Обо Всём

Послушник: Отче, я всю неделю старался делать так, как Вы благословили: вечером полчаса уделял исповеди, стараясь подробно разбирать свои прегрешения. Правда, в положенные себе самим полчаса я не укладывался, потому что старался быть возможно добросовестнее и, кроме того, начинал рассматривать глубокие причины своих помышлений и чувств.

Игумен: А вот этого не нужно было делать. Вы как метете дома пол, если приходится делать это самому?

Послушник: Сметаю весь мусор в одну кучу, а потом выбрасываю все вон.

Игумен: Правильно. Так и здесь. Главное – собрать мусор со всего дома, вымести его изо всех щелей, да и выбросить вон, чтобы не скапливался. Этого с Вас и довольно.
Тонкое духовное разбирательство своих состояний не по Вашей мере и потому неполезно, оно может привести к глубокому унынию. Особенно опасно подробно вспоминать блудные грехи, раз за разом мысленно переживая их. Помните о жене Лота: оставь греховный град и не оглядывайся назад. Святитель Игнатий (Брянчанинов) писал своей сестре, Елизавете Александровне, что «тонкое разбирательство грехов своих нейдет человеку, ведущему светскую жизнь: оно будет только ввергать его в уныние, недоумение и смущение».

Послушник: Что же мне делать, если одни и те же грехи постоянно повторяются? Например, невоздержанность в еде или отдыхе, неумение удержать язык от злого слова, рассеянность помыслов или несдержанность в проявлении своих чувств.

Игумен: 100 раз погрешил – 100 раз покайся. Это не должно Вас смущать. Старайтесь трудиться, сдерживать себя, преображать свою душу. Нужно сохранять сердечный мир. Хранить себя. Постоянная борьба и частые поражения покажут Вам Вашу немощь и явят силу Божию. Что же, давайте посмотрим, как Вы проявили свое мужество в борьбе с грехом в течении прошедшей недели.

Послушник: Прочтите, батюшка, пожалуйста, мои записи.

Игумен: Нет, родной. Я – лишь свидетель, оказавшийся между Вашим сердцем, открытым Господу, и Спасителем. Вы сами должны рассказать Ему о себе, почувствовать стыд, боль и горечь.

Послушник: Но мне очень трудно вслух признаться в тех греховных мыслях или чувствах, которые бороли меня. Кроме того, я очень боюсь, что не все сумел запомнить и записать.

Игумен: Именно, в том-то все и дело, что во время исповеди Вы вполне обнажены перед очами Божиими. Причем, обнажены добровольно, как на приеме у врача, которому без смущения показываете больные места на вашем теле. Но ведь Вы хотите исцелиться, правда? Потому придется потерпеть свой страх и стыд. Что же касается того, что Вы не все «учли» в своей «бухгалтерии», – и это не должно смущать. Вы ведь не отчет сдаете, а стараетесь очистить свое сердце. Но мы настолько грешны, что все равно не сможем «учесть» все полностью. Поэтому, если что запамятуете, а после вспомните, – от сердца воздохните и скажите: «Прости меня, грешного, Господи». И как можно меньше размышляйте над тем, как Вы выглядите перед прихожанами или перед духовником, не платите оброк тщеславию. У аналоя лишь Ваше сердце – и Христос, невидимо стоящий перед Вами.

Послушник: Знаете, отче, мне очень нравится утренняя молитва: «Боже, очисти мя, грешнаго, яко николиже сотворих благое пред Тобою».

Игумен: Правда? Я тоже часто ее повторяю: «николиже сотворих благое пред Тобою». Наша правда человеческая, наша доброта человеческая может быть соломой, пригодной лишь к сожжению в очах Божиих. Тут уж не до бухгалтерии. Ну, что же, начнем. Помоги, Господи! <…>.

Послушник: Батюшка, когда я старался разобраться в себе, руководствуясь словом святителя Игнатия о страстях, меня глубоко поразила связь между ними. Из более грубой страсти произрастает более тонкая, но более глубокая и опасная, словно ветви дерева. Если человек болен чревоугодием, то неизбежно он приходит к высшей степени угождения плоти – блуду. В свою очередь, и то, и другое требуют крупных расходов, материальных жертв, отсюда – сребролюбие. Неудовлетворенные пожелания вызывают гнев в различных формах его проявления. Гнев же – плохой советчик, следствием его проявлений становится печаль оскорбленного и отчаяние оскорбителя. Скорбь о нанесенном оскорблении вызывает уныние. Из ложного стыда тщеславный обидчик никогда не захочет признать свою неправоту и, укореняясь во зле, уже сознательно творит еще большее зло, почитая правым только себя и все более омрачаясь рассудком, погружаясь все более в пучину гордыни.

Игумен: Да, это верно. Рад, что Вы увидели эту связь. Святые отцы исчерпывающе написали о том, как зарождается грех, как развивается, расцветает и приносит свой горький плод. Казалось бы, нам остается только использовать их духовный опыт и в свете Евангельских истин проводить свою жизнь. Увы! Каждый заново читает творения святых отцов всей своей жизнью, вновь и вновь подтверждая истинность их слов, основанных на опыте.

Послушник: Скажите мне, когда по каким-либо причинам мне не удается исповедоваться лично, как быть? Случалось, что я писал для Вас подробную исповедь искренне, со слезами, и, написав, чувствовал глубокое успокоение совести. Приходил на исповедь без ощущения горечи вины, – значит ли это отсутствие покаянного чувства?

Игумен: Душевный мир, обретенный Вами, свидетельствует о прощении Ваших грехов Господом. Записи можете сжечь, не отдавая их духовнику, а только кратко обозначив согрешения во время Таинства Исповеди. В Ваших письмах пока я вижу более повествовательности, нежели живого покаяния.