Обо Всём

Только она и Бог

Батюшка замолчал. Задумался о чем-то своем. Немудрено, потому что повторное переживание этой истории далось ему непросто. Я это понимала. А потом начал вспоминать, как приезжали к нему в гости Иван с Верой. Как жарили они шашлыки, говорили, смеялись.
Я сама хорошо знаю и люблю эти посиделки у отца Евгения. Когда много народа и ломится стол. Ломится не потому, что батюшка сказочно богат. А потому что каждый что-то принес с собой. На костре варится уха или жарится мясо. Или грибы: батюшка – мастер делать шашлык из шампиньонов. Тут же домашнее вино или вишневая настойка. А для меня персонально «не женское» пиво. Я ни вин, ни настоек не люблю.
И течет беседа. И мирская, и духовная одновременно. Хорошо, тепло, легко, по-домашнему.
– И знаешь, – говорил мне отец Евгений, – если раньше радость общения с той семьей поддерживалась накрытым столом, то с уходом Ивана и стол ушел на 125-й план. Радости от него нет никакой. Понятно, что он есть, мы сидим, общаемся. Но душа-то болит. И воспоминания эту боль не облегчают. И никакие соболезнования не утешают. И не утешат никогда. Утешает молитва. Ты сидишь, молчишь, молишься про себя. И вдруг попадаешь на такую волну, что спокойно и тебе, и человеку. Совсем другое качество общения. Совместное пребывание в молитве дает обоюдную внутреннюю тишину. А словесное утешение не дает ничего. Особенно – с упором на мир.
– Ой, ну хватит. Столько времени прошло, – говорили Вере знакомые. – Сколько можно скорбеть?!
– Тю. Что тут такого?! Сколько жен теряет мужей. Ты красивая, еще выйдешь замуж.
– Но от этого ей становилось только хуже, – говорил батюшка. – Потому что такие браки – это огромная редкость. Их почти не бывает. Это дар Божий и труд человеческий. Я Вере сразу сказал: «Никому ничего не рассказывай, ничем ни с кем не делись. Тебе будет только больнее. Ты откроешься – а тебя никто не поймет. Только додавят».
Додавят. Увы, так тоже бывает. Кто-то «додавливает» из лучших побуждений, не специально, как бы утешая. А кто-то, к огромному сожалению, и специально. Для чего? Сложно объяснить. Возможно, хотят убрать из своего благополучного мира даже намек на беду и боль.
– Я еще в детстве читал сказки, и меня всегда удивляло, – вспоминал отец Евгений. – Вот есть несчастный персонаж, у которого беда на беде. А рядом с ним какие-нибудь сестры, мачехи, бабки, которые его еще больше догружают и добивают. Своей детской душой я никак не мог это принять. Люди же не могут быть такими! Неужели не видно, что человеку плохо? А они зачем-то делают еще больнее! Но так не бывает! Какие-то выдуманные злые герои. А когда я вырос, я понял, что часто так и есть. Это, знаешь, как одного гуся укусила собака. Ты под перьями этого не видишь. Но другие гуси его начинают сторониться и к себе не подпускают. А если он начинает подходить: «Я же ваш, я всегда с вами был. Мне просто сейчас больно», – они начинают на него шипеть, прогонять. Ты смотришь: что такое? Один гусь отдельно, а все в стае. Осматриваешь его, и оказывается – он ранен. И поэтому гусиное общество его не принимает. Выживает сильнейший. И в жизни люди зачастую ведут себя как животные. Человек тяжело ранен. Может, он и не будет носить темный платок и иметь скорбное лицо, но он уже будет другим. Не внешне – внутренне. Он не будет разговаривать на какие-то темы. Он не будет материться, он не будет празднословить, не будет осуждать, слушать бестолковую музыку. Ему не до того, ему больно. Но никто этого не будет понимать. Его будут толкать, щипать, как эти гуси. Гнать от себя, если он не будет как они. Чтобы жить, не задумываясь ни о чем таком. И то, что в сказках показывается, оказывается, в жизни так и есть.
Конечно же, вокруг Веры были и есть добрые люди, которые искренне стараются ей помочь. Батюшка с матушкой, другие. Но главное – рядом с ней Бог, Который ее поддерживает и несет на руках.
– Если бы не эта Его поддержка, она бы сошла с ума, – говорил мне отец Евгений. – Потому что по большому счету сейчас она совсем одна. Иван ушел, и ни дня без боли. Дети – на той стороне. Увидеться с ними возможности нет. Из тех, с кем она работала, никого не осталось. Никаких клиентов. В домах нет отопления. Одиночество, холод, непонимание. Только она и Бог.

Этот мир уже не настоящий

Я слушаю, и мне все равно непонятно. Непонятно, почему Богу нужно было забрать одного человека и сделать несчастным другого? Почему нельзя было оставить обоих здесь на земле и позволить им быть счастливыми еще десять-двадцать лет?
Я спрашиваю об этом отца Евгения. Хотя и знаю, что он не любитель «препарировать Промысл Божий». Он сам так и говорит, что неблагодарное это дело.
Он молчит, думает. Я вижу его по видеосвязи. Я очень хорошо знаю это его лицо. Сейчас он скажет что-то, что было выстрадано, вымучено, сотни раз думано-передумано. Он проводит рукой по лицу, как будто смахивая думы, которые и ему самому нелегки. И отвечает на мой вопрос. Отвечает не потому что точно знает ответ. А потому что сам его ищет:
– Эта история для меня очень важна, потому что на моих глазах произошло удивительное духовное преображение человека. Свершилось настоящее чудо. Но оно не такое, к которому мы привыкли: «Жили они долго и счастливо и умерли в один день. Хэппи энд!». Оно с каким-то явным упором на вечность. Знаешь, Лен, иногда самые чистые человеческие чувства смазывают настоящую Божественную Любовь. Когда нам хорошо, мы часто останавливаемся на этом простом человеческом счастье. Пусть очень светлом, но – земном. Это тяжело выразить словами, но в духовном мире есть такая глубина, которую невозможно постичь без полной веры и доверия к Богу. А зачастую это доверие выражается в несении креста. «Что тебе, человек, нужно? Ограничишься ты только земным или жаждешь большего?». Мы почти все ограничиваемся земным. А ведь в нас сокрыт огромный духовный потенциал! Но мы сами этот потенциал возделать не можем. Нам мешает наше земное счастье. Нас ограничивает наше земное положение. Мне самому это больно и страшно понимать. Это приблизительно как у апостолов со Христом. Они любили Его как учителя, как Сына Божиего. Но со своим земным, меркантильным пониманием. Но это оказалось несравнимо с тем, что произошло после Его воскресения. Когда все мирском отошло, и пришла благодать, сошел Дух Святой и открыл им высоты, не соизмеримые ни с чем. «Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его». Но это пришло через огромную трагедию, потерю и боль. Духовное царство, которое Господь обещает и обязательно даст, нельзя променять на земное. А совместить – не знаю… Может быть, поэтому с нами это случается. Господь забрал Ивана в самый лучший момент. Это избитая фраза – но это так. Я тому свидетель. А Вере, отняв у нее земной рай, Он, возможно, приоткрыл Свою дверь туда, где Он приготовил для нас лучшую жизнь. Да, боль никуда не уходит, но и постоянная благодать чувствуется. Жизнь ее стала совсем другой. Для многих это непонятно. Потому что все люди по-разному переживают подобные ситуации. Кто-то находит себе другую пару. Кто-то уходит в общение с подругами. Кто-то – что-то еще. Здесь этого ничего нет. Есть духовное уединение. Как будто этот земной мир для нее уже не настоящий. А настоящее – ТАМ.

Елена Кучеренко