно так:

«Представим себе, что мы видим человека, копающего землю. Походим к нему и спрашиваем: ‟Зачем копаешь?” Что же мы подумаем, если он ответит: ‟Не знаю”? Наверное, что это не совсем здоровый человек. Как же можно что-то делать – и не знать зачем? И это мы говорим о копании земли. А что же сказать о целой жизни, которая несоизмеримо выше копания? Миллионы людей на нашей планете живут – и не знают, зачем!»

В этот раз проповедь получилась. Дима удачно вставил в свое слово мысль профессора, актеров «зацепило». Реакция была, и довольно живая. Сказанное обсудили. Даже неверующая часть театральной братии прониклась рассказом. Дима, довольный успехом, побежал дальше.

А дальше была редакция церковного журнала, запись блога в студии… Все это время Дима думал о предстоящей встрече со знакомым монахом, с которым он когда-то учился на церковных курсах. Очень хотелось увидеть, как теперь выглядит старый друг, поговорить с ним, послушать его.

Разговор состоялся, но он оказался очень неожиданным для проповедника.

Друзья встретились возле станции метро и пошли в ближайшее кафе, по дороге засыпая друг друга вопросами. Отец Василий рассказывал про монастырское житие-бытие, Дима взахлеб говорил о миссионерских идеях, о разных проектах с его участием. Друг-черноризец слушал внимательно.

– Слушай, а давай я тебя приведу сегодня на мою лекцию, и ты расскажешь о миссионерстве с иноческой точки зрения. Вот как ты смотришь на проповедничество именно с позиции монаха. Поговорим о великих монахах-миссионерах, о современной проповеди в монастырях, – предложил Дима, когда они уселись за столик в маленьком кафетерии.

Ответ был совсем не тот, на который рассчитывал миссионер. Отец Василий в некотором раздумье помешал ложечкой чай и, как бы извиняясь, сказал:

– Ты знаешь, не уверен, что смогу вам чем-нибудь помочь.

– Почему? – удивился Дима. – Разве ты против того, чтоб проповедовать?

– Да не против я. Тут другое…

Твое слово никого не затронет, пока твоя жизнь не станет проповедью

Отец Василий помолчал, прихлебывая из чашки. Дима смотрел на него и ждал. Наконец монах продолжил:

– Позволь, я тебе скажу, что думаю по этому поводу. Понимаешь, твое слово не будет иметь никакого веса и никого не затронет, пока твоя жизнь не станет проповедью. А, когда это произойдет, тебе уже не захочется ничего говорить, да и слова-то уже особо не понадобятся. Мне вообще кажется, что не стоит тратить драгоценное время на болтовню. Лучше использовать его для познания Бога.

Друзья помолчали. Дима сразу не нашелся, что ответить. В словах отца Василия, безусловно, присутствовала какая-то логика. Если бы перед Димой сидел не старый друг, с которым он пуд каши съел и множество ночей напролет проговорил, то, возможно, он бы и начал доказывать что-то, скажем так, «из головы». Но он хотел расслышать мысль монаха сердцем и для себя понять ее правоту или неправоту.

Он начал медленно отвечать, взвешивая каждое слово.

– Подожди… Но ведь должна быть в евангельском слове, мною проповедуемом, какая-то сила, которая в некотором смысле не зависит от моей праведности или неправедности. И Бог способен подарить веру человеку от слышания этих слов, независимо от того, кто их произнес. Мы ведь проповедуем Христа не потому, что достойны говорить о Нем, а потому что Он достоин, чтобы Его воспевало все творение! И разве мы не познаем Бога, говоря о Нем?

Отец Василий на минуту задумался. Потом как бы решился на что-то.

– Удар держишь? – спросил он, улыбнувшись.

В лексиконе друзей эта фраза была техническим термином. Употреблялась, когда один из собеседников хотел открыть другому какую-то не очень приятную истину.

– Держу, – тоже улыбаясь, проговорил Дима. Правда, улыбался он через силу.

– Дима, прости, но люди не слышат тебя. Душою – не слышат. Я тебя в этом уверяю. Они не слышат тебя, потому что ты не слышишь себя. Ты возглашаешь те истины, которые ты не пережил. Это просто за-яв-ле-ния, понимаешь?

Я потому и в монастырь пошел, что устал от бесконечной болтовни, какой-то войны идей, этого всего околоцерковного шума. Люди не понимают, что говорят, даже когда поздравляют друг друга словами «Христос Воскресе!» Потому что у них в сердце Христос не воскрес.

И так мы все большей частью и живем – говорим о Боге, не зная Бога; проповедуем Христа, не зная Христа. Я сейчас не лично тебя имею в виду, прости. Но вообще всю эту мирскую движуху, всю эту якобы проповедь.

Святые отцы до старости подвизались в посте и молитве, а потом уже, по просьбе братии, говорили какие-то слова увещания. А мы, едва уверовав, начинаем болтать о Боге направо и налево. И думаем, что Христа проповедуем – какой стыд! А посмотри на нашу жизнь – так там вообще ничего христианского. Где молитва, где пост, где воздержание, где смирение?

Нет ничего. А что есть? Клубы, тусовки, молодежки, блоги, статьи, посты в соцсетях… Тысячи, миллионы слов, сказанные впустую. Слова, которыми мы прикрываем наше убожество, нашу бездуховность, нашу гордыню и мирские страсти. Проповедуем, проповедуем… А христиан-то среди нас и нет. Потому-то и люди в храмы не идут – Господа в нас не видят. А от слов уже давно все устали. Слова, слова…

Проповедуем, проповедуем… А христиан-то среди нас и нет

Отец Василий махнул рукой и стал допивать остывший чай в тишине. Во время своей речи монах сильно разволновался. Было понятно, что затронута какая-то очень личная, больная тема, и что сказанные только что слова родились из глубоких сердечных переживаний и размышлений.

Сказано было четко, хлестко – в духе бескомпромиссного монаха. Собственно, отец Василий таким был всегда, сколько Дима его знал.

Но Дима тоже начал, что называется, входить в раж. И для него тема была важной, личной. Он взволнованно стал говорить:

– Давай разберемся… Конечно же, первая обязанность благовестника (и вообще всех христиан) жить по-христиански. Чем чище жизнь, тем сильнее воздействует слово – с этим никто не спорит. Но в то же время христианам необходимо просто наполнять мир правильными словами о Боге!

Посмотри, мир полон проповедью – но, увы, не о Христе. Сегодня проповедуют все – политики, блогеры, радиоведущие, телезвезды, журналисты. Проповедует женщина соседке, таксист – попутчику, девушка – подруге, начальник – подчиненным. Проповедует даже рекламный билборд на улице. Любой монолог или диалог, любой текст содержит в себе какие-то мировоззренческие установки, и в этом смысле любой разговор или текст есть проповедь. И, если проповедует весь мир, то христиане просто не имеют права молчать о своем Господе!

Ты понимаешь, что если мы христиане, мы о-бя-за-ны говорить людям о Христе?!

Отец Василий внимательно слушал и как бы нехотя кивал головой. Было видно, что тезисы ему знакомы, но особого сочувствия не вызывают. Дождавшись небольшой паузы в речи Димы, он сказал:

– Друг, прости, но ты подумай: а вдруг ты просто теряешь время? Время, которое можно было посвятить усиленной молитве, чтению духовной литературы, помощи ближним? А что, если все это твое «миссионерство» – просто уловка диавола, игра тщеславия, потакание своим страстям? И конкретного плода ведь нет. Вот скажи: ты можешь назвать кого-то, кого ты обратил в христианство из неверия?

– Ну… Наверное, нет.

– Вот! А сказано: «По плодам их узнаете их» (Мф. 7, 20).

– Но...

– Подожди. Скажу самое главное. Я знаю, что тебя хвалят, благодарят, любят даже. Но ведь цель христианского благовестника совсем не заключается в том, чтобы люди полюбили его. Проповедник трудится для того, чтобы люди полюбили Бога. И если таких плодов нет – время потрачено зря. И не просто потрачено зря – эта пустая трата является прекрасным показателем того, что твой путь спасения выбран неверно.

Проповедует человек уже тогда, когда сердце полно Богом. «Ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12, 34). Чтобы Бог вошел в сердце, необходимы годы труда! А иначе вся эта «проповедь» – лишь болтовня, расчесывающая тщеславие. Ты вообще не думал о том, что ты получаешь удовольствие от проповеди именно потому, что тебя за нее хвалят?

– Отец Василий! Постой! Вспомни, пожалуйста, стихи из пророка Исаии: «Как дождь и снег нисходит с неба и туда не возвращается, но напояет землю и делает ее способною рождать и произращать, чтобы она давала семя тому, кто сеет, и хлеб тому, кто ест, – так и слово Мое, которое исходит из уст Моих, – оно не возвращается ко Мне тщетным, но исполняет то, что Мне угодно, и совершает то, для чего Я послал его» (Ис. 55, 10–11).

Что следует из этих стихов? Слово Божие и проповедь о Боге совершает свое невидимое действие, пусть даже проповедник и не свят. Потому что есть Тот, Кто действует через слово о Нем.

Слово проповеди найдет своего слушателя! И хоть немного, но изменит его сердце, утешит, обратит к Богу. Я верю в это, верю в слово Божие! И верю, что это происходит вне зависимости от степени греховности или праведности проповедника. Как писал поэт:

Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, –
И нам сочувствие дается,
Как нам дается благодать...

Отец Василий, ты же монах, ты ведь знаешь радость о Господе! Она такова, что ей невозможно не делиться с другими людьми! Да, «от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12, 34). И если мы перестаем беседовать о нашем Господе, то, возможно, потому, что Его нет в нашем сердце.

А что касается удовольствия от похвал… Да, к любой христианской добродетели мы можем примешивать тщеславие. Но это не значит, что виновата добродетель и что ее нужно перестать творить!

– Дима, я видел в монастыре людей, которые познали Бога, и им было что сказать о Нем. И все они – молчали. Потому что Бог познается в тишине и молчании, а не в голословных утверждениях того, о чем ты не имеешь никакого понятия.

Повторю: я слышал за годы воцерковления очень много слов о Христе, а жизни христианской почти не видел. И слова мне смертельно надоели. Я, по крайней мере, в этом самообмане участвовать не намерен.

– Отец, вот ты мне сейчас как будто бы ловушку какую-то ставишь. Я уже сталкивался с тем, что лукавый через ближних воздвигает мысленные капканы, что ли. Этакие силки на пути к самому прекрасному в мире служению, которое я всем сердцем люблю, – миссионерству. Тому служению, о котором написал пророк Даниил: «И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде — как звезды, вовеки, навсегда» (Дан. 12, 3).

Я уверен, что словесная проповедь о Боге должна прозвучать – так Христос повелел. А все остальное Господь в свое время сделает. В это надо глубоко верить. И я – верю! Я верю в Бога, Который действует в мире через слово о Нем!

– Дима, Иуда тоже поначалу был проповедником.

Дима запнулся. Эта фраза как будто бы хлестнула его по лицу. Воцарилось молчание. Отец Василий взял со стола уже совсем холодную чашку и теребил ее в руках. Дима почувствовал сильную усталость. Он не был готов продолжать этот разговор дальше. Все сказанное нуждалось в осмыслении.

Оба спорщика ощутили, что пришло время сворачивать дискуссию. Иначе друзья рисковали поссориться.

Дима улыбнулся, опять же через силу, и перешел на другую тему.

Через час отец Василий уже сидел в электричке, едущей за город, а Дима продолжал свои миссионерские труды. Понятно, что проповедник теперь не мог думать ни о чем другом, как о словах друга. Все это надо было как-то решить и найти ответ. Диме это было настолько же необходимо, как воздух.

Вечер прошел в сомнениях, даже в унынии. Оказалось, что отец Василий, сам того не желая, нанес миссионеру сильный удар.

Действительно, Диме как бы нечем было крыть. Он знал, что он грешен. И ему не были известны люди, которых он прямо-таки обратил в христианство свой проповедью. А что, если отец Василий прав, и Димин труд бесплоден и даже вреден?

А что, если отец Василий прав, и Димин труд бесплоден и даже вреден?

Почва начинала уходить из-под ног. Посоветоваться было не с кем. А ответ на ситуацию был нужен, как утопающему спасательный круг.

И ответ пришел. Причем довольно быстро – на следующий же день. Пришел так, как это иногда бывает – с той стороны, с которой его совсем не ждешь.

В воскресенье утром Дима произнес в храме на богослужении свою проповедь, рассказанную накануне актерам. Ту самую, о смысле жизни. Произнес почти слово в слово. Правда, говорил без огонька – сказалась вчерашняя беседа с отцом Василием. А вечером того же дня ему позвонила режиссер театра и, заливаясь смехом, рассказала историю.

Каждое воскресенье в театре проходят занятия мастер-класса. Актеры занимаются с людьми азами сценического искусства. Перед началом занятий всегда бывает разминка – каждый участник поднимается на сцену и рассказывает о главном впечатлении прошлой недели.

И вот на сцену вышла какая-то девушка, встала на то же место, где еще вчера стоял Дима, и говорит:

– Я хочу вот что вам рассказать. Представим, что мы видим человека, копающего землю. Походим к нему и спрашиваем: «Зачем копаешь?» Что же мы подумаем, если он ответит: «Не знаю»? Наверное, что это не совсем здоровый человек. И это – копание земли. А что же сказать о жизни, которая несоизмеримо выше копания? Миллионы людей на нашей планете живут – и не знают, зачем!

Все актеры пришли в замешательство, смотрят на девушку. Девушка, видя их реакцию, тоже смотрит во все глаза, не понимает, что такого она сказала.

– Скажите, а откуда вы это все взяли? – спросили ее.

– Сегодня утром я гуляла в парке. На душе было плохо, по разным личным обстоятельствам… Смотрю – в парке храм. Решила зайти. Захожу, а там батюшка какой-то молодой говорит проповедь. Я попала как раз на эти слова – про копание и про смысл жизни. Они мне очень понравились и во многом помогли. Мое уныние ушло.

Я вспомнила, что Бог есть, и Он любит меня, и все обязательно должно быть хорошо – потому что Бог есть, и смысл моей жизни, значит, тоже существует. Все в жизни будет со смыслом, если помнить о Боге. Вот я и решила вам пересказать эти слова замечательные, потому что они – лучшее впечатление за прошедшую неделю.

Несколько уточняющих вопросов помогли узнать то, что и так уже все поняли: храм был тот, где Дима проповедовал, и проповедующий «батюшка» – не кто иной, как он сам.

Еще режиссер по телефону рассказала, что всех актеров поразил этот «круговорот проповеди в природе». Профессор в Москве произносит некую мысль, Дима в другом городе рассказывает ее актерам, потом эта же идея западает в душу некой девушке и снова возвращается к актерам – ровно с того же места, где звучала вчера. И к Диме, получается, эта мысль вернулась через тех же актеров…

Всех актеров поразил этот «круговорот проповеди в природе»

– Слушай, но как же интересно получилось, а? – говорила режиссер. – Видишь, Бог открыл тебе единичный случай воздействия твоей проповеди. Наверное, эта обратная связь в данный момент жизни очень нужна тебе. Так, как нам, актерам, нужны аплодисменты. Не потому, что актеру якобы не терпится удовлетворить свое тщеславие, как некоторые считают. А потому, что аплодисменты – это знак того, что тебя поняли, твой труд не прошел даром. Твои слушатели с тобой, и ты с ними, и вы вместе переживаете радость открытия какого-то важного жизненного смысла… Ладно, пока, Дим. Жду в субботу на репетицию!

Дима отложил мобильный, подошел к окну и стал смотреть на огни вечернего города…

Что он чувствовал? Наверное, то, что чувствует любой человек, когда получает от Бога ответ на вопрос. Тот ответ, который вовсе не означает, что наши собеседники неправы. Просто этот ответ бывает нужен лично нам в тот или иной момент времени.

Ведь для чего мы получаем от Бога ответы? Чтобы понять то, что нам необходимо осознать именно сейчас.

А еще – для того, чтобы просто жить и работать дальше…

Сергей Комаров

7 ноября 2019 г.